Владимир Чистяков - М.С.
— Видишь мой меч? Смотри на него хорош-ш-ш-ш-шенько! Смотри и запоминай, ибо это и есть ОН. Тот самый Глаз Змеи. А я та самая дочь Чёрной Ведьмы, которая принесёт вам всем погибель. Я вернулась, доделать начатое. И ещё запомни: ты первый и последний враг, кто вот так посмотрел в Лицо Змеи и остался жив. Запомни это.
Сейчас тебя отпустят, иди к своим, и расскажи, что ты видел. И пусть они хор-р-р-р-ошенько подумают, о том, что вас всех ждёт.
Уведите!
Уводят.
— Что с ним делать?
— Что сказала, проследите, чтобы он добрался до своих траншей.
Офицер не уходит.
— Вам что-то не ясно капитан?
— Ясно… Разрешите обратиться?
— Обращайтесь.
— Это и правда тот самый древний меч?
— Естественно.
— Значит вы…
Офицер из местных уроженцев, и значит, все предания всосал с молоком матери. И знает прекрасно, кому может служить этот меч. Хорошо хоть, что он не силён в генеалогии императорской фамилии. А ведь владельца этого меча по местным преданиям не может убить никакое созданное руками человека оружие. И владеть им может….
— Я Еггт! Истинный Еггт из рода Чёрных Еггтов. И этим всё сказано. Выполняйте приказание!
Вошёл радист. Козырнул.
— Господин майор, разрешите доложить- тут ещё один миротворец выискался.
— Кто на этот раз? — весьма раздражённо спросила Марина. От бессонных ночей голова просто раскалывается. А сейчас как раз глубокая ночь.
— Губернатор. Радирует о перемирии и прекращении огня. Говорит, что с ними уже достигнута договорённость. Мы можем уйти с оружием, передав им всё тяжелое вооружение. Утверждает что невозможно бороться с восставшим народом. И лучший выход уйти с честью.
— Пошлёл он на *** — по-русски сказала Марина.
— Простите, не понял.
Марина перевела: пусть идет и насадит сам себя задним проходом на крупный мужской половой орган. Радист оскалился.
— Так и передавать?
— Можешь и без перевода. — сегодня поспать опять не удастся, — Немедленно давай мне связь с командующим округом.
— Что? Какие волнения? Какие беспорядки? Какое несанкционированное применение оружия? У меня здесь война самая настоящая! В гарнизоне десятки убитых! Вчера с большими потерями отбит штурм города.
— Мне передают нечто иное.
— Кто? Губернатор? Да что ему (не будем уточнять, чьему сыну) за семьсот километров видно?
— Он постоянно поддерживает контакт с авторитетными местными лидерами и старейшинами.
— Командирами бандитов. Повторяю. Здесь война. Город в осаде. Дорога в опасности. Время политических игр кончилось.
— Майор. Вы сошли с ума. У вас паранойя. Я намерен отстранить вас от командования.
— И как вы это собираетесь осуществить? Взорванный мост через Бурную тоже плод моей паранойи? Или я его сама взорвала?
— Доносят именно это.
— А вам доносят о предложении передать местным охрану складов?
— Вы сумасшедшая майор. Охрана складов осуществляется местными формированиями на протяжении целого месяца.
— На протяжении целого месяца охрану несут исключительно регулярные части. Местная полиция в городе по моему приказу шесть дней назад полностью разоружена. Полиция прочих населённых пунктов участвует в боевых действиях против нас.
— Кто убил полковника?
Марина буквально опешила от такого вопроса, но ответила:
— Двое из его охранников.
— Каким образом?
— Застрелили из автомата.
— Где находится тело?
— В морге местного госпиталя.
— То есть его возможно осмотреть?
— Конечно, хотя акт уже составлен.
— Губернатор утверждает, что он погиб при пожаре в его доме. От дома одни угольки. И от хозяина.
— Дом где стоял, там и стоит.
— К вам вылетает мой представитель. Борт СС-145. У него есть полномочия отстранить вас. Или не отстранять. В зависимости от ситуации.
— В любом случае, настоятельно рекомендую усилить охрану дороги во избежание диверсий.
— Конец связи.
Маленький транспортный самолёт появился около полудня следующего дня. Сделал круг над городом и пошёл на посадку. Теоретически повстанцы могли обстреливать аэродром. Практически же этим не занимались, опасаясь ответных мер со стороны грэдской артиллерии.
Из самолёта выпрыгнул щеголеватый подполковник в полевой форме.
Вместо приветствия он сказал следующее.
— Я вовсе не склонен был верить вашему донесению. Но я верю своим глазам. Мы летели над Дальним. Нас обстреляли с земли. Неоднократно. Что же тут у вас творится, майор?
— Шизофрения в дебильной стадии. Не у меня. — с сонным раздражением ответила Марина.
От командующего округом пришёл приказ. «Все губернаторские мирные инициативы посылать с объяснением маршрута. Прямым текстом.» Прочтение приказа личным составом встречено с энтузиазмом. Только реально оказать им помощь в данный момент никто не мог. Свободных сил у командующего оказалось только дивизион бронепоездов. Его сразу отправили на патрулирование дороги. Угрозу осознали и в столице. Но три дивизии не выдернешь словно карту из рукава. К тому же, здесь не годятся новобранцы.
Парламент ничего умнее не придумал, как создать какую-ту комиссию, которую немедленно следовало отправить самолётами в Дальний. В Министерстве авиации вежливо отказали, сославшись на отсутствие в городе аэродрома, и предложили лететь прямо к майору Херктерент. Но показываться в осажденном городе народным избранникам вовсе не хотелось. Гораздо проще казалось сидеть в столице и сотрясать воздух воплями о тираническом режиме и нарушении прав национальных меньшинств. Ещё популярнее оказалась тема о маленьком, но очень гордом народе, ведущем неравную, но справедливую национально-освободительную борьбу.
О том, что в результате этой национально-освободительной борьбы за прошлый год мирных граждан убили гораздо больше чем «слуг режима» — солдат и полицейских предпочитали не вспоминать. Зато фотография большеглазой девчушки с чуть ли не символической повязкой на левой руке и подписью «жертва бомбёжки» обошла все популярные среди интеллигенции газеты.
Какие-то они иные они, офицеры осажденной крепости. Помощи-то, конечно, ждут. Только попутно прикидывают, как бы сами с осаждающими управиться. И побыстрее.
— Хм… Они очень неудачно расположили лагеря, — говорит Марина, — Между ними практически нет связи. То есть, мы имеем неплохой шанс какой-нибудь уничтожить без шума. А если получится, то и не один.
— А в Дальнем идёт всеобщее бухалово. Хороший урожай свёклы!
— Всё не выпьют. Нам тоже охота.
Предчувствие многих смертей, а не веселье в усмешках.
Восстание было бы куда более опасным, присутствуй среди повстанцев хоть какая-то дисциплина. И имейся единое командование. На деле же всё оказалось совершенно иначе. Лидеры наиболее крупных лесных группировок, бывшие полицейские начальники, да командир территориального полка попытались было договорится. Но за каждым штыки, у каждого амбиции. И священники у каждого свои. И никто не имеет такого авторитета, чтобы заставить всех подчинятся ему.
У лесных какая-то дисциплина всё-таки наличествовала, но они составляли от силы 10 % всего воинства. Остальные же… Полицейские Дальнего захватили завод по производству пищевого спирта. Когда бронепоезд спалил полгорода, в завод почему-то не попало ни одного снаряда. Может, случайно. А может, и нет. А рабочие почти все местные. И запасы готовой продукции грэды вывезти не успели. А с сырьём проблем нет. Так что, основная часть «Армии государства Церент» заняла позиции в окрестностях Дальнего, а части осаждавшие засевшую в глухую оборону сорок шестую дивизию, сменялись чуть ли не раз в десять дней. Да и те, что занимали позиции, из Дальнего прибывали не пустыми.
Так что кольцо осады не назовёшь плотным. Особенно с точки зрения командиров разведгрупп, добиравшихся без особых проблем до Дальнего.
Эта ночь наступила. От кавалерийской группы поступил доклад, что кавалерию повстанцев заманили в ловушку. Осталось только крышку захлопнуть.
Для нападения на лагеря собрали два сводных батальона из добровольцев. Командиром одного из них Марина назначила капитана, семья которого не смогла выбраться из Дальнего. А второго — лейтенанта, командира десантного отряда с «Хужбудэт». Разведгруппы без шума уничтожили в стельку пьяное боевое охранение повстанцев. Батальоны выбрались из города. В темноте окружили лагеря. Часовых поснимали тихо. Ударили когда стало светать. Подползли к крайним палаткам. Где через вход, где распоров ткань попадали внутрь. И резали спящих. Как скотину. Бесшумным броском к следующей палатке — и там тоже.
Тревога так и не поднялась, хотя и раздалось несколько выстрелов. Только не было уже ушей, способных их правильно интерпретировать.
