Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)

   -- А! -- очнулся Лёнька, -- Я!... Мне нельзя... геморрой обострился.

   -- Ты не переживай, Леонид, -- успокоил Дембель, -- Болячку трогать не будем.

   -- А у меня нет геморроя! -- Заблажил Аркашка. -- Я уже говорил, если что -- лучше за зад, за шею... не люблю я.

   Получив по подзатыльнику, оба пленника заткнулись. Кованные тюремные ворота остались позади. Через двести метров наш отряд свернул в первый попавшийся проулок. Навстречу проехала телега с двумя мужиками, возница подозрительно покосился, но останавливаться не стал. Поплутав по переулкам, вышли к небольшому мостику через ручей и благополучно переправились на другую сторону. В этот момент Евсея осенила гениальная идея:

   -- Пойдем по берегу, ручей к реке выведет.

   Так и сделали. Фраер шагал первым, прокладывая дорогу. Ручей петлял из стороны в сторону, выписывая такие загибы, что и не всякому пьянице по плечу. Битый час мы пробирались сквозь заросли кустов, два раза чуть не застряли в кучах мусора. Васька, перекидывая Леньку с плеча на плечо, снес кусок черепицы с чьей-то бани, и, наконец, усталые и ободранные мы вышли... к городской тюрьме.

   -- Фраер! Ты куда нас привел! -- зашипел Васька.

   Любой баран сдох бы от зависти, если б видел, как Евсей уставился на тюремные ворота. Кондрат Силыч выдрал из бороды застрявший репей и грустно подвел итог:

   -- Евсеюшка, сынок, чтоб выйти к реке, надо идти по течению, а не наоборот.

   Знакомыми помойками двинули в обратную сторону. Ближе к полуночи Лёнькин визг сориентировал нас на местности -- миновали баню. Судя по утробному графскому вою, крышу в бане придется перестилать заново.

   Вскоре под ногами запетляла утоптанная тропинка, мелкий кустарник сменился разросшимся ивняком, потянуло прохладой и сыростью. Добрались. Тихий шорох речных волн взбодрил всю команду. Я плюхнулся на песок, содрал с ног потрепанные кроссовки и сунул голые пятки в воду. Рядом устроились кореша. Заботливый Васька запихал в реку и Лёньку, правда головой вперед, но быстро спохватился и перевернул. Что удивительно, граф не возмутился, промолчал, словно воды в рот набрал...

   Чуть ниже по течению горят костры, слышны крики и смех вперемежку с руганью. Пристань. Попали почти в яблочко.

   Минут двадцать я приходил в чувство после изнурительного марш-броска по зарослям. Время позднее, пора определяться на местности. Желательно еще до рассвета наняться на любую ладью и покинуть гостеприимную Волынь к чертовой бабушке. Нутром чую, если третий раз угодим в тюрьму -- замаринуют как кильку в томатном соусе.

   На разведку отправились втроем -- старший Лабудько, Кондрат Силыч и я. По каменистому бережку, обогнув мелкий заливчик, вышли на большую песчаную косу, ярко освещенную кострами и луной.

   Аркашка не врал. Несмотря на ночь, жизнь на пристани бурлит, как вода в чайнике. В пяти метрах от нас взопревший купец с факелом в руке костерит на чем свет стоит приказчика. Справа толпы мужиков спешно разгружают приплывшие ладьи, слева пакуют чемоданы те, кто уже отторговался. Все спешат довершить дела перед новым торговым днем.

   Мы прошлись вдоль берега и почти сразу наткнулись на большую потрепанную лоханку, готовую поутру сняться с якоря. Но у хозяина своих ртов по самые борта оказалось, даже слушать не стал. Двое других купцов не сговариваясь, ответили: "Что вы, обратно с грузом иду, для сына родного места нет".

   Как неприкаянные мы бродили по пристани, готовые наняться уж если не гребцами, то хотя бы веслами. Но тщетно. Сделав круг, остановились передохнуть. Я глянул на небо, до рассвета еще далеко, главное не отчаиваться. Опять заскрипел под ногами песок, а через шаг чьи-то ребра.

   С земли вскочил бравый вояка с лихими усами и саблей на боку. На его белой рубахе четкий след от кроссовка. "Сейчас начнется!" -- подумал я и не ошибся. Воин бычьим взглядом вперился в меня, сжал кулаки и... рухнул на колени.

   -- Пахан! Паханчик!!! Ты ли это?!

   От такой смены картин я несколько растерялся. На помощь пришел Кондрат Силыч.

   -- Он это, он, чего дальше-то?

   -- Паханчик!!! -- выл мужик, обнимая мои колени.

   Подоспевший Васька схватил вояку за шкирку и с трудом поднял на ноги. Переведя дух, я поинтересовался:

   -- Ты кто?

   -- Неужто не признал? Я Родион, сотник князя Белоборода, вместе за одним столом на свадебке графа вашего с нашей Каталиной, будь она не ладна, сидели.

   -- Было дело, -- согласился я. -- А сюда за каким хреном приперся?

   -- Так известно за каким, -- вытирая слезы, ответил Родион. -- Граф бежал, высочайшим указом велено изловить и на место доставить. Во все стороны патрули высланы, я он до Волони добрался, а граф как в воду канул. Не оставьте в беде люди добрые! Подскажите, где молодожена сыскать. Иначе головы не сносить, а дома детки малые. Каталина рвет и мечет, ежели ей мужа не вернем, живьем всех стрельцов в землю вгонит. Выручайте братцы, чем хотите отслужу, скажите, где этого сукина сына найти.

   Васька аж задрожал весь, так ему не терпелось высказаться. Кондрат Силыч двинул ему кулаком в бок. Старший Лабудько язык прикусил, но разобиделся, надул от возмущения щеки и отступил в темноту. Как бы, между прочим, я поинтересовался у сотника:

   -- Сюда-то на чем прибыл?

   -- Вон, -- кивнул Родион на реку, -- кораблик наш стоит. Трое хлопцев со мной, умаялись на веслах, в нем и заснули.

   -- Это как вы вчетвером назад против течения грести будете? -- удивился Кондрат Силыч.

   -- А ни как. За городом десятник Фока с лошадьми лагерем стоит. Пока я вдоль берега рыскал, он полями шарил. Коль не найдем графа здесь, верхами в степь подадимся. А ладья что -- названье одно, дырка на дырке. Может, продам кому, а не купят, брошу.

   -- Давай бартер устроим, -- предложил я.

   -- Это как?

   -- Мы тебе графа, ты нам ладью.

   -- Да с превеликим удовольствием! -- пустился в пляс Родион. -- Забирайте, вниз по реке до Фоки сплавите и берите. За графа ничего не жалко, лодочка почти новая, два раза и тонула всего.

   -- Ты это, господин сотник, деньжат бы еще с провиантом подкинул, поиздержались мы в дороге, -- добавил Дембель.

   Родион лишь развел руками:

   -- Ни копеечки братцы нет. За графа все бы отдал, да откуда ж взять, с казны пять рублей на поиски дали, да и те в первый день с горя пропили. Мешок овса остался, парим в кипятке да жуем как лошади.

   -- На нет и суда нет, -- кивнул Кондрат Силыч. -- Тащи овес, с утра маковой росинки во рту не было, да хлопцев своих подымай, пусть лодку к отплытию готовят, не с руки нам здесь ошиваться, а Лёньку сейчас доставят, не сомневайся.

   Еще не забулькала каша в котелке, как Васька привел всю команду. Счастливый сотник ползал вокруг графа. Сдувал с него пылинки.

   -- Может развязать? -- предложил Евсей, но Родион наотрез отказался.

   -- Ну, уж нет! Потерпит. Тут напрямки недалече, три дня галопом. Вы господин граф не беспокойтесь, я так думаю, Каталина вас сразу не пришибет, так, ноги переломает, чтоб не бегал, а народ у нас в княжестве завсегда к калекам и увечным хорошо относится.

   Лёнька после таких слов червяком заелозил по жухлой траве, но в этот момент из котелка полез распаренный овес и на графские конвульсии никто не обратил внимания. Жрать хотелось неимоверно. Чего ж Лёньке кренделя не выписывать, коль с утра утробу деликатесами набил, а наши желудки к хребту уже прилипли.

   Прелый овес драл горло. Сотник, стыдясь за угощение, не переставал извиняться:

   -- Эх, братцы, угостил бы я вас рыбкой свежей, в ладье и снасти рыбацкие есть, крючки всякие, да не поверите -- копеечки нету куска мяса для наживки купить, здешние сома на прелую требуху дуром прут.

   Евсей, запив речной водой ставший колом в горле овес, недобро посмотрел на Аркашку и приказал Ваське:

   -- Подвинь господина приказчика к костру, пусть требуху преет, хоть и тощ, да на пару сомов хватит.

   Вместо Васьки к Аркашке подошел Азам и начал мять живот. Онемевший от страха приказчик покрылся синюшными пятнами.

   -- Хорошо. -- Кивнул Хан. -- Хороший печень, большой. На большой печень -- большая рыба будет. Сначала желчь резать надо. Я умею.

   Бедный Аркашка покрылся инеем. Куцая бороденка дернулась и опала на тощую грудь.

   -- Кажись, не дышит! -- испугался Антоха.

   -- Живой, зараза, -- успокоил Федька. -- Вишь, ресницы дрожат, очухается скоро.

   Хоть прелый овес никто и не жаловал, но котелок опустел в пять минут. Кореша с повеселевшими глазами уже облизывали ложки, когда к нашему костру подошел укутанный в серый плащ незнакомец. Вежливо откашлявшись, он поклонился и, обращаясь ко всем сразу, сказал:

   -- Прошу прощения, господа, я гляжу, вы уже отужинали, может быть есть желающее немного заработать?

   -- А чего делать-то? -- почесывая брюхо поинтересовался Федька.