Кирилл Якимец - Войны и миры: Отряд "Омега" (с испр. орфографией)
— Прекрасный, — повторил за рыбой Василий. Его чуть трясло, но голова работала четко. Тот бедуин, который выстрелил и быстро полетел в сторону — из-за отдачи… Василий прикинул: все зависли почти на одном уровне. Если стрелять вверх… А где в невесомости верх? Если стрелять туда, откуда прилетели, то можно продолжить полет. Только где мы окажемся?
— Что там? — спросил Василий рыбу, ткнув пальцем в темноту у себя под ногами.
— Верх, — ответила рыба и снова дунула в свою воронку. Жуткое сооружение.
— Карсабала — начало медленно скрываться в стене.
— А что там? — Василий ткнул пальцем в другую сторону.
— Там верх, — повторила рыба.
Повидимому, они находились в центре Колаксая. Стоит рискнуть.
— Те трое возьмут коней, — Василий показал на девушек, висевших, взявшись за руки, — мы останемся.
Акулий рот открылся и закрылся два раза. Потом рыба сказала:
— Да. Они уйти на кони?
— Нет, они уйдут, как пришли. Я должен им помочь.
Снова задвигалась грозная акулья челюсть. Рыба размышляла. Наконец, челюсть двинулась в последний раз.
— Да, помочь. Скажи им, сейчас десять, потом сорок.
— Скажу.
Рыба укрепила воронку на голове и сделала какой-то знак руками. Со стороны стены раздались легкие хлопки, и в пространстве зазмеились канаты. Подтянутый канатами, аквариум подплыл к девушкам.
Еще один конец каната подлетел прямо к Василию. Перебирая по канату руками, Василий добрался до аквариума. Рыба тоже подлетела к аквариуму и одним ударом кулака разбила его. Вода собралась в колышущиеся шары, улитки светились, паря среди этих шаров. Золотой свет, преломляясь в воде, кидал блики на испуганные лица.
— Это брать? — спросила Резеда.
Василий кивнул.
Резеда стянула через голову блузку и связала улиток в узелок.
— А теперь?
— Пистолеты у вас есть?
— Автоматы, — ответила Гюльчачай, — мы сняли с охраны.
— Тогда палите строго вверх, короткими очередями. Туда, откуда мы прилетели. И летите.
— Куда?
— Свиные уши! Не знаю! В другую сторону!
— Мы же заденем вас…
— Постарайтесь не задеть. Прикрепила узелок? Береги. Авось увидимся.
Василий отодвинулся от девушек по канату и скомандовал:
— Пли!
Звуки выстрелов вскоре перестали быть слышны. Еще некоторое время вдали мелькали огоньки, но вот и они исчезли. Василий повернулся к рыбе и спросил по-турецки:
— Вы понимаете турецкий язык?
Рыба не ответила.
— Греческий язык понимаете? — спросил Василий по-гречески.
— Плохо греческий, — ответила рыба, — хорошо язык Блидинг.
И добавила на латыни:
— Скажите людям приказ как всегда.
«Сейчас скажу,» — подумал Василий и крикнул по-русски:
— Мин-хан, делаем ноги!
Потом по-турецки:
— Я убью акулу, потом палим вверх — и за девками. Кто выживет — тот долетит. Итак…
Пуля попала рыбе прямо в покатый лоб. В невесомости поплыли шарики крови. Василия сильно отбросило, следующими выстрелами он скорректировал траекторию. Пурдзан, Мин-хан и Хафизулла летели рядом. Некоторых бедуинов закрутило — кто-то врезался в стену, многих сразу спалили рыбы своими лучами. Яркий голубой луч мелькнул у самого лица.
Рыбы, быстро перебирая руками и ногами по канатам, ползли по стене и стреляли, стреляли…
«Все-таки, они похожи на тараканов,» — страх полностью исчез, сменившись отвращением. Вот, наверное, что имели в виду охранники: пусть тебя лучше треухи казнят на простой электродыбе, чем эти тараканы наколют на свой железный фикус. «Карсабала… Шайтанье дерьмо!» Еще один луч прорезал темноту совсем рядом. Между выстрелами Василий слышал, как сдавленно чертыхается Хафизулла — наверное, его обожгли.
Темноту? Да, свет факелов остался далеко внизу… Василий понял, что уже чувствует, где верх, а где — низ. Значит, появилась гравитация. Гравитация была слабая, но стрелять приходилось все более длинными очередями, чтобы удерживать скорость. Василий уже два раза менял магазин. А вдруг патроны кончатся — и начнется падение обратно, к Карсабале?
В голову что-то ткнулось… Пятка!
— Руку! Руку дайте!
— Гюльчачай!
— Прилетели!
Василий схватил девушку за руку и почувствовал, как Гюльчачай тянет его куда-то в бок.
— Здесь лестница. Девочки связали кофточки и вывесили меня, встречать…
— Мужики! Пур! — перекрывая шум выстрелов, завопил Василий, — стреляйте от моего голоса, в сторону! Посадка.
За пределами пропасти гравитация была обычной. Василий присел на ступени. Пурдзан сидел рядом, тяжело дыша. Хафизулла, продолжая чертыхаться, перевязывал обрывком штанины раненую ногу. Интересно, это другие ступени, или он все перепутал?
— Мин-хан, фонарик есть? Посвети вниз.
Мин-хан посветил. Ступени стальные. А те?.. Те были каменные.
— Поздравляю, ребята. Мы пролетели сквозь этот сраный блин. Давайте, пересчитаемся.
Василий, Пурдзан, Мин-хан и девушки выбрались целыми, Хафизулле чуть не отрезало лучом ногу. Бедуинам не повезло — из них долетело только два человека, Кублай и Гумель. Но эти двое тоже были целы.
— Пур, у тебя жилетка с большими карманами? Улитки поместятся? Возьми их себе. Поднимаемся тихо, в колонну по два. Гумель, помоги Хафу. Мин-хан замыкающий. Пошли. Берегитесь крыс.
Но на этой лестнице крыс не было. И лестница оказалась не такой длинной, как предыдущая. И оканчивалась не решеткой, а тяжелой металлической дверью. Наглухо закрытой.
— Мекрджал всем в задницу! — Пурдзан от досады звонко топнул копытом, — гранат нет.
И тут дверь начала медленно открываться. Василий сделал знак фонариком, потушил его и направил дуло пистолета на дверь. Все замерли.
Снова тусклый свет факелов. На фоне двери появился знакомый силуэт рыбы. Рыба не ожидала увидеть кого-то на ступенях и была убита первым же выстрелом. Василий и Пурдзан одновременно выскочили в коридор, спина к спине, стреляя в разные стороны. Еще несколько рыб упали мертвыми на пол, выронив факелы. И что-то еще. Василий пригляделся — рыбы тащили трупы треухов в оранжевых тюрбанах.
Коридор тянулся в обе стороны. Василий выбрал то направление, откуда пришли рыбы. Наверное, они делали вылазку на поверхность за очередными украшениями для Карсабалы.
Скоро коридор пошел круто вверх, в стенах появились темные боковые проходы. Из одного прохода впереди показалось рыбье рыло, Василий выстрелил и побежал дальше. Позади раздался крик — и сразу оборвался. Лучом, ударившим из темноты, убило Кублая. Татьяна ответила очередью из автомата. Мин-хан, не останавливаясь, добавил от себя.
Но рыб было много. Позади слышалось шуршание босых ног. Коридор петлял, это не давало рыбам возможности применить свое оружие. Но они не прекращали преследования.
После очередного поворота коридор оборвался в просторном зале. О высоте зала Василий не мог судить — потолок терялся в темноте, несмотря на то, что лампы, укрепленные на стенах, светили довольно ярко.
В центре зала, занимая почти все пространство, лежало тело. Размеры тела были гигантские. О том, что это — тело, Василий догадался только по мерному подрагиванию влажной поверхности. Поры величиной с человеческую голову сочились розовой слизью. Мощные щупальца, длиной шагов триста каждое, свисали сверху и стелились по полу. По логике вещей, это чудовище должно было вонять. Но в воздухе стоял легкий приятный аромат. Так пахнет хорошее греческое вино, подумал Василий.
— Восьмирукий, — испуганно шепнул у него над ухом Мин-хан, — спит. Пошли, обойдем.
И тут из коридора показались рыбы. Василий выстрелил. Звук выстрела прозвучал тихо в этом зале — но его оказалось достаточно. По телу Восьмирукого пошла крупная дрожь, одно щупальце хлестнуло по полу. Рыбы прекратили преследование, их шарканье затихло в коридоре. А Восьмирукий продолжал дрожать.
— Мы его разбудили. Бежим! В обход!
Мин-хан дернул за собой Василия.
Казалось, телу не будет конца. Но вот новый коридор — лестница. Верхний конец лестницы кончался аркой, доверху забитой трупами. Василий стал пропихивать трупы внутрь, ему помогли Пурдзан и Мин-хан. Все, можно лезть…
Внутри кто-то был.
— Отставить огонь! — раздался властный женский голос.
Ольга! Василий бросился к ней. Ольга смотрела на него во все глаза и что-то радостно шептала. Но на лобзания времени не было.
— Да! Бежим! Скорее!
— А в чем дело?!
— Восьмирукий. Проснулся.
Их нагнал запыхавшийся Пурдзан.
— Ханум! Всем конец! Гирей-ага разбудил Восьмирукого!
По пути наверх им никто не мешал. Сидя в вагонетке, Пурдзан мрачно смотрел на белые шапки с золотыми оленями. Гумель некоторое время мялся, потом снял феску:
— Можно?
