Андрей Левицкий - С. Х. В. А. Т. К. А.
Посудина вплыла в залитую огненным дождём область, прорезая носом горящие лужи. Между ними показалась голова бюрера-подростка с ножом в зубах. Клинок был проеден ржой до крошащихся дыр. Мутант-тинейджер до пояса выскочил из воды, но Машка, выдрав обломок весла из рук Растафарыча, врезала ему лопастью по башке и отправила обратно.
Маслянистые пятна горели со всех сторон, от них поднимался сизый дымок с запахом керосина. Большой клубок веток, упав откуда-то с неба, будто сам собой нахлобучился на голову Жердя, который заорал и стал слепо шарить вокруг. Тонкий стебель молодого тростника едва не воткнулся в глаз дёрнувшегося Тимура и до крови поцарапал щеку. Жахнул обрез, дробь срубила ближайший шалаш вместе со стоящим у входа бюрером с духовой трубкой в руке. В другой он держал кривую деревянную дуду и, пуча волосатые щеки, дул в неё, издавая пронзительные скрипучие звуки.
Бюрер упал, и Тимур, догадавшись, в чём дело, крикнул:
— Это был часовой! Сейчас остальные появятся! Индеец, греби!
Растафарыч потянул из рук Маши весло, а она, подавшись к нему, прошептала:
— Прыгай!
— Что? — не понял он.
— Прыгай сейчас!
Но Гадюка, хоть и палил во все стороны, внимательно следил за пленниками. Увидев, как Вояка что-то шепчет, бандит ударил её рукоятью пистолета по затылку.
— Сидеть! — прошипел он.
— Ах ты, гад ползучий! — завопила Маша, поворачиваясь.
— Не бей её! — крикнул Растафарыч и сжал кулаки, подавшись к бандиту.
Тот врезал ему костяшками под дых, пригнулся — лопасть весла пронеслась над головой, зацепив темя. Гадюка упал на дно, Машка вскочила, отшвырнув весло, крикнула: «За мной!» — и сиганула через борт.
Растафарыч с Гадюкой вскочили. Пленник занёс ногу, чтобы шагнуть следом за девушкой, но ему в лоб врезался запущенный бюрерами большой ком грязи, опрокинул на спину, залепив лицо.
— Гадюка, назад! — крикнул Боцман, хватая весло. Не слушая, тот бросил пистолет, сунул нож в зубы и прыгнул за Воякой.
Лодка вырвалась из усеянного огненными пятнами участка на край озера, от которого к соснодубу вела протока. В магазине Боцмана закончились патроны; запасного не было, и ему пришлось перезаряжать, доставая патроны из подсумка. Филин, зарядив обрез, направил его на Тимура. Освободившийся от веток Жердь палил с кормы из пистолета и всё вопил:
— Гадюка! Гадюка!
Быстрое течение несло лодку к протоке, сзади летели ветки, комья грязи и водяные хлопья, но их стало меньше — бандиты выкосили значительную часть самок и детёнышей.
Растафарыч сел на дне лодки, протирая глаза кулаками. Боцман, напихав полный магазин патронов и вставив его в автомат, таращил глаза, но не видел среди огненных пятен позади двух человеческих голов.
— Командир! — позвал он.
Филин посмотрел за корму, потом в сторону носа. До соснодуба оставалось всего ничего.
А из боковой протоки кто-то вплывал в озеро.
— Дальше, — приказал Филин. Боцман заорал на пленника:
— Греби!
— Надо забрать Машу! — крикнул Растафарыч.
— Греби, сказано!
— Пошёл ты, мазафака штопаная! — Растафарыч приподнялся, чтобы прыгнуть за борт.
— Жердь! — приказал Боцман.
— Слушать старших! — визгливо крикнул Жердь и набросился на пленника. Тот отбил один удар, заехал бандиту локтем в грудь, но, получив рукоятью пистолета между глаз, свалился на дно. Жердь принялся пинать его, выкрикивая несвязные угрозы, и бил бы долго, если бы лодка не закачалась, вплыв в протоку, где течение стало ещё сильнее, и бандит едва не выпал за борт.
Отдуваясь, длинный сел на корме, взял весло и начал грести. Растафарыч тяжело ворочался в луже потемневшей от крови воды между лавками. Боцман отвернулся от них.
Прямо перед лодкой раскинулся соснодуб — кривые стволы, сросшиеся в большой решетчатый купол. Под куполом было темно, что-то булькало и пенилось, вода со всех сторон устремлялась туда.
— Это… — начал Боцман, привставая.
— Стойте, нам чё, туда?! — заорал сзади Жердь, позабыв про приказ.
Течение ещё усилилось, лодку всё быстрей несло к соснодубу.
— Шульга! — окликнул Филин, и Тимур посмотрел через плечо:
— Да, туда.
— Под соснодуб?
— Да.
Филин выпрямился.
— Зачем?
— Попасть к «менталу» можно через то место.
— Да что это за фигня?! — выкрикнул Жердь. Боцман сказал:
— Командир, под соснодубами образуются «газировки».
— Правильно! — подхватил Жердь. — Они кислоту и газы всякие выделяют, а те разъедают… Да вон же она, зелёная, в воде!
Грести больше не было смысла, и он бросил весло рядом со стонущим Растафарычем, лицо которого было залито кровью.
— Я тебе носяру сломал, а? — спросил Жердь злорадно. — Надо было все кости переломать!
Лодка всё сильнее качалась на волнах. Тёмная вода под соснодубом бурлила и пенилась, и словно бледно-зелёный туман клубился неглубоко под поверхностью, то выстреливая во все стороны извивающиеся щупальца света, то втягивая их обратно. Над «газировкой» вскипали пузыри и кружился большой водоворот.
— Шульга! — Ствол дробовика смотрел Тимуру в грудь, большие тёмные глаза буравили его.
— Это короткий путь к «менталу», — произнёс он ровным голосом и пошире расставил ноги на качающейся лодке. — Его мне и показал Стас. Или через Челюсти, или здесь.
— Как отсюда куда-то попасть? — спросил Боцман. — Там аномалия. Смертельная, мать её. Он нас в ловушку привел!
— Я не знаю как, но отсюда мы попадём к «менталу», — повторил Тимур.
— Тикать надо! — крикнул Жердь. — Ныряем!
Даже если бы кто-то стал грести обратно, лодку теперь было не остановить, сильное течение несло её к зелёному водовороту, клокочущему в тени под куполом.
— Командир! — позвал Боцман.
— Все на месте! — приказал Филин. — Жердь, не рыпайся. Шульга, так «ментал» где-то рядом? Это точно?
Вода грохотала, заглушая слова, свистел вырывающийся из неё газ, и Тимур прокричал:
— Я не знаю, рядом или нет, но он — дальше, за «газировкой»! Точно!
— Значит, ты мне больше не нужен, — сказал Филин и вдавил спусковой крючок.
Растафарыч, крякнув, врезал ему по ногам обломком весла.
Филин боком упал на борт, дробь ушла в сторону, вырвавшийся из ствола язык пламени опалил затылок Боцмана, тот заорал и открыл огонь. Автоматные пули раздробили доски прямо над сжавшимся на дне Тимуром. От боли из глаз Боцмана брызнули слёзы, и он стрелял, не видя куда. Растафарыч снова замахнулся, но Филин, не вставая, ткнул прикладом дробовика, попал ему в лоб и сбросил пленника в кипящую воду.
Нос, ставший дырявым как решето, потащило вниз: лодка достигла водоворота. Пули били в доски над самой головой Тимура. Протянув руку, он схватился за ствол АК и рванул его влево, вывихнув Боцману палец, вдавливающий спусковой крючок, а потом, когда выстрелы смолкли, дёрнул на себя. Выдрав оружие из рук бандита, привстал и швырнул автомат в стоящего на коленях Филина. Тот отклонился, дробовиком отбил оружие, и этой секунды Тимуру хватило, чтобы, перегнувшись через стонущего Боцмана, голова которого стала пятнистой от волдырей и порохового нагара, схватить контейнер, стоявший возле главаря.
Филин закричал.
Тимур спиной опрокинулся с лодки.
Его сразу завертело, кипящая зелёная вода обожгла, мерзкий запах «газировки» ударил в нос. Он прижал контейнер к груди, увидел над собой днище лодки, краем глаза заметил безвольно качающееся тело Растафарыча, потом Тимура развернуло лицом вниз, прямо под ним оказалось жгучее, пылающее кислотно-зелёным огнем ядро аномалии… и сильный поток швырнул его вверх.
Глава 16
Всплыв между огненными пятнами, Маша с шумом втянула ноздрями воздух. Несмотря на серьёзность ситуации, несмотря на опасность, нависшую над ней, и на то, что Индеец остался на лодке, девушка снова порадовалась самой себе. Вокруг вода — а она не боится! Как классно! Ей даже нравится здесь, нравится плавать, это приятнее, чем ходить по земле, потому что тело почти невесомое и можно по-всякому кувыркаться. Хорошо!
Нет, плохо. Лодка уплывала, и стало понятно, что Индейцу не удалось выпрыгнуть.
«Индеец» — так Маша называла его и про себя, и вслух. Он сказал, что это одно из двух его прозвищ, и оно нравилось девушке гораздо больше неказистого «Растафарыч».
Он вообще очень нравился ей.
Наверное, можно сказать, что она влюбилась. Первый раз в жизни.
Маша вдохнула полную грудь воздуха и собралась нырнуть, чтобы всплыть возле лодки и спасти Индейца, даже не задумываясь над тем, как сделает это на глазах у бандитов.
Рядом с ней вынырнул Гадюка.
Пятна огня чадили, к тому же он оказался в полоборота к девушке и потому не заметил её, но она хорошо его видела, ведь их разделяло не больше метра.
