Великокняжеский вояж - Олеся Шеллина
— Господин барон, какая совершенно неожиданная неожиданность — вот так увидеть вас в этом Богом забытом месте, — завопил Турок, стискивая Бергхольца в объятьях, которые больше напоминали захват и удержание, чем проявление добрых чувств. — Вы меня не узнаете? Это же я Андрей Лобов. Пошлите, я вас угощу пивом, и вы мне расскажите, что вы такого натворили, что его величество решил отправить вас сюда.
***
— Я могу поехать с тобой? — Машка прошлась по комнате, которую приготовили специально для нее и резко развернулась. Юбки взлетели, но уже не только я начал замечать, что с каждым днем их становилось все меньше и меньше, отчего наброшенный на плачи плащ уже не смотрелся несуразным, топорщась, пытаясь обтянуть фижмы, а спадал красивыми складками, подчеркивая тонкую талию и как бы намекая на обрисовку бедер. Очень соблазнительно на самом деле, куда более сексуально, чем практически обнаженная плоть, выставленная напоказ в тех платьях, которые были сейчас в моде. Вот где не было совершенно никакого простора для воображения. Пока я осматривал новый наряд жены, обдумывая ее предложение, ей, видимо, надоело ждать, и она повторила. — Так можно мне поехать с тобой?
— Нет, — я принял решение, покачав головой. — Там может быть опасно. Лучше бери за кадык Татищева и тащи его по тем школам и другим учебным заведениям, которые он вроде бы здесь пооткрывал, но которые по какой-то причине не работают, я этот момент уже выяснил у Харчевникова. Вот твое задание — выяснить, поему они не работают. Подозреваю, что причина на самом деле не единственная. А также составить на бумаги твои собственные соображения по поводу того, как заставить их работать.
— Ваше высочество, Петр Федорович, все готово, можем выезжать, — в дверь просунулась голова Румянцева. Олсуфьев еще до конца не залечил свою шишку и не рисковал больше заглядывать с наши спальни. Вообще, это мысль — кидать, что потяжелее, в головы, которые вот так в дверные щели просовываются, глядишь и отучим с Машкой от такой вредной для здоровья привычки вламываться в наши покои, предварительно не постучавшись.
— Иду, — коротко ответил я, подошел к Машке и поцеловал ее в лоб. — Пожелай мне удачи.
— Нет, — она покачала головой. — Желать удачи — плохая примета. Я буду молиться за тебя. — Еще раз чмокнув ее в лоб, я поспешил за Румянцевым, чтобы ехать в святая святых — в вотчину Демидовых, которую вполне можно назвать родовой.
— Турок прислал сообщение, — пока мы шли по коридору, отрапортовал Петька. — Сказал, что у него внезапно появилось дело, которое не терпит отлагательств, поэтому он присоединится к нам чуть позже, скорее всего, когда мы уже будем на заводе.
— А что за дело, Турок не уточнил? — я поморщился. В каких-то моментах Лобов был непробиваем. Он творил то, что хотел, то, что считал нужным. Единственное, что не вызывало сомнений — это его абсолютная преданность мне. он сумел меня убедить в своей полезности. Сумел прогрызть себе дорогу наверх, и совершенно не горел желанием все это потерять, ввязавшись в совсем уж сомнительную авантюру. Правда, боюсь, если его попробуют втянуть в какой-нибудь заговор, он просто где-нибудь втихушку прикопает неудачника, и никто никогда не узнает, что такой-то заговор пытался состоятся. А так как я в общем и целом приветствую умеренную инициативу, то меня почти все в нем пока устраивало. Надо только момент не упустить, когда этот долблдятел не начнет откровенно борзеть, чтобы поводок натянуть потуже. Мы уже вышли на улицу и направились к приготовленной карете, когда Румянцев все же ответил.
— Нет, Петр Федорович, — и поморщился. — Вы же знаете, Турок любит вокруг своих дел таинственность разводить, — и он развел руками.
— К сожалению, знаю. Но, с другой стороны, у него работа такая. Новая и совершенно не изведанная, пока во всяком случае. Когда мы вернемся в Петербург, я поговорю с Ушаковым, чтобы назначить Турка ответственным за создание секретной службы таких вот отмороженных на голову типов, которые будут выполнять чрезвычайно деликатные задания, — я проговорил это тихонько вслух, но Петька расслышал абсолютно все.
— А почему вы меня никогда к подобным делам не привлекаете? — в голосе прозвучала нешуточная обида. Я удивленно посмотрел на парня, которого вполне мог назвать своим едва ли не единственным другом.
— Потому что твоя участь быть героем. Ты прекрасный стратег и я не собираюсь тебя ставить на полку. Скоро будет война с опытным и талантливым воином, а как бы я не относился к Фридриху, это не умоляет того, что он действительно сильный, умный, расчетливый и талантливый воин. Вот там-то ты покажешь, на что способен и не ошибся ли я, предположив, что ты вполне можешь его переиграть, — Румянцев вспыхнул как девица, которую первый раз чмокнули в щечку. — А ту грязь, в которой барахтается Турок и периодически я сам, оставь тем, кто ее не замечает. Кто понимает, что это неприятная, но работа, которую кому-то надо выполнять, — я ему улыбнулся и потрепал по плечу, глядя, как обида проходит, сменяясь знакомой безбашенностью. — Ну, а теперь, с Богом. И кто бы что не говорил, а на своей территории Демидовы сильны, очень сильны. Вот и посмотрим, так ли я хорош на этом поле. — Дверь кареты захлопнулась, Румянцев вскочил на коня, и наш небольшой отряд двинулся туда, где будет решаться судьба Урала, Алтая и, возможно, Сибири.
Глава 18
Мы подъехали к заводу в обед на следующий день, после того, как выехали из Екатеринбурга.
Как оказалось, нас уже ждали, ну, это и не удивительно, сомневаюсь, что Демидовы не готовились к встрече. Перед самой поездкой я хорошо все обдумал и пришел к выводу, что не стоит брать с собой слишком большой отряд, нужно же показать элемент доверия к истинным хозяевам Урала и большей части Алтая. Но и слишком маленьким отряд быть не должен, все-таки статусность никто не отменял, всегда необходимо пыль в глаза пустить, иначе уважать перестанут.
Первое, что бросилось в глаза, когда наш небольшой, не больше двух десятков рыл, отряд въехал в гостеприимно распахнутые ворота, это расположение основных зданий. Самым удивительным на мой взгляд было то, что и господский дом, и какая-то
