Вечерний Чарльстон - Максим Дынин
Я успел попрощаться с родителями Мейбел, а также сообщить им о происшедшем в Вашингтоне – кое-что они уже знали, но далеко не все, и обещали все передать дальше. Ушел я оттуда лишь восемнадцатого. Обыкновенно дорога из Саванны до Чарльстона верхом занимала около четырех-пяти дней, включая паромы, но добрался до места я лишь вчера и сразу направился в особняк Худа, где, к счастью, я увидел Джимми.
Оказалось, что «Балаклава» уходила двадцать седьмого, так что прибыл я, как мне казалось, как раз вовремя, и мы отправились в штаб ополчения. Впрочем, оказалось, там уже все знали. К деду Мейбел и Джимми мы не успевали, и вместо этого послали к нему одного из слуг из особняка на Кинг-стрит с письмом.
У пирсов на реке Эшли мы увидели целую кучу военных кораблей, а сам город кишел солдатами – сплошь северянами, судя по обрывкам разговоров. По словам Джимми, они начали прибывать примерно тогда, когда наш пароход не пропустили в Чарльстон, но вели они себя достаточно корректно и никого не стесняли. Часть их заселили в форты на территории города, а также в Мол-три и Самтер у входа в гавань, а большинство так и оставалось на кораблях. Ходили слухи, что САСШ собираются захватывать Кубу, как неоднократно предлагали различные сенаторы, и потому в городе собирается для этого десант. Я в этом сомневался, но, когда я поделился своими опасениями с мэром города Уильямом Порчером Майлсом, с которым я познакомился у Роберта Худа, тот лишь покачал головой:
– У нас, мистер Домбровски, все-таки правовое государство, и я даже не могу себе представить, чтобы они повернули оружие против своего же народа. Даже если новый действующий президент и выступает за отмену рабства. Но у штатов есть свои права, и у него вряд ли что-нибудь получится.
Интересно, подумал я, где он сейчас? У меня сложилось впечатление, что, будь я южанином, я бы сидел уже где-нибудь в узилище. Скорее всего, Майлс и другие уже там. Но что поделаешь? И мы поспешили на запад, к реке Купер.
То и дело нас останавливали, но, услышав мой выговор, пропускали. Тем не менее, когда мы подошли к нашему пирсу, мы увидели, что опоздали – на самом пирсе около взвода солдат стреляли из ружей по удаляющейся «Балаклаве», на палубе которой я заметил огромное количество женских и детских голов. К счастью, пароход успел отойти ближе к другому берегу, вне досягаемости пуль из кремневых мушкетов образца начала века.
Как ни странно, до садов у мыса Уайт-пойнт на южной оконечности города, там, где сливаются реки Эшли и Купер и начинается собственно Чарльстонская гавань, мы добрались достаточно быстро – мой выговор и далее действовал безотказно, словно отмычка. По «Балаклаве» уже стреляли из Молтри и Самтера, а к батарее, установленной на Уайт-Пойнт, бежали какие-то солдаты. Да, подумал я, хорошо, что они заранее не позаботились об этом – как только и эта батарея вступит в бой, нашим не поздоровится.
Пароход развернулся боком, оставаясь вне досягаемости орудий фортов, и его носовое орудие начало стрелять по форту Самтер, а кормовое – по форту Молтри. Батареи обоих фортов он подавил как раз вовремя – когда раздался первый выстрел батареи на Уайт-Пойнт (и я, забыв вовремя открыть рот, едва не оглох), «Балаклава» уже проходила через пролив между фортами.
А в самом городе творилось что-то невообразимое. Тут и там куда-то гнали огромные толпы людей, где-то раздавался звон выбитого стекла, где-то были слышны женские крики и детский плач… Чуть поодаль мы увидели, как люди в форме грабили лавки на Кинг-стрит. Конечно, мой акцент меня до сих пор выручал, но я на всякий случай потащил Джимми обратно к Круглой церкви. В самой церкви хозяйничали солдаты, но мы забились в какие-то кусты на кладбище. И только когда солнце уже опускалось к горизонту, а в городе несколько стихло, мы рискнули отправиться дальше.
Если вчера вечером Чарльстон был прекрасен, как всегда, даже несмотря на огромное количество людей в форме – шпили старых церквей, величественные особняки, дамы под парасолями, неспешно прогуливавшиеся по прекрасным улицам, Эшли и Купер, катившие свои воды к гавани… Сегодня же вечерний Чарльстон был похож на город, отданный на разграбление захватившим его солдатам времен Тилли и Валленштейна. Пожарища, разбитые магазины, шайки мародеров, бродившие по городу, женские вопли, пьяный смех. Нас не раз и не два окликали, но мой акцент и сейчас безотказно служил паролем. Перевел я дух только тогда, когда мы оставили город за спиной и проследовали по дороге в сторону плантации Роберта Худа.
Заночевали мы на первой же попавшейся плантации – сюда янки еще не добрались, и, к счастью, хозяева, чета МакЛауд, присутствовали у нас на свадьбе, иначе мой акцент был бы здесь сродни красной тряпке для быка. Как только забрезжил рассвет, мы сели на один из экипажей и вместе с хозяевами отправились дальше, к плантации Худа. Увидев нас, дедушка Роберт лишь покачал головой:
– Эх, ребята, зря вы не отправились в свою Россию.
Я лишь развел руками:
– Так вышло, сэр. Но и вам лучше отсюда уйти…
– Да, Роберт, поезжай с нами, – сказала миссис МакЛауд.
– Нет, друзья мои, я останусь. Староват я, чтобы бегать от этих янки. Я вооружил своих черных парней, и мы дадим янки жару, если они сюда сунутся. Когда они сюда сунутся, – поправился он с грустной усмешкой.
– А не боитесь, что они повернут оружие против вас? – спросил я.
– Мои? Никогда. А вы поезжайте.
– Еще чего, – сказал Джимми. – Не знаешь, дедушка, кто-нибудь в лагере есть?
До небольшого лагеря ополчения было около шести миль, и я там за пару дней до празднования давал мастер-класс по снайперскому делу. Тогда я подумал, хорошо, что меня не видит Хулиович, он бы, скорее всего, вспомнил евангельскую притчу о слепом, ведущем слепого[103]. И добавил бы от себя несколько далеко не библейских выражений. А теперь на безрыбье, как говорится, и сам раком станешь…
– Насколько мне известно, майор Хэмптон[104] уже там со своими людьми. Сам я лучше останусь здесь, и будь что будет, а лошадей вам дам.
И распахнул объятия сначала для своего внука, потом, к моему удивлению, и для меня. И мы, получив оседланных лошадок, отправились в лес.
– Кого я не ожидал здесь увидеть, так это вас, – грустно усмехнулся майор Хэмптон, когда нас привел к нему дозор. – Рад вас видеть, джентльмены. Не знаю, что мы сможем сделать, но задержать янки и заодно попортить им кровь мы постараемся. А там, глядишь, и что-нибудь изменится.
– Сэр, капитан Домбровский и Джеймс Кат-берт прибыли для несения службы, – вытянувшись, отрапортовал я.
