Олег Верещагин - Я иду искать. История третья и четвертая
— Кто там каркнул? — спросил он. — Не иначе как ты, Галридэ — с твоим-то носом оно в самый раз — каркать...
Галридэ — молодой ратэст с носом и в самом деле выдающимся даже по анласским меркам — оскалился в улыбке:
— Давай-давай! — подзадрил он. — Уж мы-то знаем, что ты жил там, где грести приходилось только коровий навоз!
— Эй! — Вадомайр махнул рукой. — Дайте-ка нам два места на носу — будем грести каждый одним веслом, и тогда все увидят, кто из нас годится только сгребать навоз... а кто и на это не годен!
На скидах гребли одним веслом по двое, как на драккарах викингов или варяжских снекках Земли. Можно грести одному — но это получится не у каждого. Ну а тот, кто, сев посреди скамьи, возьмётся грести один парой вёсел, словно на лодке — тот на морях славен не менее, чем на суше — всадник, нажатием колен заставляющий хрипеть и шататься самого строптивого коня! Вадомайр как-то раз попробовал так грести — не получилось даже провернуть вёсла, и никто не засмеялся. На скиде всего двое могли так — огненно-рыжий гигант Уилри сын Белеви, добродушный, но туповатый молодой ратэст — и уже пожилой, невысокий (для анласа) Осбар сын Мата — этот, казалось, состоит из одних мускулов, даже в расслабленном состоянии похожих на морёный дуб по твёрдости. Как-то раз в схватке с данвэ на морском берегу Осбар поднырнул под коня, вскинул его на плечи — вместе с всадником, вместе со всей бронёй! — и кинул с обрыва. ..
Ротбирт, который грёб на носу, поспешно вскочил, чем вызвал целую лавину насмешек по поводу нежелания грести. Но тут с кормы зычно закричали:
— Суши вёсла, волки! Ставь парус! Ветер идёт, клянусь Вайу! Ветер!
Все разом обернулись, одновременно выхватывая из воды вёсла. И увидели то, что уже давно заметил опытный рулевой — позади, на севере, ровная гладь моря дыбилась лёгкой частой рябью. Там уже был ветер. И он шёл сюда.
С дружным выкриком подняли и закрепили парус — белый с голубым и золотым единорогом и знаками четырёх ветров по краям — Ювайу, Сэвайу, Эсвайу, Норвайу. Гребцы, разминая руки, спины и ноги, заходили по палубе. Теперь наступало время безделья — ветер понесёт их на юг. Пока они не достигнут земли. Или пока пати не скажет повернуть.
Вадомайр вернулся на нос. Сейчас его лица никто не видел и он хмурился. Думал о воде. Её оставалось на столько же дней, сколько уже прошло. Повернуть сейчас — уже поздно, даже если и захочешь. Против ветра грести вдвое дольше. Значит — должна была найтись земля. Конечно, можно было повернуть на восток или на запад, но что там? На западе — мёртвый Анлас. На востоке — берега Хана Гаар, да к тому же похожее в этих местах на сплошную отвесную стену.
Ветер — не сильный, но ровный — настиг и повёл корабль вперёд. Люди начали укладываться на скамьи и под ними. Кое-кто занялся оружием, в руках у других появились кости.
Шагая по скамьям, Вадомайр подошёл к кормчему. Негромко спросил, глядя в бегущую за кормой воду:
— Нет ли впереди берега?
Кормчий какое-то время молчал. Ветер шевелил его прошитые серебром волосы. Потом — ответил словно бы нехотя:
— Пока — нет. Не волнуйся, пати. До земли не больше недели, я вижу.
— Не врут, наверное, когда говорят, что ещё на севере, в ледяных водах, ты поймал девку из Морского Народа, и она в обмен на свободу подарила тебе зрение, которым ты видишь следы ветров и течений? — вдруг спросил Вадомайр. Кормчий поднял угол рта:
— Правда это или нет — гадай сам, а меня не спрашивай. Ты же не расскажешь, кто ворожил тебе на такую удачу, как твоя, а?
— Расскажу, — пожал плечами Вадомайр. — Никто.
— То-то и оно, — многозначительно сказал кормчий и засвистел.
— Тебе что, ветра мало? — засмеялся Вадомайр и вернулся на нос, где Ротбирт уже растянулся на небольшой палубе, явно собираясь поспать. При виде друга он закрыл глаза и лениво сказал:
— Когда я вижу у тебя такое лицо — мне сводит живот. Это значит, что ты что-то придумал.
— Несмешно, — буркнул Вадомайр по-русски и, присев рядом, начал разуваться. Бросил сапоги, с наслаждением вытянулся на досках. — Воды осталось на пять суток.
— Дует Норвайу, он может нанести дождь, — спокойно ответил Ротбирт. — Странно, что ты этого не помнишь.
— Мне не нравится надеяться на «может», — вздохнул Вадомайр, — хоть у моего народа любимое слово «авось». Но сейчас, похоже, и правда ничего другого не осталось...
— А может, зайдём за водой на юг этой земли? — предложил Ротбирт. — Говорят, там хватает разных чудес... Или боишься нападения?
— Я ничего не боюсь, — медленно ответил Вадомайр. — Но у меня скид. И восемь десятков людей, которые мне верят.
— И которые пойдут за тобой хоть на ту сторону, — дополнил Ротбирт. Вадомайр дёрнул щекой:
— Вот как раз туда мне не очень-то хочется. Поэтому приходится думать, а я поотвык это делать, пока скакал верхом и махал мечом.
— У-у-у-у... — тихонько провыл Ротбирт. — Ду-у-умать... — и лукаво подмигнул.
— Сбросить бы тебя в воду, — мечтательно сказал Вадомайр, — да ведь не утонешь.
— Верно, я хорошо плаваю, — согласился Ротбирт. Вадомайр покосился на него:
— Да нет, не в этом дело... У моего народа ещё говорят — ОНО не тонет.
Они довольно долго созерцали выгибающийся под ровным ветром парус — казалось, единорог бьёт копытом и откидывает голову. Потом Ротбирт приподнялся на локтях, явно придумав реплику в ответ на «ОНО» — и вдруг выпучил глаза в таком изумлении, какого на его лице никто и никогда не видел. Вадомайр поднял голову.
В трёх сотнях шагов за кормой шёл корабль.
Это был скид, на парусе которого бежал золотой с алым волк Нарайна.
— Откуда его вынесло?! — изумлённо крикнул кормчий, налегая на весло для поворота. Вадомайр откликнулся:
— К бою!
Ударил гонг. На палубе началась быстрая, но несуетливая возня. Было видно, что и нарайнцы вооружаются.
— Подождём затевать драку, — глухо приказал Вадомайр — уже из-под шипастой маски.
— Узнать бы, что они тут делают, — отозвался Ротбирт. Но с нарайнского корабля уже кричал:
— Эй, кто вы, куда плывёте?! Кто старшим у вас?!
Вопросы были наглыми, и на скиде началось тихое рычание. На такое следовало отвечать мечом! Но Вадомайр прокричал в ответ:
— Это «Гармайр», скид кэйвинга Рэнэхида сын Витивалье, анласа из анла-даннэй, властителя Эндойна и носителя Рогатого Венца! Куда мы путь держим — дело наше, а говорю с вами я, Вадомайр Славянин, стормен кэйвинга и пати!
Какое-то время нарайнцы медлили. Потом послышался тот же голос:
— А это «Аруна», скид кэйвинга Фэрна сын Дагана, анласа из анла-атта, властителя Нарайна! А говорит с тобой стормен кэйвинга и пати Свидда сын Вальда, анлас ил анла-атта! Хочешь боя, эндойнец?!
— Ни к чему нам биться и воду не поделишь мечом! — ответил Вадомайр.
Скиды, убирая выдвинутые было вёсла, встали борт о борт. Обе палубы шевелились воронёной и светлой сталью, медью и бронзой. Вадомайр, сняв шлем, смотрел на Свидду, стоявшего на борту скиды — он придерживался за нос и до нарайнца можно было дотянуться рукой.
Свидда был неожиданно молод — едва ли старше Вадомайра и Ротбирта. Длинные волосы заплетены в косы, загорелое открытое лицо, большие серые глаза, а ресницы — как у девчонки, длинные, пушистые... Но у девчонок не бывает шрамов, а правую щёку нарайнца — от виска до угла губ — пересекал шрам от удара мечом. В кольчатом панцире, перетянутом поясом из медных нитей, на котором висели сакса и ножны меча — а сам меч в свободной руке — в кольчужных штанах, без шлема и щита, Свидда смотрел на Вадомайра через узкую полоску воды.
— Куда путь держите? — спросил он уже спокойно.
— А куда лежит ваша дорога? — прищурился Вадомайр.
Парни какое-то время помалкивали, а ветер нёс их корабли на юг. И на палубах молчали. Наконец Вадомайр пожал плечами:
— Мы идём на юг из наших земель, ищем нового.
— А мы из наших — туда же и за тем же, — отозвался Свидда. — И я тебя знаю, Вадомайр Славянин. Не видел, но слышал немало, и это были не худые слухи.
Они снова умолкли. И корабли за их спинами молчали. И каждый на палубах, должно быть, думал, кого же встретили в море — врага из-за неоткрытых пока земель... или всё же друга по старой памяти?
* * *Кэйвинга Инго сына Хайнэ, анласа из анла-готтэ, правителя острова Эргай принесли в его замок на плаще, промокшем кровью — и сапоги идущих рядом ратэстов со щёлкающим звуком наступали на тёмные пятна, разбрызгивали их по камню. Данвэсское копьё с гранёным тяжёлым наконечником из серого металла было брошено с такой силой, что не спас двойной кольчатый панцирь с нагрудником. Древко срезали, но кэйвинг всё равно умирал. Ртом шла кровь, в зале, где стояли вдоль стен пати, было так тихо, что слышалось, как она булькает в горле, как тихо хрипит умирающий.
