Кирилл Якимец - Войны и миры: Отряд "Омега" (с испр. орфографией)
— Ты… Жив! Ты… — наконец, прошептала Ольга.
— Да! Бежим! Скорее!
— А в чем дело?!
— Восьмирукий. Проснулся.
Их нагнал запыхавшийся Пурдзан.
— Ханум! Всем конец! Гирей-ага разбудил Восьмирукого!
Глава 7
Что-то двигалось в темноте со всех сторон. Лучи фонариков выхватывали только стены, иногда — узкие ответвления. Но что-то определенно двигалось совсем рядом, умело избегая света.
Отряд уже несколько часов спускался по лестнице. Василий не мог забыть слов охранника. Что же бывает хуже смерти? Бесчестье? Но местные жители, кажется, не слишком озабочены вопросами чести. Наверное, они имели в виду какую-то особенную, мучительную смерть. А может, смерть от рук (или зубов) каких-то страшных тварей. Кто же здесь водится? Одичавшие белые слоники? Едва ли…
Еще Василий маялся от мысли, что Ольга осталась в плену у коварного карлика. Все повторится, думал Василий, Шабель попытается сделать из Ольги боевую подругу, глупая девчонка вломит ему хорошенько — и погибнет. Второго чудесного спасения уже не будет, ни там, на пиратском корабле, ни здесь, в недрах Колаксая.
Лестница широкой спиралью вела вниз. На боковые проходы решили не обращать внимания — чтобы не заблудиться.
Внезапно все остановились. Василий налетел на шедшего последним бедуина.
— Эй, что там?
— Лестница кончилась, — крикнул в ответ Пурдзан.
Расталкивая бедуинов, Василий заспешил вперед. Кончилась не только лестница. Кончился вообще всякий путь. Лестница обрывалась в темную пустоту, и лучи фонариков растворялись в этой пустоте, не находя, во что бы упереться.
Три девушки стояли у самого края, с любопытством заглядывая вниз.
— Увидели чего-нибудь? — грустно спросил Василий.
— Резеда увидела, — ответила Гюльчачай, — а мы с Татьяной что-то никак…
— Назад топать придется, — вздохнул Пурдзан, — в поворотах плутать. Или совсем вернемся? Прорвемся как-нибудь?
— Ага, — скривился Мин-хан, — обвязаться гранатами — и под танк, как манчжурский партизан. Хочешь?
— Гранаты кончились.
Издалека донеслись крики, несколько выстрелов. Снова крики. Неужели охрана, все-таки, увязалась следом? Нет, Василий чувствовал, что это вовсе не охрана.
Испуганные бедуины кричали одно и то же слово. И стреляли — теперь, практически, все. Что же они кричат?
— Крысы!!!
Крысы? Подумаешь…
И тут Василий увидел крысу. В свете фонариков крыса казалась желтоватой, но Василий понял, что на самом деле она белая. И огромная, величиной чуть больше лошади. Изо рта у крысы торчала чья-то нога. Василий выстрелил несколько раз прямо в круглые красные глаза. Мертвая туша крысы скатилась к нему по ступеням — Василий чуть не свалился в пропасть, в последний момент удержался, схватившись за крысиную шерсть. А девушки не удержались — с пронзительным криком полетели вниз. Или не полетели?
Возможно, в этом виновата была аккустика подземелья, но Василию показалось, что крик девушек удаляется слишком медленно. На всякий случай Василий направил вниз луч фонарика…
Так и есть. Девушки не падали, а плавно опускались все ниже и ниже. Значит, это не простая пропасть. В конце концов, весь Колаксай — не простая планета. Но раздумывать об этом некогда. Еще одна крысиная морда показалась из темноты.
— Прыгать! Всем прыгать! Пур, Хаф, за мной! — заорал Василий и, послав последний выстрел в оскаленную крысиную пасть, оттолкнулся ногами от края пропасти.
О движении свидетельствовал только легкий ветерок, дувший снизу. Впрочем, Василий уже не мог точно сказать, где находится верх, а где — низ. Пурдзан и Хафизулла летели рядом, туша Мин-хана парила над головой. Несколько бедуинов тоже успели спастись. Остальных пожрали крысы. Что ж, охранник был почти прав. Но возможно, впереди ждет что-то еще более гадкое. Гигантские тараканы? Кишечные палочки величиной с кобру?
Пурдзан нелепо кувыркался в воздухе. Хафизулла летел, сгруппировавшись, готовый приземлиться в любой момент. И тут Василий понял, что видит их без помощи фонарика. Свет! Кругом разливался тусклый свет. И света становилось все больше.
Светили факелы. Факелы были воткнуты в стены… Нет, кто-то держал факелы в руках. У стен, цепляясь за канаты, висели в воздухе какие-то существа. Вытянутые тела, шесть конечностей. Все-таки, тараканы. Или… Рыбы! Рыбы с яростными лицами. С четырьмя ногами, похожими на человечьи, с руками и с телами, как у акул. Рыб было очень много, далеко не все они держали факелы. У остальных в руках были короткие трубки, наверное, оружие. И это оружие было направлено на людей.
Один из бедуинов со страху открыл огонь. Отдачей бедуина понесло в сторону, но луч, выпущенный из трубки, догнал его. Мертвое тело, кружась, скрылось во мраке. Сверху донесся голос Мин-хана:
— Не стрелять!
— Не стрелять! — одновременно с ним крикнул Василий.
Парение замедлилось и через некоторое время прекратилось совсем. Мин-хан оказался рядом с Василием.
— Не стоит стрелять, — сказал он тихо, — хотя, боюсь, это не поможет. Мы у золотых рыбок.
— Ты знал, что они здесь живут?
— Они много где живут. Здесь, оказывается, тоже. Нет, не знал. Знал бы — сдался бы охране. Сразу.
Василий огляделся. С одной стороны тянулась бесконечная стена, вдоль которой были укреплены канаты. На равном расстоянии друг от друга в стене чернели круглые отверстия — ходы.
Зато с другой стороны…
В воздухе висел стеклянный шар, наполненный водой. В воде плавали зеленоватые редкие водоросли. А среди водорослей…
Улитки! Золотые улитки мерцали, как маленькие звездочки. Василий насчитал пятнадцать золотых улиток.
Но как их взять?
От стены отделилась рыба в высокой шапке, похожей на воронку. Шапка держалась, прикрепленная зажимом к головному плавнику. Поскольку Василий и Мин-хан запретили бедуинам стрелять, рыба, видимо, признала в них командиров.
В одной руке у рыбы был конец длинного каната, тянувшегося к стене, в другой она держала трубку. Рыба подлетела вплотную к Василию, он даже почувствовал резкий неприятный запах. Запах тухлой рыбы. Акулий рот приоткрылся, и рыба произнесла на ломаной латыни:
— Вы покупать золотых коней.
— Да, — сразу ответил Василий, тоже на латыни.
— Ваш человек стрелять, — сказала рыба.
— Он потерял разум, — ответил Василий.
Возможно, это объяснение удовлетворило рыбу. А возможно, нет. Василий не мог ничего понять по выражению рыбьего лица. Лицо выражало только ярость. Но, скорее всего, так казалось только с человеческой точки зрения.
Акулий рот снова приоткрылся — Васили старался не зажмуриться от мерзкого запаха.
— Выросло пятнадцать кони. Ваши люди всего тринадцать. Кто ваши люди нам?
— Что он хочет? — не понял Василий. Мин-хан пожал плечами:
— Ты говоришь на его языке?
— Это латынь.
— И что он сказал?
— Продает улиток. Но что ему нужно?
Рыба повторила:
— Кто ваши люди нам?
— Давайте договоримся, — наугад ответил Василий. От невесомости мутило в голове, хотелось стошнить. Василий с ужасом представил, как это будет выглядеть при отсутствии гравитации.
— Договоримся, — ответила рыба, — сейчас ваши люди нам десять за пятнадцать кони, потом ваши люди нам пятьдесят за десять кони.
Наверное, стоит поторговаться…
— Потом тридцать, — сказал Василий.
— Потом сорок.
— Хорошо. Потом сорок.
— Кто ваши люди нам? — повторила рыба свой странный вопрос и сразу пояснила:
— Три люди взять кони, остальные люди остаться. Кто?
Теперь все стало понятно. Но не до конца.
— Зачем остаться?
Рыба несколько раз молча открыла и закрыла рот. Василий с замершим сердцем ждал ее реакции. Но реакция оказалась мирной:
— Смотреть Карсабала. Я показать Карсабала. Карсабала прекрасный. Карсабала сделать — мы все умереть.
Рыба, открепив зажим, сняла с головы шапку-воронку, поднесла ее ко рту и дунула в узкий конец. От высокого протяжного звука у Василия заложило уши. Звук еще гудел в его голове, а из большого отверстия в стене начало выдвигаться на свет какое-то длинное сооружение, похожее на горизонтально растущее стройное дерево, типа кипариса, с ветвями, вытянутыми вдоль ствола и хитро переплетенными друг с другом. На ветвях раскачивались многочисленные плоды… Да, никаких сомнений. «Плодами» оказались обезглавленные тела — люди, сатиры, треухи. Более половины тел было в серых туниках блидов.
Раздался и тут же заглох женский крик. Остальные молчали.
— Карсабала прекрасный, — еще раз сказала рыба.
— Прекрасный, — повторил за рыбой Василий. Его чуть трясло, но голова работала четко. Тот бедуин, который выстрелил и быстро полетел в сторону — из-за отдачи… Василий прикинул: все зависли почти на одном уровне. Если стрелять вверх… А где в невесомости верх? Если стрелять туда, откуда прилетели, то можно продолжить полет. Только где мы окажемся?
