Дорога в грядущее - Валерий Михайлович Гуминский
— А он не сказал, что общее состояние здоровья улучшилось, и его жизненный цикл, и так длинный, я увеличил лет эдак на двадцать? — усмехнулся Никита, закусывая водку вкусно пахнущим и хрустящим на зубах рыжиком. — Не будет искать врагов и успокоится — проживёт полтора века. Вот только как на это отреагируют его сыновья?
Волынский замер на мгновение, а потом разразился смехом. Он даже приложил салфетку к губам, и когда успокоился, покачал головой:
— А вот это очень интересное замечание! Не предлагал ли тебе Велимир уморить папашу?
— Нет, на такой вариант я бы не согласился, — рассмеялся и Никита. — Более того, я очень надеюсь, что князь Василий Юрьевич ещё долго будет землю топтать. Это мне очень выгодно. Велимир амбициозен, а его старший брат — наследник слабый, если честно. Смена Главы в клане Шереметевых приведёт к серьёзным разногласиям, что скажется и на вашем союзе.
— А ты умён, Никита, — уважительно покивал Волынский. — Твои размышления сходны с моими. Василий тоже понимает, что Сашка может не удержать власть в руках. Вот и отправил Велика в Симбирск, подальше от дома. Жаль…
— Что «жаль»? — решил уточнить Никита, после того, как князь распробовал зразы.
— Неправильную стратегию мы выбрали против тебя, — признался Волынский, и это не было пьяным разговором. Пожилой князь был твёрд рукой и ясен взглядом. — Надо было под своё крыло брать, а с такой силой через десяток лет половина России контролировалась бы нами. Это не намёк на государственный переворот, Никита. Всего лишь констатация факта. Никто не хочет бунтов и клановых войн.
А золотишко, тем не менее, за бугор сплавляли, подумал Никита.
— Когда умер мой прадед, я сразу решил для себя, что ни под чью длань не пойду, — пояснил волхв. — Клан создавать не собирался, но потом изменил своё решение. Никому не позволю уничтожить свою фамилию. Иначе смерть моих родственников и мамы была напрасной. Не люблю, когда близкие люди, соратники, друзья погибают. Поэтому и стараюсь защитить каждого из них. Это мой рок, которому изменять не собираюсь.
— Я убедился в этом, когда ты спасал своего потайника. Ты прости меня, Никита, смалодушничал, поддался на уговоры сынка. Чёртовы архивы, которые нам и не нужны были, совершенно меня запутали!
— Дело прошлое, — махнул рукой Никита. — Может быть, перейдём к делу, ради которого почти весь графин водочки осушили?
— Хорошо, — Волынский на некоторое время замер, словно пытался собраться с духом и пояснить причину, по которой сейчас сидит за столом если не с врагом, то, как минимум — с разумным неприятелем. — Недавно князь Василий, обуреваемый странным состоянием души, приехал ко мне и предложил… предложил избавиться от тебя радикальным способом.
Он замолчал и впился взглядом в лицо Никиты, который пожал плечами и положил в рот кусочек сочного зраза. Прожевал, промокнул губы салфеткой и ответил:
— Я об этом знаю.
— Знаешь? — едва не отшатнулся Волынский. — Но… как? Неужели Ахмет? Когда ты его успел купить?
— Какой Ахмет? — удивился волхв. — Успокойтесь, князь. Я никого из ваших людей не покупал. У рунических татуировок есть одна замечательная особенность. Тот, кто наносит их, как бы связывает себя с носителями оных. Вы же имели несчастье столкнуться с «ходячей бомбой»? Это такая же техника, только со знаком «минус». Она заразила князя Шереметева, а я поменял полярность, грубо говоря. Я чувствую эту татуировку, Леонид Иванович. Она сигнализирует о всех душевных невзгодах и порывах. Ментальные волны мятущегося Василия Юрьевича были прекрасно мною считаны. И стало понятно, что князь затевает против меня нечто неприятное. Итак, я слушаю дальше…
— Невероятно, — Волынский потянул вниз узел галстука, словно он его душил. — Расскажи мне кто-то другой подобное, не поверил бы.
— Почему?
— За тобой тянется серьёзная репутация артефактора и боевого волхва, — признался князь Леонид. — Про одни свитки жизни каких только легенд не ходит. Значит, нанесённая татуировка связала вас обоих на ментальном уровне?
— Я этого не хотел, но другого выхода из сложившейся ситуации не видел, — солгав наполовину, ответил Никита. — Поэтому и пытался намекнуть князю Василию, что в моём желании следить за его здоровьем нет корысти, а всего лишь забота. Впрочем, если он продолжит и дальше искать пути освобождения от привязки с помощью моей смерти — пусть рискнёт.
— Вот почему он так хотел переложить на меня обязанность избавиться от тебя, — Волынский застывшим взглядом поглядел на почти опустевший графин, налил себе беленькой и залпом выпил, даже не поморщившись. — Об этом я и хотел предупредить тебя, Никита. У меня нет никакого желания конфликтовать с тобой. Ведь ты мог запросто отказаться от моей просьбы спасти Борьку… Но ты проявил благородство. Я бы его, конечно, вытащил…
— Не вытащили бы. Ему была уготована роль жертвы, — оборвал его Никита. — Кровь одарённого — ценный приз для сумасшедшего мага.
— Вот видишь! Я потому и отказался быть оружием в руках Василия. Мне неприятно и горько быть предателем нашей долгой дружбы, но развязывать войну с Меньшиковыми очень не хочется. Я знаю, как тебя любит княжна Тамара, и подозреваю, нашла бы способ отомстить нам.
— Шереметевы вам не простят… — покачал головой Никита.
— А я ничего говорить и не буду, — усмехнулся Волынский. — Я всего лишь предупреждаю тебя быть настороже везде, куда может дотянуться Василия рука. Но знай, что в этом деле мой Род не станет помогать союзникам. Я согласен воевать с кланом Назаровых в экономике, политике, с помощью мелких интриг, но проливать кровь Универсала себе дороже…
— То есть вы предлагаете нейтралитет? — дошло до волхва.
— Ну, да, — облегчённо вздохнул Волынский. — Более того, я бы предложил более серьёзный аргумент для соглашения. Скоро у меня пойдут внуки. Почему бы нам не стать родственниками?
— Мои дети на несколько лет старше ваших будущих внуков, — улыбнулся Никита столь прямолинейному подходу.
— Так Юлия Николаевна ещё не рожала, да и жёны твои не настолько в возрасте, чтобы не подарить тебе ещё по паре детишек, — хмыкнул князь, откидываясь на спинку дивана. — Моя невестка скоро должна родить сына. Вот я и подумал…
— Очень смелое решение, — уголки губ волхва дрогнули. — Исправляете
