Блок - Борис Вячеславович Конофальский

– Сказал, что не знаю, где она, сказал, что если сумки с вещами в прихожей нет, значит, ушла в бассейн.

– А ты Тимку спрашивал, что он ответил им?

– Спрашивал. Тимоха, он молодец, он умный, сказал то же самое. Говорит, в бассейн, наверное, ушла. А про тебя, что не знает, где ты.

– Тебя били? – уточняет Андрей Николаевич.

– Не-е… – качает головой Митяй и указывает на левую щёку: – Пистолет сюда приставили, сказали, что если совру, буду зубы по полу собирать, а Тимохе врезали пару раз, но так, не сильно, пугали больше.

Новая волна гнева заливает мозг Горохова; конечно, парни часто заслуживали хороших оплеух, но… И всё-таки он больше волновался за Наташу. Уполномоченный не сомневался, что, если эти люди захотят, Наталью они найдут, хоть и не сразу.

«Это парни хорошо им про бассейн ответили. Правильно».

– Андрей, а они весь дом нам перевернули, – прервал его размышления Митяй.

– Ничего страшного, – отвечал Горохов. – Приберётесь до прихода Натальи. А что они взяли?

– Уроды все деньги забрали, что нам Наталья оставила.

«Деньги? Бог с ними!».

– Среди них должен был быть старший, ты его смог определить? – теперь это был для Горохова ключевой вопрос.

– Да, я сразу понял, кто у них атаман, – отвечал Митяй. – Он высокий. Пыльник у него короткий, почти белый, брюки носит глаженые и ботинки чёрные.

– Пыльник не застёгнут, рубаха белая, – продолжил уполномоченный, уже понимая, кто это мог быть. – Маска дорогая, с компрессором. На голове маленькая шляпа с вислыми полями.

– Да, – согласился подросток. – Ты его знаешь, да?

Но Андрей Николаевич не ответил на вопрос, а спросил сам:

– Где у него была кобура?

– А-а… – не сразу вспомнил Митяй. – А! На поясе.

– С какой стороны?

– С левой… Да, точно, с левой.

Вот… Вот теперь-то всё сложилось – портрет был полный.

«Всегда белая рубашка. Чёрные ботинки в любую жару и кобура на поясе с левой стороны. Перепутать его с кем-то ещё сложно. Он такой один в Трибунале».

– Этот в белой рубашке что-то говорил тебе? – интересуется уполномоченный уже абсолютно спокойно. А ещё он стаскивает респиратор и достаёт мятую пачку, тянет из неё жёлтую, промокшую в горах и уже высушенную сигарету. – Может, предлагал что, может, угрожал?

– Нет, – парень смотрит на его странную сигарету с недоумением, – ничего не предлагал, а спрашивал только про тебя и Наташу. А, ну да, сказал, что вывезет в степь, если не буду говорить по-хорошему.

– В степь, значит? – Горохов закуривает.

– А! Да! – вспоминает Митяй. – Он знал, как нас зовут. И меня знал по имени, и Тимоху тоже.

Ну, это как раз уполномоченного совсем не удивило.

– Значит, они вас особо не били? – уточняет уполномоченный.

– Да нет… – рассказывает парень. – Тимоху пару раз, и всё; правда, один из этих за шиворот меня ещё таскал… Некультурно…

– Некультурно? – Андрей Николаевич усмехается. – Забавно слышать от тебя такие слова.

– А чего? – хмыкнул Митяй. – Наташа так говорит, у неё учился, вот и говорю: некультурно; ещё все вещи в доме разбросали, всё на пол кидали, одежду, простыни… Всё… Там всякую мелочь…

– У меня в ящиках для постельного белья были спрятаны деньги и оружие с патронами, – вспомнил уполномоченный.

– Ничего я такого не видел, – заявил подросток. – Наверное, они забрали…

Он мог говорить правду, а мог и врать. Андрей Николаевич проверять не собирался, он поглядел на парня внимательно и спросил строго:

– Порядок в доме навели?

– Ну, так, собрали, что сильно было разбросано, – поморщился Митяй, ещё такой ерундой он не занимался.

– Приведите дом в порядок, чтобы всё было чисто, как у Наташи, – Андрей Николаевич достал пятирублёвую монету. Повертел её в пальцах, но в руки Дмитрию не отдал. Сначала спросил:

– Ты всё понял?

– Да, понял, – парень протянул руку и ждал денег.

– Наташе об этих людях ни слова. Понял?

– Понял, понял, – подростку не терпелось получить деньги. Он был уверен: раз уж Горохов достал их, значит, для него.

– Деньги вам на еду; и купите что-нибудь Наташе, свежее яблоко купите или персик. Сходите и спросите про здоровье. И не забудь навести порядок, чтобы она вернулась, и всё было идеально.

Он наконец сунул в ладонь Митяя деньги. И парень вдруг понял что-то и спросил:

– А ты что? Куда? Тебе теперь домой-то нельзя…

– У меня дела, – ответил Горохов; он подумал немного и добавил: – Ты это… Ни Наташе, ни Тимохе про меня не говори.

– В смысле? – теперь подросток был удивлён по-настоящему.

– В прямом, – строго ответил уполномоченный. – Никому обо мне ни слова. Будь тут, на этом месте, в это время в течение недели каждый день; если будешь нужен, я тебя найду. – Горохов протянул ему руку для рукопожатия, как взрослому. – Всё, давай…

– Давай, – ответил Дмитрий. И как только выпустил руку Горохова, спросил: – Слушай, Андрей, а может, тебе помочь?

– Конечно. Помогай давай, – ответил уполномоченный. – Пригляди за Натальей и за Тимкой. Чтобы у них всё было в порядке. Ты пока старший в доме. А обо мне никому ни слова.

– Я понял, – сказал подросток.

– И обо мне ни слова, ты меня не видел, – напомнил ему ещё раз Горохов.

– Да понял я, понял… – бурчал подросток, и по его тону уполномоченный понял, что он если и не напуган, то уж точно в недоумении.

– Ну раз понял – делай, – уверенно произнёс он и, надев респиратор, пошёл с парковки.

***

Это было его рабочее состояние. Концентрированное внимание, быстрый анализ и хладнокровие. В таком состоянии он, как правило, всегда и работал. Вот только теперь сменилась локация. Теперь он работал в декорациях местности, которую давно считал своею. И его противники были наивысшими профессионалами, которых только можно было вообразить.

Противники.

Митяй точно описал ему одного из них. Урод даже не попытался изменить внешность, прежде чем вломиться к нему в дом. Пижонские брюки со стрелками, короткий пыльник и всегда белая рубашка. И главное – кобура на поясе с левой стороны.

Илькан Габиев. Подполковник Трибунала, заместитель по оперативной работе Начальника Отдела Дознания. Этот человек был правой рукой Поживанова. Доверенным человеком. Подполковник заработал свои погоны не в кабинетах. Он знал степь. Короткие волосы с проседью, колючие глаза, большие руки. Илькан был высок, костист, несомненно силён. Они прекрасно ладили друг с другом, выпивали в комнате отдыха, но всегда Андрей Николаевич чувствовал в Габиеве некоторое снисхождение. В его манере общаться часто проступала едва заметная ирония. Как будто в чем-то он превосходил Горохова или знал что-то, тому неизвестное. И это