Пастырь крови - Соломон Корвейн
- Конечно, он был против, - Этиен повернулся к напарнице. – Но он заставил меня дать клятву перед алтарём в Церкви. Представь себе, чтобы по вечерам нам быть вместе, выпивать и общаться, мне пришлось на колене пятнадцать минут повторять за ним слова, и читать литании. А потом и принести жертву клятвы[1].
- А разве его не волнует, что ты прям фанат заповедей Церкви? – девушка, поправила пышный рыжий волос. – За всё то время, пока мы тут, ты ночью даже не взглянул на меня. Скажи, тебя самого-то интересует… женское тело?
- Нет, не волнует, - он опустил взгляд.
- Но согласись, ты бы хотел… хоть раз обладать женщиной? – Люссиэль встала с кровати, направившись к выходу. – Я за свою жизнь не встречала парня, который бы не желал женщины. Порой к нам забредали даже монахи.
- Давай не будем об этом, - Этиен ощутил, как его желудок стало сворачивать, как тошнота стянула живот и грудь, усилием воли он подавил все противные ощущения, прошагав прочь.
Лациасс продолжал существовать, медленно, но верно втянувшись в русло прежней жизни. Выйдя из таверны, где им маркграф оплатил жильё, штраффалец увидел всю ту же деревенскую картину – крестьяне трудятся в огородах, готовят дома к зиме, заготавливают продукты, сено, кто-то перегоняет скотину, дети им помогают. Но всё же есть видимые изменения – появились новые башни, сколоченные наспех, в скоплениях домов были выстроены казармы для двух рот воинов Маркграфства, окружённые и усиленные баррикадами и укреплениями. По велению держателя этих земель, для безопасности городка, были размещены солдаты, много воинов. Они должны сдержать противника, если тот вновь решит попробовать отобрать Лациасс.
- Как прекрасно, что всё вернулось на круги своя, - с оттенками радости сказала Люссиэль, показав на то, как мужчины тащат мешки с овощами, переведя руку на высоченную мельницу, чьи крылья опускаются и поднимаются, молотя зерно для феодала и народа.
- Это верно, думаю, только появление фигуры капитана тут будет воспринято не очень, - Этиен повернул по улочке и отпрыгнул, чуть не наступив на гусей. – Военный наместник, командующий караулом, егерями, обычными солдатами гарнизона. Во власти Фаринга остаётся только ополчение.
- Никто не будет хорошо воспринимать военных, особенно, когда их много, - эльфийка чуть не залипла очами на то, как сельские девушки выносят одежду на сушку, а дети идут на рыбалку.
- Но Республика не дремлет. Они получили сокрушительное поражение под Лациассом, но не менее тридцати процентов земель Маркграфства всё ещё удерживается мятежниками. К тому же… последние новости явно заставят Гильдию торговцев и цеха подумать о лояльности.
- Ты о кризисе? – Этиен слегка побледнел, вспомнив новости последних дней. – Помилуй, разве это кризис? Вот если Империя ещё развяжет войну, вот тогда ей может наступить конец.
Взирая на сельские пейзажи, посматривая на плывущие перед глазами деревенские дома и грязные улочки, инспектор вспомнил новости, которые дошли до Лациасса два дня назад. Ересь Лютора достигла и императорского двора… инквизиторы и охотники на ведьм смогли разоблачить заговор, который плели дворяне и акционеры могущественных торговых корпораций. Не менее двадцати человек, трёх гномов, пяти эльфов, двух орков, одного карлика, не считая полукровок числом в пятнадцать, поклялись в верности учению Лютора. Церковь смогла раскрыть их замыслы – первым шагом должно было стать покушение на патриарха герементского, кардинала трона Понтифика. После убийства церковного иерарха, они планировали склонить повелителя, феодала феодалов, самого императора, на свою сторону. После этого уничтожение пророческой Церкви, или существенное поражение её в привилегиях, стало бы вопросом времени. Но «Ложа свободного духа» была быстро раскрыта, а затем уничтожена, выжжена раскалённым железом инквизиторского клинка.
Сие страшный удар по императорской власти, которая спорила с крупными владыками. Курфюрсты и короли не замедлили заявить в своей полной лояльности Штраффалю и тысячелетним заветам Церкви. Высокая Курия, где они заседали, было выпустила буллы, осуждавшие действия еретиков и слепоту императора. Рейхстаг также присоединился к обвинению верховного монарха.
Это всё могло иметь далеко идущие последствия.
- Я радуюсь тому, Люссиэль, что войну разжигать банально не с кем, - Этиен ускорил шаг, пытаясь как можно скорее выйти на брусчатку. – Разве только курфюрсты могут начать грызню.
Они прошли мимо деревенских домов, вышли на брусчатку, где уже строится новый дом. Высокая двухэтажная постройка, в довольно простом стиле, должна тут стоять, а возле неё разобьют большой двор, сад и даже сторожку для наёмников охраны. Теперь в Лациассе откроется представительство Гильдии торговцев, которое займётся наведением купеческих порядков.
- Главное, что для этого городища опасность устранена, - обеспокоено сказал парень, Этиен вспомнил, что старую лесную крепость выкупили торговцы и цеха, там разместился гарнизон из полутора сотни арбалетчиков, а возле стали разбиваться лагеря лесорубов. Республиканские силы выдавлены, но их место заняли весьма нелояльные отряды мастеров монеты, которые могут в любой момент предать маркграфа.
У большой красивой церкви стояли мужчины. Один из них облачён в сапфирово-синюю рясу с водными орнаментами, утянутую толстым и широким кожаным поясом. Большая и пышная, она топило худое тело в себе, на ткань опускалась большая седая борода, пальцы украшали золотистые кольца, говорящие о высоком статусе клирика. Напротив него, сложив руки на груде, говорил плотно сложенный высокий мужик во всём чёрном, только белые, практически незаметные, письмена на ткани как-то разбавляли тьму одеяний.
- Отец Саварро, священник и настоятель лациассинского прихода, - заговорил инспектор, поправив щиток у сердца. – Вот это хороший выбор. Он решился следовать пути воды, а значит, народ не пострадает от слишком сильного фанатизма.
Напарница не хотела говорить о церкви, слишком много грехов её иерархов она знает. Утончённые пальцы провели по украшению, лист в терне… то, что человек, последователь заветов Церкви, для неё, эльфийки и работницы одной из древнейших профессий, смог выпросить у маркграфа вернуть реликвию, невообразимо. Сам факт греет её нежную душу.
- Думаю, Фаринг нам будет рад, - Люссиэль оглянулась на пару торгующих, глаз приметил, что на этот раз ассортимент стал скромнее – дорогую посуду заменила простая, цветные яркие ткани заменяют более блеклые и тусклые, украшения совершенно пропали. Товаров из Империи и остального мира стало намного меньше.
- Он нас уже видеть не может, - отмахнулся человек. – Мы четыре дня бесплатно
