Магия крови - Ник Перумов
Но планами похода, если они и были, с Публием никто не делился. Ему велено было лишь вести людей вперед, а командовать станут особо приближенные из числа божков.
Все это Ворону чрезвычайно не нравилось. Скорее всего, Ведьма останется в Хаттура – а значит, останется и Шаарта; к тому же он лишится возможности наблюдать за вражескими набольшими. Это деревенское ополчение… оно выглядело словно собранное для отвода глаз. Словно задуманная Ведьмой «война» должна отвлечь кого-то от нее самой, от тех дел, что будут твориться у подножия этой пирамиды!
Но Публий был уже слишком связан своей новой службой и ослушаться приказа не мог. Ему придется вести людей через Костяной Лес, однако при первой же возможности он постарается вернуться в оазис.
Нет, не так. Он обязательно вернется!..
Не успели отряды построиться, как перед ними словно из воздуха соткался сам Великий Темный в сопровождении по-прежнему прямой и молчаливой Северной Ведьмы. Возле нее застыла золотая фигурка орки, руки на эфесах сабель.
– Мой возлюбленный народ! – от голоса исполина содрогнулась земля, а в пальмах вновь зашумел проснувшийся ветер. – Сегодня мы выступаем в великий поход! Мы изменим наш мир, мы вернем в него справедливость и силу! Мы вернем истинного бога, бога милостивого и щедрого, бога гневного на всякую неправду, бога, отнятого у этого мира! И в знак особой милости моей – сама великая пирамида проведет вас к полю сражения. Вам не придется идти через Костяной Лес, одолевать пустыни, болота и степи, вы отправитесь прямо на великую битву, полные сил и с моим благословением! Да будет отныне в Араллоре власть моя и справедливость моя!
– Да будет! Да будет!.. – потрясая оружием, вскричали воины. Жены и дети их, столпившиеся позади отрядов, вторили им криками и визгом.
– Да будет на вас и на вашей земле мое благоволение!
– Да будет! Да будет!..
– Да будет с нами победа над нечестивцами и врагами великого бога!
– Да будет!
«Странно, – подумал Публий, начиная обливаться потом под взбирающимся все выше солнцем, – пирамида не похожа на портал. Впрочем, кто знает, что там внутри? Но это хоть как-то объясняет всю нелепость похода с двумя сотнями крестьян под видом воинов. Самое разумное на месте Ведьмы – отправить нас куда-нибудь в дебри Каамен, где относительно легко завоевать новые земли, настроить храмов в глубине джунглей и постепенно копить силу и войска. В Шепсуте с этим сложнее, а в Каамен нет сильной власти, лишь разбросанные по джунглям племена… Но как же мне потом вернуться? И где будет моя орка?»
Отряды качнулись и под ликующие крики двинулись вперед, к пирамиде.
И тут Публия кто-то твердо взял за локоть. Он повернулся: рядом стояла Шаарта, золотая рабыня Северной Ведьмы.
– Господин, не уходи, – золотые губы едва шевельнулись, глаза, подернутые сияющей пленкой, смотрели куда-то поверх его головы. – Тебе следует собрать всех оставшихся в оазисе людей. Великий Темный скоро покинет это место.
– Но мне велено вести войско, – возразил маг. – Куда они пойдут без меня? Великая битва…
– Останься, господин, – повторила Шаарта. – Послушай меня. Собери всех женщин и детей в общем доме в селении и пусть они никуда не выходят, пока я не отыщу тебя снова.
Публий рассудил, что не стоит от добра искать добра. Коль вышние силы услышали его и послали шанс остаться в Хаттуре, вместе с оркой, – не следует упорствовать даже напоказ. Что означает просьба Шаарты, покажет время, а зла бывшая раба ему точно не желает. Он остановился – отряд его шагал мимо, выкрикивая время от времени «Да будет!», никто не обращал на стоящего мага внимания; голова колонны уже скрылась в одном из входов в пирамиду, в прочие входы потянулись другие отряды.
Шаарта, словно убедившись, что он действительно никуда не пошел, развернулась и тоже зашагала к пирамиде, только не под арку, а к узкой лестнице, пробитой в одной из стен, – по этой лестнице уже взбиралась тонкая девичья фигурка в сопровождении гигантского темного чудовища с бычьей головой.
«Бездны и пламени, да ведь я таки ослушался приказания Великого Темного! Что же мне сказать ему, коль увидит…»
Однако мысли его прервал слабый толчок силы, словно рядом подтолкнули ключ у какого-то мощного заклятия. Толчки тотчас повторились, уже сильнее, и исходили они от пирамиды. Во тьме под арками уже исчезали последние из ополченцев, а сила, скрытая в пирамиде, пришла в медленное движение; подталкивали ее те самые слабые толчки, частые, сливающиеся в постоянную вибрацию.
– Порази меня небесный пламень, – пробормотал маг и едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Конечно, бросившись сломя голову за оркой в неизвестность, он поступил необдуманно… но крайняя наивность, в которую он впал, попав сюда, и вовсе непростительна!
Ведь все предельно ясно! Нет в пирамиде порталов и никогда не было. Маги орденов, путешествуя по миру, находили храмы Древних богов, давным-давно заброшенные, в джунглях и пустынях, и единственное, что хорошо сохранялось в них, – грубые каменные жертвенники со следами крови. Отчего же он решил, что это сооружение – не такой вот храм? Если этот Великий Темный и впрямь Древний бог, как он сам утверждает, то вряд ли ему известен какой-то иной способ собрать много чистой и горячей силы, кроме магии крови.
Кроме магии крови…
Значит, те крестьяне, что только что стояли у него за спиной, только что приветствовали своего бога, потрясая копьями и жаждая завоевать для него власть, те, что верили в его справедливость, – сейчас гибнут, как бараны, под взмахами жертвенных ножей. Великий Темный предал их, и предательство хуже трудно себе вообразить; и Ведьма их предала, и сам Публий пусть невольно, но тоже предал…
Расширившимися от ужаса глазами маг глядел на великую пирамиду, входные арки которой залила прежняя тьма, – и никто не возвращался оттуда, ни вестовые, ни отосланные с каким-то поручением обратно в оазис, как это бывает в любой армии на марше.
Никто. Все они были уже мертвы или умирали, а их сила стала силой пирамиды – и самой Ведьмы.
Хотя нет, конечно же, не Ведьмы. Ведьма тут – выеденная дочиста гусеница, из шкурки которой выглядывают хищные челюсти Древнего бога.
А за спиной Публия уже готовились идти следом за отрядами погонщики мулов и ослов, весь собранный обоз, еще возбужденно перекрикивались женщины и дети.
Толчки силы, заставлявшие пирамиду
