Александр Козин - Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)
По краю поля верхом на быке разъезжает Скат. Нормальный парень, только болтун. Тоже вроде из племени нео, но почти без шерсти, на хомо похож. Выродок, одним словом. Грром сплюнул в пыль.
Резко щелкнул кнут – почуявший было волю бык, получив на орехи, быстренько вернулся обратно. Скат не дремлет.
А вот из-за холма показался всадник на фенакодусе – Вертер. Как всегда в длинном дырявом плаще и такой же дырявой шляпе. Он хомо, и у него есть фенакодус – умная зубастая коняга, которая не трогает мутантов и не нападает на нео. Странный он, этот старик. Все время намекает, что он вовсе не человек, а кио. Вулкан как заслышит россказни Вертера о том, что, мол, «…один из первых!», так ржать начинает, хрен остановишь. Но кузнец только смеется над этим хомо, при этом не опровергая его слов.
Грром тронул ногами своего тура, правя уздечкой к высохшему дереву. Бык тяжело дышал под седлом и фыркал на мух, облепивших глаза, но приказов слушался. Спрыгнув на землю, нео расседлал тура и отпустил пастись, а сам развернул большой кусок выделанной кожи, что всегда возил с собой в скатке. Закрепил одним концом за сук, а другим на воткнутое у корней копье повесил. Получилось нечто вроде шатра. Защиты от дождя или холода никакой, но от палящего солнца оберегает. Молодой нео бросил седло на корни, уселся в тень. Глотнул теплой, пахшей кожей, чуть солоноватой воды из поясного бурдюка. Поморщился: «Гадость…»
Туры – массивные, горбатые, в холке почти со взрослого человека высотой, основной источник мяса, кости, кожи, молока и всего, что из молока можно сделать, – сыр, масло, творог. Все это можно продать, обменять, съесть, пошить одежду, чем, собственно, в крепости и занимались. Туры полезные животные. Послушные для хозяев и опасные для хищников – враз медведя-жука гуртом затопчут. И охраняют-то их не столько от зверей, а сколько от глубоких ям, дурной земли и скотокрадов.
Грром поерзал на жестком седле, глотнул еще воды. Сплюнул. Достал из поясной торбы кусочек сушеной собачатины и сунул в пасть. Рот сразу же наполнился слюной.
Слав так до конца и не оправился от укуса пустынного паука, с трудом ходит. Брат-распорядитель направил его на кухню, в помощь к кашеварам.
Грром погладил ложе большого, со стальными плечами арбалета – приз за состязание по чтению, письму и счету.
Просвещенные братья, время от времени подводя итог обучения отроков, проводили состязания. Так же поступали и мастера по ремеслам, учили, заставляя делать за себя черную работу, а потом спрашивали, мол, как сделать то или это. Вулкан про закалку железа или заклепки. Кожевенники про выделку, мясники да фермеры про засолку, прополку. Ответил правильно – хорошо. Не ответил – получай нагоняй, ночные смены на стене, чистку турьих, крысопсовых, птичьих загонов. Или и того хуже, чистку отхожих ям. Поневоле задумаешься и прилежно запомнишь да повторишь. Все ведь знания, умения впрок пойдут, и за спиной камнем не висят, к земле не тянут. Не ленись только.
Стадо вместе с двумя пастухами постепенно стало сдвигаться на юг – туры не стоят на месте, всегда движутся. Грром встал, подозвал свистом своего быка, запряг, собрал скатку. Припустил галопом за уходящей живностью. В левой руке узда, в правой лапище копье, тяжелый арбалет мерно бьет по спине, когда бык перескакивает ухабы. Туры уже скрылись за холмом. Ветер принес далекий вой крысопсов. Плохо. Псы даже в стае для туров не опасны, но вот хлопот доставят, гоняя стадо туда и сюда.
Заехав на самую вершину холма, нео привстал в стременах. Сразу за возвышенностью находилась обширная и глубокая впадина, поросшая высокой травой и зеленым сочным камышом. Старое, почти высохшее болото, или, вернее, заболоченный ручей. Спасаясь от жары и мух, туры забрались во влажные заросли и разлеглись, пережевывая свою жвачку. Теперь часа два можно не беспокоиться, спокойно перекусить и даже вздремнуть по очереди.
Пока Грром спустился с холма и подъехал, Вертер и Скат, выбрав место посуше, развели костер и повесили котелок с водой.
– Ща пожрем, – осклабился Скат, нарезая ножом волокна сушеного турьего мяса на куске кожи. Вертер посолил закипающую воду, достал коренья и стал счищать с продолговатых коричневых клубней жесткую кожуру, обнажая чуть желтоватую мякоть. Грром расседлывать быка не стал, так как его тур уже успел отдохнуть, а просто накинул узду на воткнутое во влажную землю копье. Быки Ската и Вертера лежали тут же в траве неподалеку, без седел. Пережевывали жвачку и шумно выдыхали, отгоняя куцыми ушами надоедливых мух.
Вода в закопченном, некогда эмалированном, а теперь почти полностью отбитом котелке бурлила и пенилась, поднимая со дна куски разбухшего мяса и кубики кореньев. Грром выловил собравшуюся на поверхности пену деревянной ложкой, выбросил на землю, зачерпнул горячее варево, осторожно попробовал:
«Соли мало…»
– Скат, дай соли из своей торбы, моя закончилась.
Скат, недолго порывшись в суме, кинул Гррому тускло блеснувший на солнце камень размером с яйцо. Нео поймал соль на лету, занес над котелком и стал сбивать куски тупой стороной засопожного ножа. Попробовал варево снова – нормально. Кинул булыжник обратно Скату.
Вертер, лежа в траве с подветренной стороны от костра, натянул дырявую шляпу на самый нос и жевал длинную травинку. Туры, в полсотни голов, притихли и лишь изредка пыхтели в зарослях. Чуть приподняв шляпу, Вертер поинтересовался у хлопочущего над котелком нео:
– Грром, а ты любишь змей?
– Змей? С чего бы мне их любить, странные вопросы задаешь, Вертер.
– А-а, ну так прихлопни ту, что у правой твоей лапы пригрелась. А то думал, приручить собираешься, – из-под шляпы и щетки бороды появилась желтозубая ухмылка.
Выронив ложку, Грром схватил за голову ползучего гада, тут же свернувшегося кольцами вокруг предплечья правой руки. Темно-зеленая, примерно в три локтя длиной тварь разинула зубастую пасть и угрожающе зашипела. Нео сжал руку в кулак. Глухо хрустнули тонкие кости, голова ядовитого гада повисла бесформенным окровавленным куском. Хвост в агонии принялся скручиваться и раскручиваться кольцами. Потеряв интерес к змее, Грром зашвырнул ее подальше в кусты.
– Шутник, ррракши…
– И это вместо спасибо, Грром? – притворно оскорбился Вертер.
– Зря змеюку выбросил, – вклинился уже чем-то чавкающий Скат, – шкуру можно было содрать и рукоять хлыста или, там, ножа обтянуть.
– Ну, так поди, подбери, – ухмыльнулся Грром.
– Не. Ну её, – отмахнулся болтун Скат. – Лень. Как там, жрать когда?
– Скоро уже.
Пообедав похлебкой, Скат и Вертер мирно задремали. Грром, оставшийся охранять их как самый отдохнувший, уже клевал носом, когда послышался далекий крик и клекот.
Рукокрыл.
Нео решил пока не будить спутников, встал и взял арбалет. Крик повторился, но теперь ближе. Рукокрыл, судя по доносившемуся клекоту, приближался с запада, но склон котловины не позволял увидеть летающую тварь.
Нео бегом поднялся на пригорок. Огляделся. Так и есть, с запада, со стороны болот и старого городища, неслась огромная тень с перепончатыми крыльями. Хищник что-то держал в лапах под брюхом, и это что-то трепыхалось, тонко визжа.
Тварь быстро приближалась.
Но вот рукокрыл выронил добычу и тут же рухнул вслед камнем, расправив широкие кожистые крылья почти над самой землей. Жертва вновь закричала в лапах хищника. За тот короткий миг, что ноша твари летела к земле, Грром успел рассмотреть: это был человек или нео. Совсем небольшой, ребенок или женщина.
Тварь, вновь ухватив жертву покрепче, стала подниматься ввысь.
Грром зарядил арбалет стрелой с широким как нож и зазубренным наконечником – срезнем. Такой, попадая в тело, легко отрубал ногу или голову человеку. Грром стал целиться, выжидая момент, когда рукокрыл расправит на взмахе крылья как можно шире. Молодой нео хотел попасть не в тело твари, а повредить крыло. Тогда есть шанс, что летун не рухнет на землю вместе с жертвой, а плавно спикирует вниз, как пожелтевший лист с дерева.
Хищник, будто предчувствуя замысел стрелка, сменил направление и теперь все время держался к Гррому боком. Время уходило, рукокрыл и его жертва становились все дальше, можно не успеть выстрелить или не попасть в крыло… Выбрав момент, Грром сжал рычаг под ложем. Проскрежетал замок, тренькнула тетива. Шелестя жестким оперением, тяжелый, с широким наконечником болт устремился к цели, обрекая хищника на участь жертвы.
Для стрелка удар сердца, выстрел и взмах исполинского крыла слились и растянулись в один долгий миг. Грром скорее почувствовал, чем увидел, что попал. Рукокрыл стал заваливаться на правое крыло, кружась и постепенно опускаясь. Но вот его крыло подломилось, и хищник камнем рухнул на землю. Раздался короткий крик. Нео бросился к рукокрылу, большой черной кучей валявшемуся на земле. Позади бежали проснувшиеся от клекота твари Скат и Вертер.
