Михаил Медведев - Контрольное вторжение
Плохой сон хотелось прервать, и, когда рядом послышалось тихое покашливание, я с радостью открыл глаза.
В кресле напротив меня сидел щупленький человечек с сутулым тельцем, тонкими длинными руками и большой головой неправильной формы. Я с некоторым испугом вгляделся в расплывчатые и искривленные черты его лица. Редкостный урод! Водянистые глаза, кустистые брови и большие уши имели не вполне симметричное расположение относительно скошенного набок носа.
Пухлые губы слегка кривились, обнажая большие крысиные резцы и выпирающие вперед клыки. Я снова поразился тому, какие необычные формы способны принимать человеческие тела в этой странной реальности.
За спиной урода высился спокойный и, как всегда, слегка ироничный господин Гло.
— Здравствуй, милый друг, — с легкой картавинкой сказал человечек. — Светозар, если не ошибаюсь.
Я кивнул и сел ровно.
— Льюис Бартони, — отрекомендовался он. — К сожалению, у меня очень мало времени, поэтому я постараюсь изложить суть дела как можно короче.
— Как вам будет угодно, господин Бартони, — с поразившей меня самого учтивостью ответил я.
Льюис говорил на караманском диалекте турецкого, чем сразу расположил меня к себе. Обожаю этот язык. Он у меня ассоциируется с морем, солнцем и вином. Здесь не было ничего из вышеперечисленного, но хорошие мысли почему-то появились сами собой. «Вот теперь все будет так, как надо», — подумалось мне.
— Вы меня понимаете?
— Великолепно понимаю. Мне очень нравится, как вы говорите.
— Забавно, — сказал он, внезапно переходя на русский. — Никогда не думал, что нам доведется встретиться, Петр Васнецов.
— Как вы меня назвали?
— Не откажешься от куриного бульона? — Господин Бартони улыбнулся. — К сожалению, из-за возраста я не могу употреблять ничего другого из обычной пищи Основное питание вводится мне внутривенно. Рад, что ты сумел сменить тело. Научишь меня?
Старик произносил фразы, смысл которых мне был совершенно непонятен. Я хотел сказать ему об этом, но помешал худенький слуга, просочившийся в комнату через боковую дверь. Он поставил на стол две большие кружки куриного бульона и тарелочку с белыми сухариками.
— Кто вы? — тихо спросил я, беря двумя руками чуть теплую кружку.
— Мое первое имя Петр Васнецов, — Бартони хихикнул. — Смешно?
— Что в этом может быть смешного? Я не понимаю вас.
— А я не очень понимаю, зачем ты здесь. — Он пододвинул мне тарелку с сухариками. — Ешь, мне нельзя мучного. Тебе повезло, что я узнал о твоем воплощении. У меня нет ни одной версии того, с какой миссией ты прибыл сюда, но интуиция подсказывает, что ты с этой миссией не справился. Наверняка хотел убить президента? А? Зря. Наш президент всего лишь кукла, за которую голосует плебс. У кукловодов таких кукол целый мешок. Испортишь одну — достанут сразу две и устроят демократические выборы.
— Постойте, — перебил я его. — Вы назвали и себя, и меня Петром Васнецовым. Это такая секта? Петры Васнецовы.
— Нет. Мы с тобой один человек. Не клоны, не близнецы, а просто один человек. Я выжил тогда, когда должен был умереть. Бомба, заложенная Титовым, не сработала, и меня спасли. Мне даже простили тех бомжей, которых мы истребили во имя светлого будущего. Из благодарности, только из благодарности, я помог великим американским ученым разобраться с нашей аппаратурой, и мне неплохо заплатили. Мне повезло. Полученный капитал позволил оплатить первоклассную медицинскую страховку и дотянуть до нынешнего неспокойного времени. Я очень хотел жить. Все очень просто, Петр.
— Все очень непросто, — сказали мои губы помимо моей воли. — О чем вы говорите? — перебил я сам себя.
— А я не тебе рассказываю эту историю. Мое повествование предназначено для Петра Васнецова, который меня сейчас очень внимательно слушает. Я очень стар, Васнецов. Сейчас я чувствую себя гораздо хуже, чем тогда, когда мы затевали наш эксперимент, но в те времена я готов был отдать свою жизнь за эфемерные идеалы. А сейчас я хочу жить. Я променяю весь этот поганый мир со всеми его вонючими потрохами на сотню лет жизни. Скажи, Петр, ты дашь мне новое молодое тело? Такое же, как у тебя. Я хорошо заплачу за операцию, и тогда мы оба будем жить.
Неужели этот сумасшедший меня отпустит? Неужели мне удастся вырваться из этого ада? Мне потребовалось довольно сильное напряжение воли, чтобы подавить идиотскую щенячью радость и заставить себя настроиться на бой, ибо враг по определению не может предложить ничего хорошего.
— Не вопрос. — Я решительно осушил кружку бульона и пододвинул себе вторую, к которой старик так и не притронулся. — Хоть я и не Петр, но я поручусь за вас. Если вы согласны на сотрудничество с нашим правительством, то нормальное медицинское обслуживание вам гарантировано.
— Прекрасно, — уголки его губ задрались кверху, что должно было символизировать искреннюю радость. — В таком случае, в знак доброй воли, я хотел бы передать тебе некоторое количество разведывательных данных. Насколько я знаю, должность Верховного Правителя в настоящий момент занимает Сашка Титов.
— Теренц Золин, — поправил я его.
— Не влезай, Светозар, — отмахнулся уродец. — Васнецов, дай знак, что ты здесь. Меня смущает твоя маскировочная оболочка.
На несколько минут в комнате воцарилась напряженная тишина. Я, как меня и просили, молчал, а таинственный Васнецов никак себя не проявлял. Было слышно, как в одном из шкафов что-то щелкает и искрит. Бартони ни беспокойно поерзал в кресле и вопросительно посмотрел на Гло. Тот успокаивающе показал ему ладони Дескать, не дергайся, все нормально.
— Ты получишь координаты наших военных баз, просительно пообещал уродец. — И план наступательных боевых действий на ближайшие дни тоже получишь. А еще я передам тебе график открытия телепортационных тоннелей между нашими мирами, и ваша армия сможет наносить эффективные удары по нашей территории. — Бартони сделал знак рукой, и господин Гло положил мне на колени старомодную папку. — Полистай это.
Я схватил папку. «Помни о том, что Бартони — враг», — подумал я, адресуя эту мысль прежде всего тем, кто, возможно, будет считывать информацию из моего мертвого мозга. Не исключено, что меня хотят использовать в хитрой игре по дезинформации. Сейчас я в спокойной, почти дружественной обстановке ознакомлюсь с якобы секретной информацией, а потом меня пристрелят и подбросят труп нашим, которые решат, что мне удалось добыть достойные доверия сведения. Я снова обратился к неизвестному психотехнологу: «Помни, что я среди врагов, проверяй любые сведения», — после чего улыбнулся Бартони и открыл папку на первой странице. Цветная карта мира была плотно покрыта отметинами аэродромов, космодромов, стоянками надводных и подводных кораблей. На следующей странице оказались изображены, привязанные к мелкой координатной сетке РАС с секторами обзора, гравитационные локационные станции и не очень подходящие по теме зоны патрулирования воздушных авианосцев. Многие обозначения мне были непонятны.
— Не слишком ли дорого вы покупаете себе жизнь? Спросил я, медленно и вдумчиво перелистывая страницы.
— Не слишком. До тех пор пока я не знал, что у нас тогда все получилось, я ценил этот мир. Но когда я нашел самого себя, эта реальность утратила для меня всякую ценность. Здесь не умеют бесконечно продлевать жизнь, а у вас это обычное дело. Я должен был стать таким, как ты, Петр, бессмертным и вечно молодым. Помнишь эту песню? — Он погрозил кому-то сухоньким кулачком. — Как я жалею, что фрезы не убили меня. Тогда бы мне не пришлось искать путь в твой мир.
«Мне тоже очень жаль, что ты не сдох. Тогда бы ты не приволок на своем хвосте орды убийц. Ведь это наверняка ты их навел», — подумал я. Или не я? Неужели у меня шизофрения? Внезапно я почувствовал несокрушимую уверенность в своем скором спасении. Чей-то многовековой опыт ожил во мне, и я понял, что уже почти победил.
— Мне даже не верится, что очень скоро я снова буду юн, резв и силен. — Глаза Бартони светились от счастья. — И тогда ты расскажешь мне, зачем тебе нужно было рисковать своей прекрасной вечной жизнью. Ведь ты чуть не сгинул в застенках Тэна. Если бы не Гло, ты уже был бы мертв. Надеюсь, ты понимаешь, что мой друг Гло тоже достоин вечной жизни, так как первым сумел разобраться с вытянутой из твоей головы информацией.
Маскировочная ломакинская кожура начала медленно сползать с моего мозга. Туман рассеивался, и старые шершавые воспоминания занимали свои привычные места. Я постепенно становился самим собой. Внешне ничего не изменилось. Все те же два человека сидели друг напротив друга. Один изучал картинки на больших жестких листах, другой сверлил его глазами и не видел происходящих в его собеседнике чудовищных изменений. Мутный поток прошлых жизней, быстро затопивший мое сознание, никак не отражался на сосредоточенном туповатом лице Светозара. Несколько раз я терял связь с текущей реальностью. Безрадостные контрасты моря холода, обнулившийся счетчик кислорода, бездонная пропасть под ногами кадрами порванной киноленты мелькали перед моим внутренним взором, Но ни Бартони, ни Гло не проявили никакого беспокойства, они не сомневались, что знают про меня все. И они действительно знали про меня почти все. Бартони-Васнецов правильно угадал, что я появился здесь под личиной Ломакина с некоей секретной миссией, но не сообразил, что целью миссии был он сам. Задумка Титова удалась, и я мысленно снял шляпу перед Верховным. Он точно рассчитал, что как только в этот мир проникнет кто-то хоть как-то связанный с Петром Васнецовым, то любой из нашей троицы, если он остался жив, обязательно постарается с ним встретиться. Так оно и случилось. Теперь мне осталось сделать сущий пустячок, выполнить грязную, но вполне привычную работу. Уничтожить ошибку. Стереть самого себя, чтобы весь этот ублюдочный мир отправился в черное и унылое пространство нереализованных реальностей.
