Илья Тё - Броневой
Логика, цифры, толщина брони и количество снарядов в боеукладке — всё это относилось к преимуществам, к ТТХ боевых машин. А вот к госпоже Немезиде, Её Величеству, Её Божественности и Её Блядству — не имело отношения абсолютно никакого!
И рука Немезиды уже висела над Маляром.
Рука, в виде грозного ствола Рельсы.
Первоначально (сегодня утром), командор Шапронов вышел на локацию Твардовщина в том же корпусе, что и Маляр — в понтовитом Мамонте с пижонской раскраской. Однако, в процессе гонки после отступления с пшеничного поля, Шапронов свой Мамонт бросил, поменявшись с одним из членов команды и пересев на более универсальный и более подвижный Викинг. Последний позволял сочетать маневренность с достаточно мощным вооружением. На последних этапах боя это качество стало для командора решающим. А на броню он плевал.
Сильно пострадав в ходе сегодняшних многочисленных коллективных боёв и индивидуальных схваток на поле и в погоне, Шапронов, тем ни менее, вовсе не собирался укрепляться на высоте 134 и работать от обороны. Чтобы там ни думали по этому поводу Гойгу и Малярийкин.
Машина пострадала, но прятаться за спинами собственных бойцов, командовать в проигрышном сражении и пытаться спасти свой танк и свою шкуру, командор бы не стал никогда. Тем более — как раз в проигрышном сражении.
На протяжении двадцати пяти лет, на каждой локации, в каждом бою, Шапронов считал себя мастером индивидуальных сваток. И игра, вернее Игра-с-Большой-Буквы как таковая, признавалась им именно в этом качестве. И ни в каком ином!
После засадного боя в „горловине“ Шапронов с нетерпением ждал наступления темноты. Вся возня с высотой 134 была ложью и являлась лишь отвлекающим маневром. Ведь Малярийкин при всей своей тактической „гениальности“ забыл о самом главном. Игра велась не на кровь или сталь. А на деньги. А деньги — ставились не на команды, а на конкретных игроков. Не важно, сколько танков осталось у него и у Шапронова. Важно — остались ли они сами!
* * *К концу дня в распоряжении Шапронова оставалось два отряда. Первый передовой отряд из скоростных машин был выслан к высоте 134 и находился там уже несколько часов. Отряд включал в основном скоростные Хантеры, Хорнеты, пять круто прокачанных васпов, а также очень опытного игрока на Диктаторе с Громом на горбу.
Этим ребятам Шапронов дал постановочный приказ: следовать к высоте 134, укрепиться, занять глухую оборону. Остановить продвижение противника, не пропустить его к границе локации, не дать обойти с фланга (с тыла обойти итак было невозможно). А также удержать дорогу на руинированное поселение, почти на самом периметре.
Конечно, это был блёф.
Второй отряд командора, с которым он шёл параллельно с преследующим его Малярийкиным, после избиения в „горловине“ включал всего шесть Титанов, четыре Мамонта (менее прокачанных, чем у Малярийкина), трёх Диктаторов (менее прокачанных, чем Диктатор в первом отряде), двух Викингов с Изидой и Рикошетом.
А также одного Викинга с Рельсой, прокачанной сверх всякой меры. Последний танк как раз был командирским, „шапроновским“.
Итого — маленькая армия в шестнадцать машин. Немного, всего на пяток взводов. Но в целом — очень богато. Эта маленькая команда при прочих равных условиях могла стоить по сотне васпов за каждый взвод.
Но это тоже был блёф.
После катастрофы в „горловине“ Шапронову с его Викингом не требовалось вообще ничего. Кроме темноты.
* * *Викинг Шапронова имел повреждение трака. Передвигаться мог, но с трудом. Командор стоял в башне своего танка и внимательно наблюдал через ноктовизор за тем, как вражеская колонна танков двигается по ночному шоссе. В полной темноте, щупая разбитую снарядными воронками дорогу приборами ночного видения, а иногда — непосредственно траками машин, двигаясь буквально на ощупь и ничего не видя перед собой.
„Ведут себя так, словно уже выиграли этот бой“, — проворчал себе под нос командор, глядя на то, как бесстрашно и глупо рвёт вперёд Малярийкин — без авангарда, без охранения, без разведки, — но сейчас я покажу этому молокососу, как делается война!»
Время было уже двенадцать ночи (или ноль-ноль утра?), колонна бронетехники передвигалась по трассе прямо напротив Шапронова, на расстоянии примерно сто-пятьдесят, двести метров от его скрытой позиции. Шапрон уже не знал общей боевой ситуации на данный момент. Не знал где там бродит Гойгу, и лишь смутно представлял, что происходит в голове Малярийкина. Как заворожённый, он смотрел на колоссальную колонну Викингов и Хорнетов, беспрепятственно передвигавшихся в компании с первоуровневыми Хантерами и Диктаторами. По военным меркам это был полный бронетанковый полк. Страшная сила. Уже несоизмеримая с остатками его армии.
Позиция Шапронова была замаскирована. Отправив остальные машины к заветной высоте, командор выбрал себе ровный и прямой участок дороги, огороженный как раз в этом месте крутыми скатами насыпи с обоих сторон. Перегородить дорогу двумя поврежденными Хантерами, навесить под корпус танков мощные, ослепляющие прожектора, да подключить дистанционное управление электроникой — было делом двадцати минут. Шапронов не мог читать мыслей соперника. Но где он пойдёт, когда и как станет реагировать — командор знал наверняка, с точностью почти до секунды.
Приготовившись, Шапронов связался с лидерами двух своих выживших отрядов, поблагодарил за игру, попрощался и принялся ждать.
Почти минута в минуту по его расчётам на дороге показался малярийкиновский арьергард …
Шапрон знал: он будет атаковать.
В одиночку, один Викинг против целого бронеполка.
Также он знал, что в обычных условиях у него нет ни одного шанса против такой армады стали. По всем законам военной науки и при простом сравнении сил, возможная атака полноценной танковой колонны одной машиной являлась чистым самоубийством.
Безусловно, решение об атаке было очень и очень трудным. Шапронов, возможно, никогда в жизни (это при всём его опыте!) не был настолько впечатлён силой противника и его огневым и просто количественным превосходством над собой, чем в эту «ночь после битвы», глядя на движущиеся по дороге танки в Твардовщине. И всё же … он был обязан атаковать!
Командор завёл свой Викинг, до сих беззвучно и даже печально-одиноко дремавший в укрытии. Укрытие было не хитрым. Стандартный танковый эскарп, «самодельный», то есть выкопанный за пару минут самим танком для себя же. Двигатель ровно заурчал. И этот звук — звук надёжного, верного стального коня, звук, который сопровождал командора большую часть его громкой, славной, но, признаемся откровенно, довольно непутёвой жизни, сразу успокоил Шапронова.
Подождав, пока дистанция между его Викингом и колонной не сократится до ста метров, командор нажал на дистанционный пульт, заставив два битых Хантера, перегораживавших дорогу вспыхнуть светом прожекторов.
И дал залп из рельсы!
Два первых танка были снесены одним единственным выстрелом.
Затем, буквально следующими четырьмя залпами, следовавшими один за другим сплошным накатом, ещё три машины вспыхнули в хвосте колонны, ещё одна — в авангарде.
Таким образом, в течение тридцати секунд начавшегося внезапного боя, колонна на трассе была заблокирована, исключив как отход, так и движение вперёд. Самые крупные машины с самыми отважными пилотами теоретически могли попытаться скатиться по крутому косогору, с обеих сторон ограничивавшему шоссе. Однако в тесноте и в кромешной тьме, глядя лишь в ноктовизоры, сделать это было довольно затруднительно. Средняя скорость колонны по трассе была очень небольшой, километров от силы шестьдесят. Но этого хватило, чтобы при резкой остановке большая часть боевых машин если не врезалась впередиидущему в корму, то накрепко заблокировалась, уткнувшись в соседа впритык.
Без каких-либо эмоций, совершенно механически выполняя привычную для рук и мозга «работу» гладиатора-убийцы, Шапронов повернул башню Викинга чуть левее и уверенно перенёс огонь на бронебатальон сопровождения, находившийся в центре колонны. Минута — десять машин.
Затем командор переместил своё внимание ближе к задней половине колонны, пройдя по ней огненным гребнем.
Находившиеся в зоне прямой видимости враги пытались огрызаться. Но делать это им было трудновато. Викинг находился выше, за откосом и оврагом на противоположном, пусть не высоком но все же более высоком холме. И был по башенку зарыт в землю. Но главное — свет прожекторов от повреждённых Хантеров, а также всполохи пламени от горящих в колоне машин прекрасно освещали жертвы Викинга. И слепили тех, кто пытался в него стрелять, глядя в ноктовизоры. А без ноктовизоров, укрытый во тьме танк Шапронова, был просто не виден.
