Дэн Абнетт - Братья Змея
Вес глыбы Хирона оказался двадцать девять девятьсот.
Апотекарий отшвырнул ее прочь так, что она рассыпалась на кусочки, потом отвернулся и глубоко вздохнул. Несмотря на то, что Хирон огорчил Приада не меньше остальных, он счел, что апотекарию ни к чему участвовать в тренировках вместе со всеми. Только Хирон отказался от поблажки и настоял на том, чтобы его испытывали на равных со всеми остальными. И в результате он дважды за два дня перебегал дистанцию.
— Зачет, — объявил Приад.
— Нет, — не поворачиваясь, отвечал Хирон.
— Я сказал, зачет. Отправляйся в нору.
— Упражнение не выполнено, нужно повторить.
— Брат, надвигается шторм…
— Пусть кусается.
— Черт возьми! Делай, как я сказал! Твой проклятый стоицизм…
— Брат-сержант, дело не в стоицизме, а в чувстве собственного достоинства. Моя глыба весила тридцать килограмм?
— Нет.
— Значит, увидимся через три часа, — Хирон встряхнул руками и побежал. Приад смотрел, как он в одиночку держит путь вперед по ледяной реке.
Под ногами Приада потрескивал лед. Он шел через ледник туда, где в снежном склоне окапывались его люди. Большинство из них соединили войлочные накидки и укрыли ими дрожащие тела, свернувшись в укрытии, которое сами себе выдолбили. В распоряжении Приада был модульный отсек на одного с тепловым элементом. Не говоря ни слова, он зашел в него, снял защищенные броней перчатки и обогрел руки возле раскаленной печки.
Снаружи завыл ветер.
Он пребывал в самопроизвольном состоянии каталептического сна около часа, спал и одновременно бодрствовал, позволяя отдельным участкам мозга один за другим отключиться и отдохнуть, тогда как лобные доли оставались начеку. Тем временем он контролировал и регулировал кровоток и обменные процессы в организме, сберегая и распределяя тепло. То же самое делали все Дамоклы, хотя командиру было удобней в надежном модульном блоке с источником тепла.
Приад насторожился, уловив снаружи посторонний звук, который не смог заглушить нарастающий вой ветра. Он взял посох с острым наконечником и вышел из палатки. В этих широтах встречались снежные медведи: крупные существа, которые запросто могли разорвать человека надвое. Он внимательно огляделся и принюхался к холодному воздуху.
Его люди спали в своих убежищах. Луна, все еще огромная, была мутной, подернутой дымкой, словно в небе повисла пелена пыли. Ветер крепчал, дул порывами, гнал снег вниз под откос и наметал на леднике рыхлую рябь снежных валов, похожих на сахарные облака.
Здесь что-то было. Совсем рядом.
Сжимая в руке посох, Приад взобрался на вершину склона, откуда было видно, как вдалеке набирает силу ледяная буря, которая пока что бушевала в двухстах километрах отсюда — призрачный саван, растянувшийся поперек низко нависшего неба.
— Золотая статуэтка Патруса была моя, — произнес за его спиной голос.
Приад тут же обернулся, замахнувшись посохом. И медленно его опустил. Перед ним стоял крупный мужчина-итакиец в плаще из шкуры снежного медведя.
Петрок.
— Сэр… брат, что ты здесь делаешь?
— Приехал проведать. Понаблюдать за тренировками. Как они проходят?
— Неплохо, — отвечал Приад, по-прежнему смущенный и сконфуженный. — Мои люди в форме. Есть шероховатости…
— Это хорошо, — кивнул Петрок. — Зимний курс тренировок выбьет из них дурь. Как долго вы здесь?
— Восемь дней.
— Сколько еще пробудете?
— Еще восемь. Затем двадцать дней среди барханов, основы выносливости.
— Похоже, они действительно тебя взбесили, — улыбнулся Петрок.
— Режим необходим. Так утверждает Кодекс. Даже самым лучшим нужно трудиться, чтобы сохранить свои сильные стороны.
— Восемь дней? — задумчиво произнес Петрок. — Значит, вы пропустили отбытие?
— Да.
— Роскошное зрелище. Такого мы не видели на протяжении нескольких десятилетий. Сейдону чертовски хотелось снова повоевать! Как мальчишке-новобранцу. Пришлось сметать паутину с доспеха.
Приад фыркнул, но тут же устыдился своей непочтительности.
— Не волнуйся, брат, — сказал Петрок, заметив это. — Это не моя шутка, а его. «Пойдем, Петрок, поможешь мне избавиться от паутины. Я знаю, где-то здесь должны быть мои доспехи». Война, брат мой. Приятно было видеть, что в нем пробудился интерес. Отбыл во главе своих нотаблей.
Петрок посмотрел вверх, на подернутые дымкой звезды.
— Не всех нотаблей, само собой, — добавил он.
— Это правильно, что магистра сопровождают самые лучшие и готовые, — сказал Приад.
— Сейдон был разочарован, понимаешь? Когда он обнаружил, что ты не участвовал в жеребьевке, то просил удостовериться в этом. «Фивы», «Вейи» и «Сципион» в первых рядах, но не «Дамокл». Как бы тут поступил Рафон?
— Он бы поступил так же, полагаю, — отвечал Приад.
— Само собой, брат. Иначе бы он не назвал своим преемником тебя.
— Я все еще не понимаю, зачем ты здесь, брат.
— Петрок, ты помнишь? Я думал, что мы выяснили это. На Эйдоне, не так ли? Зови меня Петрок, пока я не скажу тебе называть меня иначе.
— Я так понимаю, что в отсутствие магистра здесь распоряжаешься ты.
— Верно. Исполняющий обязанности магистра в монастыре-крепости Карибдис. Знаешь, как это скучно? Неудивительно, что Сейдон возжелал повоевать. Это отвлекает меня от другой моей работы. Одобрение указов, наблюдение за тренировками и парадами, отбор прошений, рассмотрение всевозможных описей. Шталмейстеры, во имя Трона! Своими свитками и суетой они любого с ума сведут. Я уже убил четверых или пятерых!
Приад ничего не сказал.
— Все в порядке, я хорошенько спрятал трупы.
Приад мигнул.
— Забавно, ты можешь вычислить траекторию летящего снаряда, чтобы успеть пригнуться, но шутку…
— Это была шутка?
— Да не убивал я никаких шталмейстеров! Это не приветствуется.
Приад улыбнулся.
— Вот, видишь? А еще говорят, что Астартес лишены чувства юмора.
— Зачем ты здесь?
— Ах, так мы теперь будем философствовать, так?
— Сэр… Петрок… пожалуйста.
Петрок пожал тяжелыми плечами под меховым плащом и сказал:
— Я заскучал. Захотелось глотнуть не переработанного воздуха. Родос сказал мне, что Дамоклы отправились на Итаку, чтобы потренироваться в зимних условиях, и я решил на это поглядеть. В этом нет ничего дурного или лицемерного. Кроме того, это страна медведей. Я подумал, что мне пойдет новая шкура.
Петрок вытащил что-то из-под полы накидки. Приад ожидал увидеть болтер или, по крайней мере, могучий меч Беллус. Вместо этого Петрок достал острый нож с зазубренным лезвием, мерцающим в темноте.
— Думаешь, нам встретится медведь? — бодро вопросил Петрок.
— Надеюсь, что нет.
— Ах, ну ладно, — Петрок посмотрел на запад и принюхался. — Надвигается буря. Сильная. Где десятый из твоих людей?
— Как ты?..
— Одна палатка и восемь нор. На одну меньше, чем у меня пальцев на руках. Кого не хватает?
— Хирона. Он повторяет упражнение с глыбой.
— Бедолага, — сочувственно проговорил Петрок. — Запаздывает?
— Пока нет.
— Давай пройдемся, посмотрим, как у него дела. Если его нагонит буря, он погиб. Ты же не хочешь хлопот с поисками нового апотекария, верно? После того, как с таким трудом добыл себе этого?
Петрок зашагал по заснеженным торосам. Сжимая посох, Приад последовал за ним.
VI
Они вместе брели по глади ледника в свете подернутой дымки луны.
— Что ты имел в виду, когда упомянул о золотой статуэтке Партуса? — через какое-то время спросил Приад.
— Мое приношение, — сказал Петрок.
— Приношение?
— Впадине. Я был молод и глуп. Полагаю, необходимым условием является только второй из этих двух пунктов, но и первый помогает.
— Ты нырял в котлован?
— В первый мой год, вместе с отделением «Партус». На учениях. Тогда это было популярней, чем теперь. Определенно поощрялось высшими чинами, но, конечно, негласно. Если тебя не укусила змея и ты не нырнул в котлован, значит, во фратрии ты не бывал. Проверка личных навыков и силы духа. Полагаю, нормы поведения меняются. Частые смертельные исходы тому виной.
— Значит, ты у нас тоже покоритель впадины?
Петрок покачал головой:
— Нет. Я нырял, зажав в кулаке фигурку Партуса. Я выбрал именно Партуса, потому что он был основателем отделения, в котором я служил. Но мне не удалось исполнить ритуал. Я сбился со счета и задохнулся. Едва выбрался на поверхность живым. Долго болел от декомпрессии. Братья меня отмазывали. Нырнуть туда сложно. Вынырнуть тоже. Ты и сам знаешь. Ты ведь тоже покоритель впадины?
— Нет, — возразил Приад.
— Ты погрузился в котлован…
— И не принес оттуда никакой славы. Только мертвое тело.
