Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса

– Можете, – согласился я.

– Мистер Икс?

– Да вот думаю, – ответил я. – Хорошо. Если сумеете отыскать след третьей бомбы, вы помилованы.

Он заговорил испуганно, однако я ощутил в его вроде бы сильном голосе нотки облегчения:

– Третьей?.. Но я о ней ничего… Да-да, понимаю, я очень влиятельный человек, у меня все схвачено, все работает на меня… Даже у тех, кто так не думает…

– Ну-ну?

Он сказал быстро:

– Сейчас же отправлю на поиски.

– О каждом шаге сообщайте, – уточнил я деловито и без всякой злобы. – Возможно, на каком-то этапе наши люди подключатся и смогут узнать больше.

– Да-да, – сказал он с той же неприличной, но легко объясняемой торопливостью, – мистер Икс, все будет сделано!.. Вы же понимаете, насколько я хочу реабилитироваться!

– Хорошо, – ответил я коротко, – ищите. Я свяжусь с вами позже.

И прервал разговор, но даже в отсутствие видеонаблюдения легко представляю, как он пытается докопаться, как же я его нашел, как вычислил, каким образом отыскал номер засекреченного мобильника, который он приобрел час назад, и надо или сразу еще раз менять место, или же подождать результатов поиска третьей бомбы.

Эсфирь картинно вышла из ванной, на голове сложное сооружение из махрового полотенца, по размерам больше похожее на одеяло, сама лишь слегка промокнула спортивно-элитное тело, такие очень неохотно будут с ним расставаться при переходе в сингулярность, на ходу взглянула на часы.

– Утро доброе, – сказал я жизнерадостно. – Там в коробке еще пара пирожных… будешь?

Она спросила с подозрением:

– Вчера оставалось шесть!

– Но ты ночью вставала в туалет, – напомнил я. – А потом с кухни слышалось жадное чавканье.

Она отмахнулась, лицо чуть омрачилось, я промолчал, догадываясь, а она сказала со вздохом:

– Через семь часов рейс в Иорданию, а оттуда в Тель-Авив.

– Между Эмиратами, – спросил я, – и кленовым листком на спине арабского слона все еще нет прямого рейса?

– И никогда не будет, – отрезала она.

– Ладно, – сказал я. – Интересно было с тобой поработать. И даже в какие-то моменты, не буду уточнять, приятно.

Она вскинула брови, несколько секунд всматривалась в мое лицо.

– Ну, спасибо…

– Садись, – сказал я. – Я сделал кофе по своему рецепту. Попробуй?

Она вскинула брови, что-то в моем голосе насторожило, поинтересовалась с подозрением:

– Что за рецепт?

– Просто кофе, – пояснил я. – Выпьешь и лети, лети в свой провинциальный Тель-Авив… А третью бомбу отыщу сам.

Она уже садилась за стол, но тут же словно ее подбросило, круто развернулась в мою сторону.

– Что-о?

– Да я такое повеление здесь дал, – пояснил я скромно. – Изволил.

– Кому? – потребовала она. – Своим людям?

– Да, – согласился я. – Своим. Если учитывать, что все люди на свете мои в какой-то мере. И даже родня. Все-таки от одной обезьяны, а не от разных… Хотя евреи говорят, у них и обезьяна была своя.

– Евреи так не говорят, – отрезала она. – Плохо ты читал Библию!

– Даже Тору просмотрел, – скромно сообщил я.

– Тебе и заголовок прочесть труд!

– Все пятьдесят томов, – сообщил я. – Целых полминуты потратил!..

– Как много, – сказала она язвительно. – Так где собираешься искать?

– Дал задание Хиггинсу, – ответил я елейным голосом. – Кстати, это платье тебе идет!.. А туфли под цвет глаз?.. Ах да, прости, ты еще голая…

Она отрезала:

– Ты чего мелешь?.. Я сама выпустила в Хиггинса три пули плюс контрольный в лоб!

– То был не Хиггинс, – ответил я мирно. – Клонов еще не выращивают, приходится гримировать похожих, но это срабатывает. А с Хиггинсом я связался, пока ты забавлялась в душевой, и велел отыскать третью бомбу. Иначе в следующий раз точно придем за ним.

Она смотрела на меня остановившимися глазами, даже дыхание в зобу сперло, ни каркнуть, ни крякнуть, ни даже пискнуть.

– Ты… знал?

– Насчет Хиггинса? – перепросил я. – Нет, лажанулся, как говорит старающаяся быть к народу поближе наша современная интеллигенция. Лажанулся по самые помидоры. Что такое помидоры, объяснить?

– Не надо, – отрезала она. – Расскажи, как ты обос… ошибся. Минутку, включу запись, буду потом прослушивать, поднимая себе настроение!

– Хиггинс обхитрил, – повторил я. – Хотя это не хитрость, он сам понимал, что делает глупость, но у нас, мужчин, такое бывает часто. Понимаем, что делаем ошибку, но отступить стыдно, позорно, гордость не велит… Отступить – в этом что-то женское.

– Доминанты, – сказала она с отвращением. – Везде стараетесь доминировать, инстинкты рулят?..

– Точно, – подтвердил я. – А вот при сингулярности…

Она прервала:

– Ты в сторону не прыгай!.. Как ты понял, что там был не Хиггинс? Почему сразу не сказал?

– Сам не знал, – признался я.

– Ага!

– Совершенен только Бог, – ответил я смиренно, – а я, как Его сын, пока еще иногда допускаю некоторые незначительные промахи, простительные по моей юности и беззаветной отваге.

Она фыркнула.

– Ну да, похвали, похвали себя еще!

– Зачем? – спросил я. – Ты и так в меня влюблена.

Она прошипела:

– Я точно убью тебя своими руками! Чтобы получить уж самое полное за всю жизнь удовольствие!.. И освободить землю от такой угрозы.

– Мафия бессмер… в смысле, сингулярность победит, – ответил я гордо, – несмотря на. За мной придут другие… чего, честно говоря, сам побаиваюсь.

– А уж как страшит меня!

– Но сейчас давай сосредоточимся на Хиггинсе, а то скачешь из стороны в сторону, как мартышка, отвлекаешь серьезного думающего высокими категориями доминанта… Эти пирожные просто чудо, не находишь?

– Это я скачу?

– Ладно, это просто мысль слегка вильнула… Не помнишь, о чем я говорил?.. Ну вот, сперва помешала, а теперь не можешь вспомнить.

– О Хиггинсе ты что-то молол!

– Ах да, о Хиггинсе… В общем эволюция слепа, упорно и целенаправленно продолжает вести свою селекцию. Это мы, люди, создав свод моральных правил, стараемся выдвигать наверх умных, чистых и что-то делающих для общества, а вот слепая, как говорят, эволюция вот уже миллиард лет ставит на доминантов. Так надежнее, как она считает.

Она сказала злобно:

– Хиггинс доминант, тут не поспоришь…

– Вот-вот, – согласился я. – А кто мы, чтобы идти против эволюции сейчас?.. Потом, когда станем сильнее… А в данное время, как бы мы ни пытались выставить во главе человечества мудрецов и ученых, все равно на самом верху оказываются крикливые политики, бизнесмены, актеры, спортсмены, шоумены, телекомментаторы…

Она посмотрела со злым прищуром.

– У эволюции карты круче?

– Она миллионы лет, напомнил я, – оттачивала свой стиль игры. А мы только начали. Потому она наверху и всеми ресурсами пользуется вся та дрянь, которой в скором будущем не будет вовсе. Но сейчас она у власти в силу своей доминантности и рулит. Так что Хиггинс для эволюции ценен.