Максим Резниченко - Мертвый Город
– Это я… Это я виновата… Я должна была следить… Следить за улицей, откуда… Откуда появились скорпионы… – ее исповедь прерывается всхлипами, ее плечи дрожат, и она снова прячет лицо в ладонях.
И мои закаменевшие от напряжения мышцы сводит судорогой, когда их начинает внезапно отпускать. Как будто срабатывает предохранитель, не давая мозгу окунуться в пучину безумия, кровавой волной едва не захлестнувшего меня. Вид плачущей Сони, у которой на руках умер Семен, наполняет мое уставшее сердце безмерной жалостью. И я делаю к ней шаг. Она испуганно сжимается, все еще стоя на коленях, а я замираю ошарашенный ее реакцией. Почему?! Девушка поднимает голову и глядит на меня в страхе красными от слез глазами. Стараясь не встречаться с ней взглядом, отворачиваюсь.
– Сколько нам до цели? – спрашиваю у Клауса.
Он замер метрах в пяти от меня и смотрит настороженно, а после моего вопроса – недоуменно.
– Откуда… – начинает он.
– Выбирай, – перебиваю его, – или идешь с нами, или сам.
– Конечно, вместе, – не раздумывая отвечает он. – Но при чем…
– При том, – не даю ему закончить и без того понятную мысль. Гляжу на него хмуро и говорю, – Тогда рассказывай, сколько нам осталось.
Он смотрит на меня удивленно, но не спешит что-либо говорить. А я уверен, что он знает, уверен, что он может довести нас до цели кратчайшим путем. Наверное, что-то все-таки читается в моем взгляде, потому что он отвечает наконец:
– Если мы двигаемся к двум высоткам, то нам осталось пройти не больше километра.
– Реки, другие препятствия на пути следования есть? – я продолжаю спрашивать.
– Рек нет, – произносит он с запинкой.
– А что есть?
– Чуть в стороне от пути есть… раньше было озеро и парк, но сейчас, наверное, ничего, – неохотно поясняет он.
– Раньше? – не понимаю я.
Клаус молчит, глядя на меня исподлобья, и упрямо сжимает губы.
– Раньше. Сейчас – не знаю.
Слежу за ним внимательно, пытаясь понять, что он имел в виду, сказав: «раньше», – но его лицо превратилось в непроницаемую маску.
– Ты все мне расскажешь, – говорю ему.
– Не раньше, чем это сделаешь ты, – холодно парирует он. – Ты ведь помнишь о своем обещании?
– Я сдержу свое слово.
Отворачиваюсь от него. Соня вслушивается в наш разговор, жадно ловя каждое слово. Она уже не плачет, только временами судорожно всхлипывает. Смотрит на меня испуганно, но я уже спокоен. Протягиваю к ней руку и делаю шаг. Девушка снова вся как-то сжимается, будто я хочу ее обидеть. Стараясь не выдать разрывающую сердце жалость, приближаюсь к ней. Соня несмело вкладывает свою ладонь в мою протянутую руку, опирается на нее и поднимается на ноги. Замирает на миг, а потом бросается мне на грудь и заливается громким раздирающим плачем, выплескивая весь страх, боль и отчаяние. Я шепчу ей какие-то глупости, стараясь успокоить. Не хочу думать о том, чтобы она считала себя виноватой. Она должна жить и бороться дальше. Пусть сейчас плачет. Пусть хоть кому-нибудь станет легче.
Нас осталось трое. Уже трое…
Глава 7
Соня наконец успокоилась, но все равно продолжает бормотать что-то про свою вину. Я ни в чем не переубеждаю ее, потому что сил на разговоры попросту нет. Потом, когда мы выберемся отсюда, возможно, мы и поговорим о случившемся. Если она сама захочет, но не раньше.
Ветер уже давно разогнал пороховую гарь, сделав воздух снова относительно чистым, но все таким же сухим и безжизненным. Вокруг заметно посветлело, и даже отсюда виден подъем на мост, которого уже нет. Небесные вспышки жгут изнутри сердитые тучи над головой, а те все продолжают свой безумный хоровод, кружась вокруг не видимой с нашего места точки. Грозовые раскаты звучат глухо, словно издалека, но расстояние здесь не при чем, потому что вспыхивает прямо над головой.
Не хочу думать, не хочу вникать в природу этого странного явления. Я хочу только добраться до точки выхода. Первой уйдет Соня. Клаус, если захочет, пусть останется и примет участие в той охоте, что я собираюсь здесь развернуть. А потом мы с ним серьезно и обстоятельно поговорим, без спешки и суеты.
Соня отстраняется от меня и глядит красными от слез глазами, но я молчу.
– Держись, – наконец нахожу для нее слова, – нам осталось совсем немного. Скоро будем дома.
Она слабо улыбается в ответ. Спустя несколько секунд девушка уже сжимает в руках автомат, вешает его на ремень через плечо и уже спокойно, но твердо, кивает. Оглядываюсь на Клауса.
– Веди.
Без лишних слов, только слегка пожав плечами, он направляется к ближайшему зданию.
– Нет, – останавливаю его. – Пойдем по улице.
Он вскидывает брови, но не возражает и идет по проспекту, ведущему от моста вглубь кварталов. Отпустив его почти на десять метров, трогаемся и мы с Соней. Надоело прятаться, надоело таиться. Я устал настолько, что не хочу даже думать о том, чтобы двигаться сквозь здания, перелезая через окна и обходя глухие стены. Но есть еще причина моего столь смелого решения. Я чувствую, что снова могу плести. Трудно описать словами это ощущение. Все равно что, видя перед собой яму, точно знать, что можно ее перепрыгнуть, нужно только присесть, напрячь мышцы спины, ног, груди и выстрелить телом, толкая его вперед и вверх. Точно такая уверенность в собственных силах заставляют меня принять решение об открытом передвижении. У меня только смутные догадки о природе этих изменений, но я слишком устал, чтобы думать, анализировать и делать выводы. Возможно, будь я не таким вымотанным и утомленным, все могло бы сложиться иначе. Будь у меня время отдохнуть, осмыслить, спокойно все обдумать, я бы, наверное, понял многое из того, что до сих пор оставалось для меня загадкой. Но ни времени, ни сил ни на что, кроме продолжения пути, не осталось. Нам нужно добраться до этих чертовых высоток, туда, где, как мы думаем, находится неизвестный в черном плаще, спускающий на нас своих тварей. По его вине мы оказались в этом мертвом мире, и по его вине погибли трое моих друзей. И он должен ответить за все. И должен показать путь из этого сна.
Через сотню метров мы достигли еще одного перекрестка. Клаус останавливается перед ним, осторожно выглядывает за угол крайнего дома, проверяя обстановку. Все спокойно, судя по его реакции.
– Поворачиваем здесь налево, – говорит он, когда мы подходим, и бросает на Соню обеспокоенные взгляды.
– Значит поворачиваем, – отвечаю я.
Он кивает мне и обращается к девушке:
– Ты в порядке? Может отдохнем?
Она благодарно смотрит на него.
– Спасибо, нет, – отвечает. – Давайте уже выбираться отсюда. Нам же немного осталось?
– Пять или шесть кварталов, – произносит Клаус.
Мы сворачиваем за угол. Улица, ведущая от проспекта, уже его почти в два раза. Здания через дорогу пялятся друг на друга слепыми провалами окон. Сначала даже кажется, что они нависают над улицей, норовя раздавить, завалить случайных путников, нас. Но это чувство почти сразу исчезает, благодаря открывающемуся виду. Несмотря на узкую дорогу, прекрасно видно, что она ведет нас прямо к цели. Ровная, без изгибов и поворотов, она выводит к двум высоким зданиям. И хотя расстояние все еще велико, не остается сомнений, что мы почти достигли цели. Уже видна и воронка в небе, то место, вокруг которого закручивается косматый небосвод. Вспышки светло-голубого, почти белого цвета, словно электросварка, горят непрерывно, освещая мертвый город вокруг.
Клаус все также шагает впереди, но на этой узкой улице я отпускаю его только на пять метров. Парень держится центра улицы, подальше от серых, изъеденных огнем и временем стен. Мне кажется, или ветер крепчает? Нет, с каждым шагом он действительно усиливается, толкая нас в спины и заставляя невольно ускорить шаг. Поднимается пыль и закручивается вокруг нас, будто обволакивая мутными облачками. Она прячет от наших взоров улицу впереди. Потом, совершенно неожиданно, ветер меняет направление и теперь с каждой секундой все сильнее бьет в лицо, швыряясь землей и даже мелкими камнями. Соня идет рядом со мной, подняв руки и закрыв ими лицо. Ее автомат болтается на плече, и это мне уже совсем не нравится. Клаус впереди уже едва различим сквозь пылевую завесу, поднятую взбесившимся, завывающим все громче ветром. Резкими порывами он бьет в грудь, заставляя прикладывать дополнительные усилия, чтобы просто идти. Совершенно механически пытаюсь «созерцать», но, к огромному моему сожалению, из моей попытки ничего не выходит. Настойчивая мысль о неестественной природе ветра бьется у меня в голове, и я начинаю злиться. Вытягиваю руку, касаясь плеча Сони. Она поворачивается ко мне, и я жестом показываю ей остановиться.
– Что случилось? – тревожно спрашивает она, подойдя ко мне вплотную.
– Все в порядке, – киваю ей коротко. – Сейчас двинемся дальше.
Смутная тень выныривает на нас из пыльного бурана, подходит к нам вплотную и спрашивает:
