Евгений Красницкий - Беру все на себя
Три десятка отроков с криками и свистом вылетели из кустов на опушке. Расстояние до табуна было небольшим, и Мишка, хоть и не разглядел ничего, был уверен — жизни двум «табунщикам» осталось несколько секунд. Кони продолжали двигаться тесной кучей, отроки через их головы бесполезно кидали болты в двух уходящих «табунщиков», казалось, те уже ушли, но тут за луки взялись люди Егора.
Две стрелы застряли в щитах, закинутых городненскими дружинниками за спину, а еще одна возилась в заднюю ногу коня, тот захромал и начал отставать. И вот тут Мишка не понял смысла действий городненцев — они развернулись в седлах, на манер степняков, и ответили выстрелами на выстрелы.
«На что они надеются? Неужели думают вдвоем перестрелять три десятка? Или не рассчитывают уйти и, как истинные профи, борются до последнего?»
Так уж вышло, что Фаддей Чума, объехав убегающий табун сзади, оказался вдруг напротив городненского дружинника на раненом коне. Чума успел выстрелить первым и… промазал! Его стрела свистнула над плечом противника, а сам он повалился на шею своего коня от выстрела второго городненца.
Дальше Мишке стало не до созерцания батальной сцены — по шлему стоявшего рядом с ним Антона ударила стрела, прилетевшая со стороны подворья Кривого. Пробить не пробила, но ударила так, что Мишкин адъютант шлепнулся на задницу и ошалело замотал головой.
«Дозорный с крыши!»
— Всем укрыться! — торопливо скомандовал Мишка. — Я же предупреждал: не высовываться! Антоха, ты как?
— Так это… — Парень ощупывал шлем, словно рассчитывал обнаружить на нем шишку, как на голове, но обнаружил только вмятину — Я вроде бы и не высовывался.
— Я спрашиваю… Ладно, посиди пока. Петр, Серапион, к бою!
«Ничего, мы книжки про войну читали и кино смотрели… имеется средство!»
— Готовы?
— Так точно, господин сотник!
Мишка наложил болт на свой самострел и принялся объяснять:
— Сейчас мастер Кузьма шевельнет куст вон там, с краю. Кузя, ты только осторожнее, сам не подставься.
— Ничего, сообразим… э-э, господин сотник.
— Ладно. Выберите упор для ноги… ага, вот так, правильно. Как только тот с крыши стрелу пустит, тут же поднимаемся и стреляем. Если с первого взгляда не разглядите лучника на крыше, не задерживайтесь, сразу вниз! Стрелять необязательно. Главное, на виду долго не задерживаться. Поняли?
— Так точно, господин сотник!
— Кузя, готов? Давай!
Как только стрела городненского дружинника ширкнула сквозь ветки, Мишка приподнялся над верхушками кустов и выстрелил. Явно мимо — лучник оказался совсем не в том месте крыши, где Мишка ожидал его увидеть. Серапион тоже выстрелил, а Петр опустился в укрытие с заряженным самострелом — не успел разглядеть. Тут же у него над головой пролетела стрела.
«Целкий, гад… и быстрый. Если бы Петька еще немного задержался…»
— Молодец! — похвалил отрока Мишка. — Правильно сделал, что стрелять не стал.
— Рад стараться, господин сотник. Зато теперь попаду… если он опять на другое место не переберется.
— Так, заряжаем. Готовы? Кузя, давай.
На этот раз лучник на приманку не повелся — стрела в шевелящийся куст не прилетела.
«Может, ушел с крыши? Там сидеть — мишень из себя изображать, но, с другой стороны, больше ниоткуда нас в этой яме не достать, только с верхотуры. Ладно, продолжаем!»
— Ничего, ребятки, у нас и другое средство найдется. Антоха, снимай шлем. Кузя, надень шлем на что-нибудь… да вот хоть на приклад самострела. А теперь перейди на другой край, ага, вот туда, и приподними шлем, чтобы лучник его увидел. Все готовы? Давай!
Стрела ударила в многострадальный шлем Антона, Мишка тут же приподнялся и выстрелил. Почти одновременно щелкнули самострелы Петра и Серапиона. Попали или нет, Мишка не понял. Еще раз выставили шлем, пошевелили веткой куста… никакой реакции. Мишка рискнул и выглянул — в конце концов, стрела не пуля, летит медленнее. На крыше было пусто — то ли сбили лучника, то ли сам убрался от греха.
— Все, нет там больше лучника. Молодцы!
— Рады стараться, господин сотник!
— Да не орите вы так… Антон, очухался?
— Ага… то есть так точно.
— А чего на зов не отвечаешь? Слышишь, свистят: «Как дела?» Они же видели, что в нас стреляли, беспокоятся.
Антон сунул два пальца в рот и ответил: «Все в порядке».
«Вот-вот, займись-ка делом, а то глаза совсем чумные. Да! Чума! Как он там, неужели убили?»
— Теперь слушайте внимательно. Я вам сарай издалека показывал…
Мишка повторил отрокам то, что один раз уже рассказывал. Повторение — мать учения. Потом выглянул еще раз — на крыше никого, а остальным их в овражке да за кустиками не разглядеть.
— Кузя, у тебя все готово?
— Опять сразу втроем стрелять будете? Сейчас, погоди…
Зажигательные болты шедевром оружейной мысли назвать было трудно даже при самой буйной фантазии, но лучше пока ничего у Мишки с Кузьмой не получилось. Собственно, ничего революционного они и не придумали, просто перенесли на стрельбу из самострела наработки лучников.
На болт надевался не боевой наконечник, а что-то вроде жала гарпуна или остроги — воткнется, сразу и не выдернешь, придется выковыривать. На это длинное жало наматывалась пакля, пропитанная смесью смолы, воска и скипидара, и вся эта конструкция напоминала помидор, надетый на шампур. Мишка опасался, что скипидар — вещество летучее — быстро испарится, но оказалось, что испаряется только верхний слой, оставляя корочку из воска, которая предохраняет от контакта с атмосферой основную массу огнесмеси, имеющую «сметанную консистенцию».
Нововведения коснулись только организационной части применения зажигательного оружия. Если каждый лучник занимался изготовлением и хранением зажигательных боеприпасов сам, то в Младшей страже это было поручено Кузьме с помощниками. Заодно некоторое количество зажигательных болтов, хранящихся у Кузьмы, исполняло роль резерва боеприпасов, достаточно лишь было насадить на них боевые наконечники.
Баллистика у болта, конечно, заметно ухудшалась, но зато зажигательное действие получалось надежным. Самое же главное, такой болт поджигал даже вертикальную поверхность, его вовсе не обязательно было, подобно стреле, закидывать на крышу строения. Горела прилипшая к поверхности огнесмесь довольно долго, да еще и растекалась; выдернуть наконечник, слабо прикрепленный к болту, было трудно, так что очаг пожара в месте попадания зажигательного болта был практически гарантирован.
Кузьма снарядил три зажигательных болта, сунул три лучинки в горшок с углями, подул, и, когда лучины разгорелись, передал две своим помощникам.
— Готово, Минь.
— Так, наложили болты, поднялись и прицелились… Отставить! Серапион! Да выдолби ты себе ступеньку получше, а то еле стоишь. Вот так, не ленись. Ну с Богом! Поднялись, прицелились, поджигай… бей!
Зажигательные болты ушли в сторону сарая. Мишка зарядил обычным болтом и выглянул. Один выстрел ушел вообще неизвестно куда, а два других попали в стенку, и за сухие жерди зацепился разгорающийся огонь. Кто-то в доспехе попытался сбить пламя, но получив от Мишки болт в ногу, отполз за угол дома.
«Вот таким, значит, образом. А то: профи, профи… мы тоже, блин, не в дровах найденные».
— Антон! Знак старшине Дмитрию и десятнику Егору!
— Слушаюсь, господин сотник!
— Кузя, ты свое хозяйство пока не складывай, может быть, еще огоньку подпустить придется.
— Подпустим, нам что, жалко, что ли?
— Господин сотник, а я свой болт им прямо в бойницу закинул! — похвастался Серапион.
«Ага, вот куда третий болт девался! Ну внутри-то его быстро погасят. Все равно, надо похвалить».
— Молодец! Ты и Петька у нас лучшие стрелки. Потому и позвал вас с собой. А ну-ка, гляньте, красота-то какая!
Из леса, оставаясь вне пределов точного выстрела из лука, выехала Младшая дружина Погорынского воеводы. На знамени «Лис несет сияющий крест во тьму язычества», такие же звери светились алым на щитах отроков. Шлемы, кольчуги, четкое разделение на десятки — воинская сила, и не подумаешь, что подростки!
Справа из леса, подбоченясь с гордым видом, выехал десятник Егор в сопровождении ратника Савелия, держащего в поднятой руке ветку с листьями.[27] Не доезжая десятка шагов до рогаток, которыми огородились городненцы, Егор остановил коня и закричал:
— Сдавайтесь! Выхода у вас нет! Обещаем жизнь и хорошего лекаря для вашего князя!
— Вы кто такие? — раздалось в ответ после недолгого молчания.
— Войско Вячеслава Владимировича, князя Туровского!
— Чего надо? — Вопрос был не просто дурацким, но, несомненно, оскорбительным.
