Евгений Прошкин - Война мертвых
– У тебя все – братишки.
– Натуральный младший брат, – вскинулся сто пятый. – Не веришь? Я справки наводил! Только погиб он у меня. Военным был братик мой...
Тихону отчего-то стало так муторно, что захотелось прервать разговор прямо сейчас, на этом самом слове. А то Влад расскажет про своих родственников, и...
– И отец в армии, – с достоинством продолжал тот. – Но пока война не кончится, его не разыщешь – секретный.
– А что же брат, – осторожно сказал Тихон. – Если он младше, когда погибнуть-то успел?
– На Гринволде. Мы с тобой туда не попали, а месили там, между прочим, ой-ой. Его даже в книгу какую-то записали.
Тихон закрыл линию и остро пожалел, что не сделал этого пятью секундами раньше. Зачем ему родственники Влада? У него они тоже есть. Собственные. У сто пятого – свои, а у него – свои. Вот так.
– Эй, куда исчез? – Влад легко выловил его на другом канале. – У тебя-то есть успехи? Помнится, ты тоже насчет родичей суетился.
Толстокожий, гаденыш.
– Мои попроще, – кисло отозвался Тихон. – Мама биолог, папа транспортный инженер, сестра – по части электроники.
– Замечательные, должно быть, люди, – посочувствовал Влад. – Связаться с ними не пробовал?
– Я же в списке погибших.
– И я в списке. Вместе с братом, – патетично добавил он.
"Догадается, нет? Где уж ему! А про Марту он ничего не сказал, – отметил Тихон. – Что же ты сукой-сестрицей не хвастаешься? Это тебе не секретный папаша, это гораздо хуже”.
– Ну ладно, заканчиваем, ко мне тут пожаловали.
– Опять?
– Да нет, техники пришли. Инструменты какие-то тащат, – с легкой тревогой проговорил Влад. – Ты не знаешь, чего им надо? Хоть бы датчики надели, стадо безмозглое.
– Спроси у полковника.
– Нет его.
– В сети пошарь.
– Да в какой сети?! – сорвался на крик Влад. – Перенесся он куда-то!
– Не ори на меня. Начальство в бункере осталось?
– Какое, к черту, начальство?! Они траки развинчивают!!
– И ты позволяешь?
– А что мне делать, стрелять, что ли?
Где-то совсем рядом засмеялись, и к Тихону, перешагивая через ворох металлических реек у порога, вошла большая бригада в белых комбинезонах. Четверо последних тянули низкие тележки, которые энциклопедия опознала как домкраты. Расшвыряв железки ногами, они завели домкраты внутрь и недвусмысленно направились к танку.
Тихон спешно вызвал Игоря, но тот не ответил. Тихон объявил поиск по всей сети, но спустя долгие двенадцать секунд к нему вернулось категоричное “абонент недоступен”.
– Говорят, они и думать могут, – сказал белобрысый паренек с орнаментальной татуировкой во всю щеку.
– Всякая тварь думает, – философски заметил второй, постарше. – Ну-ка, давай левый передний.
Под днище подпихнули тележку, и Тихон отпрянул назад.
– Тпррру, чучело! – незлобливо цыкнул философ и хозяйски похлопал по броне.
Тихон обшарил внутреннюю сеть бункера, но она пустовала. Никто даже новости не смотрел. Не было там и Влада.
Что, уже?! Разобрали по винтикам?
Его окружили со всех сторон так, что сдвинься он хоть на метр, непременно кого-нибудь задавит. Снизу, скрипнув о пол, втиснулись сразу четыре домкрата.
– Ну? – победно произнес старший. – С ним сладить мо-ожно.
Тихон вышел в интервидение и попытался пробиться в сеть бункера снаружи, чтобы оставить сообщение для техников.
"Данного адреса не существует”.
В другой раз это бы его позабавило. В другой. Не в этот.
"...не существует”.
Но ведь доставали же его как-то все эти самоубийцы, литераторы и прочие маньяки.
– Абонент находится по адресу: Тихий Ветер, Западное побережье, специализированный пансионат...
– Повторить! – рявкнул он.
– Колония Тихий Ветер, Западное...
Подъемники тонко запели, упираясь в днище мягкими лопастями. Звякнули опоры тележек, и нагрузка на траки стала падать.
– А он не пальнет? – с опаской спросил татуированный.
Домкраты выдвигались все дальше и дальше. По миллиметру за три секунды. Еще минута, и он окажется в воздухе.
– Не до-олжен, – добродушно протянул старший. – Они своих не убивают.
– Кроме тех случаев, когда приходится, – сказал Тихон, но его, конечно, не услышали.
Двигатель грохнул всей своей мощью, и провисшие траки, царапнув бетон, бросили машину вперед, прямо на мускулистую женщину с инструментальным чемоданом. Белобрысый завизжал и отскочил в сторону. Остальные еще только разгибались, оборачивались, медленно удивлялись.
– Стоять, стоять, зверюга! – повелительно произнес кто-то рядом, и башня как-то сама собой повернулась, а пушки, не дожидаясь сформулированного приказа, просто уловив настроение, облили голубым огнем весь угол.
Пять человек – те, кто не угодил под струю, – вопя и размахивая руками, побежали к выходу. Споткнулись о гнутые рейки, со звоном рассыпали, повалились друг на друга. Заковырялись, начали хвататься за все вокруг – за спины, волосы, лица. От ужаса заорали еще громче, кого-то оттолкнули, у кого-то намокли штаны, и Тихон, уже ничего не соображая, снова выстрелил, лишь бы избавить себя от этого зрелища.
Эфир пронзили тревожные запросы, но он загородился уведомлением “абонент занят”. Раньше надо было разговаривать.
Раскрошив траками что-то угольно-черное, почти невесомое, он выехал в тоннель. Справа, из бездонной тени, которую он считал тупиком, надвигалось семь тонн металла. Тихон одновременно потянулся и к пушкам, и к радару. Сработали синхронно. В лопающемся кузове угадывалось нечто земное, но менее совершенное.
В коридоре – топот. Люди неслись прочь, к какой-то своей норе, или дыре, или ко второй станции – ведь могла же быть в бункере вторая станция. Но искать он ее не собирался, ему бы пробиться к первой, к той, что вместо лифта. На поверхность. Там солнце и такие волны... Такие маленькие тихие волны.
Он добрался до боковой ниши и сверкнул прожектором – платформа выглядела нормально. Код доступа могли изменить, адрес-получатель – тем более, но это был единственный выбор. А разве так бывает, чтоб выбор был единственным? Что же это тогда за выбор?
Тихон заехал на шаткий квадрат и по памяти ткнулся в нужный участок контура. Доступ не сняли. Уж куда-нибудь он точно попадет. А еще точнее? Надо надеяться на удачу.
– Удачи тебе, Танк.
– Влад?!
– Уходи, братишка... Куда угодно уходи... Только не оставайся... Здесь.
– А ты?
– Я... – Он мучительно помолчал. – Все... Сверху рухнула бездна света. Звуки стали отчетливыми: кто-то бежал – от него, кто-то ехал – за ним. Его боялись, но хотели удержать. Им гордились, но прятали, словно заразного. Его не считали ни человеком, ни машиной. Тихон и сам не знал, кто он такой.
– Быстро ты управился, – сказал Алекс. Песок. Больше ничего. Низкое зловещее небо и рыжая рябь – на сотни километров вокруг. Будто кто-то подслушал его желание видеть волны, и вот, пожалуйста: вечные волны, без конца и края.
Тихон скатился с приподнятой платформы и по оси завяз в сухой золотистой трясине.
– Там стоять нельзя, зыбучие пески. Держи ровно на солнце и не забывай про локатор. Через двести пятьдесят километров пеленганешь.
– Кого?
– А кто поближе будет, того и пеленганешь. Мы, вообще-то, тебя позже ждали. По-хорошему хоть ушел? Я-а-асно, – протянул Алекс, верно истолковав паузу. – Не переживай, они задарма редко отпускают. Как тебе наша среда обитания? Местечко называется Скит. Мое изобретение.
– Почему Скит?
– А что же это?
Траки наполовину погружались в мелкий песок, и две трети усилий пропадали впустую. Тихон не знал, имеет ли смысл куда-то ехать, но не ехать было тоже нельзя.
Анализатор обнаружил в атмосфере порядочное количество двуокиси углерода. Значит, это не та планета, на которую они с Владом попали вместо Гринволда. Тихон почему-то не удивился. Впрочем, если бы планета оказалась той самой, он бы не удивился тоже.
Черная, как гнилой зуб, платформа осталась позади.
Сначала Тихон решил: далеко позади. Переключив зрение на панораму, увидел: совсем даже не далеко. Пройденный путь приборы соотносили с оборотами двигателя, и при буксующих траках определить реальное расстояние было практически невозможно.
– Дели на четыре, не ошибешься, – подсказал Алекс.
Или подсказала? Тихон все никак не мог понять, какого же он – она? – пола.
– И ты себе такими пустяками голову забиваешь? Женщина я. Девушка, вернее. По-твоему – сука. Тихон не смутился.
– А все о тебе говорили как о мужике.
– Потому что вроде герой. Не может же герой быть бабой, правда?
– И еще говорили, что тебя нет.
– Так меня и нет. Разве это я? Это танк.
– Чья здесь платформа? – Тихон рассерженно посмотрел назад: выступающая в песке плита отдалялась. Но медленно. – Кто ее программировал?
– Все станции переноса наши. У конкуров несколько иная транспортная система. Ты сам знаешь.
– Наши? А случаи, когда танки забрасывало не по адресу...
