Девид Геммел - Сумерки героя
- Это идет из холма, - сказал Железнорукий. Еще один валун упал сверху, ударившись оземь.
- Все в лес, - скомандовал Трехмечный. Железнорукий ухватил за ногу труп и, волоча его за собой, побежал под деревья следом за остальными.
***
Ю-ю, проснувшись, почувствовал себя окрепшим, и тело уже не так ныло. Кисуму сидел рядом в медитативном трансе, подогнув ноги и закрыв глаза. Ю-ю тоже сел и уставился на белые ряды призрачного войска.
Вскоре он встал и начал ходить среди глиняных фигур, вглядываясь в их лица и ища Кин Чонга, но так и не нашел его. Наконец он дошел до разбитых фигур и кое-как сложил вместе их головы. Закончив эту работу, он ощутил печаль. Перед собой он увидел лицо риадж-нора, который приходил к нему во сне.
- Что мне делать теперь, когда я здесь? - прошептал Ю-ю. Ответа не было. Ю-ю сел рядом с черепками. Это Кисуму следовало быть приа-шатхом как прошедшему воинскую школу раджни.
Кисуму вышел из транса, открыл глаза и спросил Ю-ю:
- Ну как, тебе лучше?
- Да, - горестно ответил Ю-ю.
- Кин Чонг не приходил к тебе, пока ты спал?
- Нет.
- Имеешь ты какое-нибудь понятие о том, что делать дальше?
- Никакого! - рявкнул Ю-ю. - Не знаю, чем эти статуи могут помочь нам.
Он вскочил и отошел в сторону, чтобы избежать дальнейших вопросов. Никогда еще он не чувствовал себя таким никчемным. Бредя вдоль стены, он пришел к нише с золотыми вещами. Мысленно он видел, как воины, двигаясь в затылок друг другу, складывают сюда свои украшения. Он взял одно колечко и бросил его назад. В своих снах он видел, как воины входят в холм, живые, а теперь они только статуи. Где же воины? Может, их обмазали глиной? Но разбитая голова Кин Чонга была полая, и под глиной не обнаружилось ни черепа, ни волос. Какой же тогда прок в этих фигурах?
Ю-ю думал, пока голова не разболелась. "Ты должен разбудить Глиняных Людей", - сказал ему Кин Чонг.
- Проснитесь! - заорал Ю-ю.
- Чего ты кричишь? - спросил Кисуму, но Ю-ю не ответил ему. В груде золота он разглядел стерженек дюйма четыре длиной, а рядом - круглую подставку с отверстием посередине. Ю-ю вставил стержень и плотно завинтил. На конце стержень был загнут крючком, как пастуший посох.
- Что ты делаешь? - Кисуму подошел поближе.
- Так, ничего - забавляюсь. Мне думается, на этом крючке должно что-то висеть.
- У нас есть дела поважнее этого.
- Знаю, знаю. - Ю-ю порылся в украшениях и достал маленький золотой колокольчик с кольцом на верхушке. - Вот оно, - сказал он и нацепил колокольчик на крючок. - Красота.
- Да, красиво, - вздохнул Кисуму.
Ю-ю качнул колокольчик, и тот зазвенел - сначала совсем тихо, потом погромче. Подхваченный пространством купола, звон стал звучать все более громко. Стены заколебались, золото посыпалось на пол. Кисуму пытался что-то сказать, но Ю-ю его не слышал. Ушам стало больно, и Ю-ю зажал их руками.
С потолка заструилась пыль, в стенах появились трещины. Звон превратился в гром. Ю-ю, одолеваемый тошнотой, упал на колени. Кисуму тоже зажал уши и присел на корточки с искаженным от боли лицом.
Глиняные статуи дрожали, и Ю-ю видел, как по ближней фигуре бежит паутина мелких трещинок. Страшный звон все не унимался. В голове Ю-ю вспыхнула боль, он лишился сознания.
13
Кисуму стоял на коленях. Из носа у него текла кровь.
Шум уже перешел все мыслимые пределы. От него болело все: уши, глаза, пальцы, живот. Суставы ломило. Кисуму заставил себя встать. Привалившись к нише, где продолжал звонить колокольчик, он обхватил рукой стержень, и звон сразу прекратился. Кисуму пошатнулся и упал, едва дыша. Пыль стояла в куполе, как туман. Он закрыл рот воротником кафтана. В ушах все еще звенело, руки тряслись.
В этот миг он осознал, что сквозь трещины в статуях пробивается яркий свет. Кисуму заморгал: ему казалось, что само солнце зажглось в глиняных фигурах. Трещины ширились, глина отваливалась прочь. Пыль осела, и Кисуму увидел, что почти все статуи сияют золотым светом. Купол озарился так ярко, что Кисуму зажмурился, и теперь ему пришлось зажать уже не уши, а глаза. Выждав несколько мгновений, он отвел пальцы. Свет по-прежнему бил сквозь сомкнутые веки, и он подождал еще. Наконец сияние померкло, и Кисуму открыл глаза.
Глиняные Люди исчезли. Вместо них зал заполняли несколько сотен живых риадж-норов.
Кисуму встал и подошел к ним. Они молча смотрели на него. Он низко поклонился и сказал на церемониальном чиадзийском:
- Меня зовут Кисуму. Есть ли среди вас Кин Чонг?
Вперед вышел молодой воин в длинном кафтане из серебристого атласа, с мечом, заткнутым за черный шелковый кушак. Он снял шлем, но на поклон Кисуму не ответил.
- Кин Чонг не дожил до преображения.
Кисуму взглянул воину в глаза. Золотую радужку пересекали узкие щели зрачков. Что-то кольнуло Кисуму в самое сердце, и он понял, что эти воины - не люди, а такие же существа, как криаз-норы.
- Мое имя Рен Танг, - продолжал воин. - Ты - приа-шатх?
- Нет, - отвернувшись, сказал Кисуму. - Приа-шатх потерял сознание от звона.
Рен Танг подошел к лежащему без памяти Ю-ю. Другие воины молча обступили его. Рен Танг потыкал лежащего ногой.
- Поглядите-ка на хваленого приа-шатха. Мы прошли через века, чтобы помочь обезьяне в волчьей шкуре.
На лицах некоторых риадж-норов появились усмешки. Кисуму, опустившись на колени около Ю-ю, увидел, что у того тоже идет кровь из носа. Он перевернул его на спину, Ю-ю застонал, и Кисуму помог ему сесть.
- Ох, тошнит. - Пробормотав это, Ю-ю открыл глаза, увидел стоящих вокруг воинов, вздрогнул и громко выругался.
- Ты сделал это, Ю-ю, - сказал Кисуму. - Оживил Глиняных Людей.
- Чтобы позвонить в колокольчик, особого ума не надо, - ухмыльнулся Рен Танг.
- Я говорил с Кин Чонгом, - холодно молвил Кисуму. - Он был мужем великой силы, но это не мешало ему соблюдать учтивость.
Кошачьи глаза Рен Танга впились в лицо Кисуму.
- Прежде всего, Кин Чонг не был "мужем", или человеком, как ты говоришь, - он был риадж-нором, как и мы. Затем скажу, что твое мнение меня не волнует. Мы бросали жребий, чтобы решить, кто из нас будет сражаться за вас, людей, когда заклятие, удерживающее Врата на запоре, ослабеет. Довольно с тебя того, что мы на твоей стороне - большего от нас не жди.
- Ничего, - сказал Ю-ю, поднимаясь. - Мне все равно, обращаются они со мной уважительно или нет. Кин Чонг отправил их сюда, чтобы они сражались, - вот и пускай сражаются. Тебе известно, с кем и где вы должны драться? - спросил он, глядя Рен Тангу в глаза.
- Приа-шатх ты, - презрительно бросил тот. - Мы ждем твоих приказаний.
- Прекрасно. Для начала тебе не мешало бы взять несколько бойцов и выйти наружу. Там дожидаются вражеские воины.
Рен Танг надел шлем, завязал под подбородком, позвал с собой нескольких воинов и пошел к выходу, но тут же вернулся.
- Мы не можем выйти. Дверь не открывается.
- Эх ты, задница! - фыркнул Ю-ю. - Простого приказа выполнить не можешь.
На мгновение Рен Танг замер. Затем его меч сверкнул в воздухе, остановившись у самого горла Ю-ю.
- Ты смеешь оскорблять меня?
- По-твоему, это оскорбление? Ты ждал тысячи лет, а дождавшись, первым делом обнажаешь меч против единственного человека, который способен вывести вас из этой гробницы. С каким животным тебя скрестили - с козлом?
Рен Танг зарычал, и Кисуму поспешил отвести его меч в сторону своим клинком.
Глаза Рен Танга вспыхнули.
- Тебе со мной не совладать, человек. Ты и моргнуть не успеешь, как я вырежу твое сердце.
- Покажи, - спокойно сказал Кисуму.
- Довольно, - заявил, выйдя из рядов, другой воин. - Убери свой меч, Рен Танг, и ты, человек, тоже... - Воин, выше большинства риадж-норов, слегка сутулился. Его доспехи - высокий шлем и нагрудник из золотых колец - ничем не отличались от доспехов других воинов, но кафтан был из тяжелого багрового шелка. - Я Сонг Чжу, - сказал он, вежливо поклонившись Кисуму и Ю-ю. Рен Танг под его взглядом отступил назад и спрятал меч.
- Ты чего такой злой? - спросил его Ю-ю.
- Он гневен, потому что вчера одержал великую победу, - ответил за молодого воина Сонг Чжу. - Нам казалось, что теперь, после долгих лет борьбы и страданий, мы сможем наконец насладиться миром. Отдохнуть, полежать на солнышке, позабавиться с девками и напиться. Чудесный был день. Но черный волшебник сказал нам, что заклятие когда-нибудь ослабеет, и Кин Чонг попросил всех риадж-норов бросить жребий - кому из нас уйти из этого мира и погрузиться в долгий сон. Теперь нам снова предстоит сразиться и умереть за чье-то чужое дело. Это не у одного Рен Танга вызывает гнев, человек. Мы согласились только потому, что Кин Чонг обещал сам повести нас в бой. Но теперь он мертв. Он прошел два континента и одолел опасности, недоступные твоему воображению, а умер из-за упавшего с крыши камня. Ты полагаешь, что нам не из-за чего гневаться?
