Ваше Сиятельство #10 - Эрли Моури
— Ваше величество, помилуйте, какие ж слухи⁈ Если что-то дурное, то наговаривают. Знаете, сколько развелось завистников. Особенно когда дела идут в гору, тут же… — начал оправдываться.
— Молчи, Герман. И помни, что я сказал! — не задерживаясь возле князя, я пошел дальше.
Дамы в зале Киприды присели в реверансе. Елецкий паниковал во мне, но уже меньше. Кажется, ему нравилось чувствовать себя императором. Послышались приветствия, удивленный шепот, и вдруг я замер на миг. Рядом со Степаном Бариновым — сыном того самого графа Баринова, который по слухам должен вскоре возглавить Верховную Коллегию Магов стояла сама виконтесса Ленская. Причем молодой граф весьма вольно держал ее за руку. В этот момент мне стоило немалых усилий, чтобы унять волнение, и я еще раз убедился: чем больше я даю воли Елецкому, тем больше понимаю, он нуждается в магической терапии — ну не тянет он острых переживаний.
Я направился прямо к Светлане, сдерживая улыбку и волнение Елецкого.
— Здравия вам, ваше императорское величество! Вам и императорскому дому! — оставаясь в глубоком книксене и не поднимая глаз, произнесла актриса.
Я остановился в двух шагах от нее, глядя снисходительно как на шаловливую девочку. Потом, взял ее руку, ту самую, которую до последнего момента удерживал граф Баринов и сказал:
— А вот и будущая звезда синемации, сама виконтесса Ленская! — произнес я это намерено громко, чтобы слышали все, кто находился в зале Киприды. Потом, наклонившись к ней, тихо спросил: — Этот молодой человек, если я не ошибаюсь, граф Баринов, ухаживает за вами, милейшая госпожа?
Вот тут Светлана замялась. Прежде чем ответить, она успела покраснеть, потом побледнеть. И лишь проявив сполна все это многоцветие, ответила:
— Ваше величество, мы недавно познакомились. Я… в общем, мы друзья.
— Друзья они, видите ли! Знаю, милая, я эту дружбу в вашем сочном возрасте, — еще тише произнес я, удерживая ее руку. — Вот скажу я про вас своему Дениске. Ведь знаю, что он к вам очень расположен, а тут у вас, видите ли, друзья, — сказал это. И был у меня огромный соблазн поговорить с ней подольше, упомянут графа Елецкого, ее дружбу с ним. Однако такие речи от императора, да еще в зале при посторонних были крайне неуместны. Я отпустил несколько шуток в адрес Баринова и всей магической коллегии. Затем под смешки, раздававшиеся за спиной, пошел дальше.
В покои Глории я вошел без стука и ожиданий приглашения. Гвардейцы у ее дверей, приветствовали меня вытянувшись по струнке. Боги, как же хорошо быть император! Кстати, за множество своих жизней, бесчисленное количество раз я примерял на себя образы императоров, королей и равных им особ, но ни разу не проживал их жизнь во всей полноте. Наверное, это упущение. Хотя меня давно не привлекает власть, личное могущество и богатство, вкусить прелести и тяготы жизни монаршей особы было бы интересно.
Императрицы я не нашел ни в ее кабинете, где она принимала первый раз, ни в других комнатах, ни в спальне. Где-то рядом журчала вода. По ее звуку я вышел к ванной. Дверь не была заперта, и лже-император имел достаточно наглости, чтобы зайти.
Глория, одетая в темно-шоколадный халат с золотым шитьем, стояла ко мне полубоком и поначалу не видела меня, потому как дверь открылась беззвучно. Несколько сладких мгновений я любовался ею: обводами тела, едва прикрытого халатом, профилем ее лица — лица не по годам молодого и красивого. Потом дверь закрылась с щелчком. Императрица вздрогнула, что-то выронила из рук и резко повернулась. Испуг на ее лице быстро улегся, сменяясь раздражением.
— Какого черта, Филофей! Почему ты врываешься без стука! Да еще в это время!
— Какое «это» время? — полюбопытствовал я, подходя к ней.
— В это время! Сказано же, прогулки тебе ограничены! Ты должен быть в постели и ждать Аристарха! Он обеспокоен твоим состоянием! — она запахнула халат, постаралась его торопливо завязать. — Боги, да ты еще пьян⁈ Я же предупреждала тебя, не смей больше пить! Ни глотка! Тебе запретили!
— Дорогая, ну зачем говорить об этих глупостях? Ну зачем мне этот Аристарх с его снадобьями и запретами? Я пришел по важному делу, — я прищурился и прошептал: — Хочу провести эту ночь с тобой. Только ты, я и наша любовь. Помнишь, как это было? — сделав еще один решительный шаг, я жадно обнял ее и поцеловал в губы.
— Ты сошел с ума! Филофей! Пусти немедленно! — она попыталась вырваться. — Что за дурь на тебя нашла⁈
— Милая моя, с каких пор желание тебя дрыгнуть стало «дурью»? — я попытался сорвать еще один поцелуй, прижал ее раковине под зеркалом. И тут мне на ум пришла убойная провокация. Пуская ее в ход, я произнес: — Хочу тебя, Глория. Сил нет терпеть. Или это можно только твоему любовнику — графу Елецкому?
Глория тот же обмякла и слегка побледнела. Ее глаза заметались, в поисках ответа.
Глава 19
Отважный Котенок
Хотя Майкл выпил две бутылки крепкого ноттингемского пива, руки все равно подрагивали. Скорее всего эта мерзкая дрожь была от волнения, а вовсе не последствий вчерашней пьянки с Костлявым и его приятелями. Барон Милтон поругивал себя, едва ли не дословно повторяя сказанное Синди: «Майкл, не пей больше так! Не смей мне! В кого ты превратился⁈ Ты жутко выглядишь и вообще теряешь голову!». Но как было не выпить после того, как он сам своей тогда еще более дрожащей рукой перерезал горло господину Тайрону⁈ Вчерашнее виски хоть немного помогло унять беззвучный и дикий вопль в его душе и позволило забыться в объятиях мисс Стефанс. Чтобы не говорили о ней парни из «Черных Костей», Синди оказалась не такой уж скверной девушкой. Да, у нее были большие странности, но назвать ее умалишенной, как считал Хорас точно нельзя. А чучела ее домашних животных в спальне… Ведь если так разобраться, то лучше убить кошку, чем человека. Хотя и то, и другое крайне недопустимо.
— Давай, пошевеливайся, Котенок! — поторопил Чику. — Нужно вернуться хотя бы к обеду. Нянчится с тобой целый день не в моих планах, —
