Блок - Борис Вячеславович Конофальский
Новый корпус…
Да, ему бы не помешала новая внешность. Хотя бы на ближайшие пятнадцать лет. Ну а там будет видно. Возможно, он переберётся на север, и Миша ему в этом поможет. А возможно, решит все проблемы тут. А то, что ему будет отведено только пятнадцать лет… Так, может, пятнадцать лет молодого и здорового человека будут получше двадцати лет старика с неизлечимой тяжёлой болезнью.
Да ещё и попробуй проживи двадцать лет с грибком, если тебе сейчас уже под сорок.
«Кстати… Сменив вид, мне легче будет добраться до Поживанова. Поиски реликта и смена корпуса займут время, и он, конечно, успокоится. Тогда я его и встречу… Где-нибудь, – Андрей Николаевич улыбнулся, предвкушая их встречу. – Комиссар, наверное, удивится немного».
Уполномоченный остановился в тени одного длинного склада, стянул респиратор вниз и закурил. После того как он всё для себя решил, ему стало даже немного легче. И потеря старшего товарища – который всегда, во всех ситуациях, его прикрывал, – обескуражившая уполномоченного, теперь отошла на второй план.
В принципе, за те пятнадцать минут, что он шёл по пыльной, забитой тяжёлым транспортом улице, уполномоченный принял одно из самых важных решений в своей жизни. Он всё-таки решил пойти с Мишей за веществом и потом поменять тело. Тем более что пророк обещал ему какую-то эксклюзивную модель.
Теперь это дело нужно было «обкурить». Обдумать и успокоиться. Успокоиться и наметить шаги, что приведут задуманное к исполнению.
Странное дело, но мысль о том, что он сменит своё нынешнее тело, что он станет кем-то иным, новым… Одна эта мысль вызвала у него желание сохранить что-то из своей нынешней жизни. И, как это ни странно, первое, что пришло ему на ум, – это беременная Наталья. Её ему нужно было сохранить обязательно. Обязательно. Ну, и двух оболтусов, вернее, одного немного ленивого парня и одного оболтуса, которых он приютил у себя. Раньше Горохов их не очень-то любил, но в новых обстоятельствах они казались ему уже… более близкими, что ли…
Да, ему нужно было забрать Мишу и уйти из города, но он решил узнать, как дела у Натальи. Он хотел встретиться с нею, несмотря на то что это было очень опасно. Скорее всего, за нею следили. Но это его не остановило. Уполномоченный понимал, что домой ему идти нельзя, но ведь Наташа, несмотря на беременность, дома и не сидит. Бассейн, тренажёрный зал, столовые, магазины… Её можно было найти где угодно. Но и договориться с нею при помощи телефона он не мог. Телефон прослушивается – сто процентов. А значит… У него был один вариант. И время – как раз уже приближался вечер – подходило.
***
Андрею Николаевичу пришлось пройтись, пока он не нашёл новое такси и не отправился на нём в центр Агломерации. К одному модному у местной молодёжи развлекательному комплексу с большим и дорогим аквапарком, в который далеко не все подростки могли попасть, но у которого так модно было собираться к вечеру.
Тут Андрей Николаевич надеялся найти двух парней, что он взял к себе из пустыни жить. Уже смеркалось, и на стоянке возле водного комплекса машин было уже не очень много, а все свободные пятачки под фонарями занимали группки молодёжи, они собирались вокруг проигрывателей, слушали какую-то отвратную музыку, смеялись, пили водку.
Андрей Николаевич присел на камень невдалеке и стал наблюдать за молодёжью. Своих парней он пока не находил; впрочем, младшего найти было непросто, он мало отличался от сверстников, а они все, как на подбор, одевались почти одинаково. А вот старший, тот да, он подуспокоился в последнее время. Перестал задираться, даже с Наташей не оговаривался, но себе не изменял: школу почти игнорировал, делать ничего не хотел, по дому помогал, если только заставить. Он просто перестал грубить.
Тут какой-то сопляк на дорогом, наверное, отцовском квадроцикле, усадив к себе пару дружков-дураков и одну дуру, стал выделывать на стоянке кульбиты, разгоняться, бросать машину в занос, уходить в опасные виражи. Всё это было очень рискованно, и не только для оставшихся на стоянке машин, но и для торчащих там подростков.
Горохов смотрел на это всё неодобрительно. Будь он в другом положении, он непременно всё это прекратил бы и в наказание порезал бы дураку все его дорогие покрышки. Но всё обошлось и без его участия, вскоре прибежали какой-то тип из администрации и парковщик, они выгнали лихача.
А уполномоченный закурил и увидал того, кого искал.
Только один из десятков подростков, собравшихся на парковке, носил ботинки с обмотками. Дикость. Так ходят самые замшелые и бедные степняки и казаки. Конечно, у каждого казака есть сапоги из варана, вот только кожа варана очень дорога, и сапоги в повседневной жизни – это дорого. Казаки чаще носят обмотки. И этот парень, обнимавший у орущего проигрывателя какую-то малолетнюю девицу, как раз был в обмотках.
«Митяй».
Горохов поглядел по сторонам. Кое-где уже зажгли фонари, камеры на здании аквапарка были, но вряд ли на него кто обратит внимание. Людей тут было немало. Он докурил и пошёл между машин к обнимающейся парочке. Шёл не спеша, надеялся, что парень отцепится от девицы и уже уйдёт с этого места. Но Андрей Николаевич помнил, что Дмитрий мог прийти домой и в десять, и даже в одиннадцать, так что он мог торчать тут пару-тройку часов. Он спокойно подошёл к молодым людям метров на шесть и, надеясь, что подросток его видит, сделал знак рукой: эй, пойди сюда. Но парень то ли не увидел его, то ли пренебрёг жестом и остался стоять с девицей и другими подростками, и тогда Горохов оттянул респиратор и крикнул:
– Митяй!
Вот теперь они его увидели, и Димка, и девица, оба повернули головы в его сторону. И тогда он снова позвал его к себе рукой: иди сюда!
У него рюкзак, как и у всех остальных подростков, так же обклеен идиотскими яркими наклейками. Но всё остальное у него другое. Ботинки, штормовка вместо современных укороченных пыльников. Шляпа с вислыми полями. Он и вправду выглядит не как все остальные. Он хочет выглядеть как
