Александр Трапезников - Затерянные в Полынье
– Где уж нам! Мы ведь с чужими мужьями и женами не спим.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Барсуков.
– А то, что, может быть, и Маша здесь останется? Может быть, вы тут все шведской семьей заживете?
– Дрянь! Всегда ею была, – высказалась Маша.
– А ты…
– Ну, хватит! – вмешался Марков, треснув кулаком по столешнице. – Развели тут бардак с борделем. Кто хочет – пусть остается, кто не хочет – уматывает. И давайте спать.
– Все вместе? – не смогла удержаться Ксения.
Я и не предполагал, что она такая змея. Зачем она всех нас заводит на ночь глядя? А в сон и в самом деле стало быстро клонить, как в тот, первый вечер в поселке, когда мы собрались в зале все вместе, а Марков устроил свою нелепую игру «Убийца в ночном доме». Я тогда еще подумал, не подсыпал ли кто нам снотворное в пищу. Но если в тот раз это была всего лишь игра, то сейчас Смерть-Гранула нанесла удар по нашему дому. Но об этом мы узнали лишь утром…
Я проснулся раньше всех, а чугунная голова гудела, словно с похмелья. Меня не покидало ощущение, что это действие каких-то препаратов, лекарств, которые были подсыпаны в чай. Я посмотрел на спящую рядышком Милену и дотронулся до ее щеки. Мне просто очень хотелось к ней прикоснуться, как бы зарядиться энергией. Я знал, что мы вряд ли больше расстанемся надолго и, скорее всего, начнем в Москве новую, счастливую жизнь. Разве это невозможно? Мы простили друг друга и поняли, что надо идти по одной дороге, не сворачивая к соблазнительным, ложным, болотным огонькам вдоль нее. Там, в Москве, будет все иначе.
– Спи, Милена, любовь моя, – прошептал я, не отрывая взгляд от ее беззащитного и нежного лица. – Я с тобой и больше никому тебя не отдам…
Затем я быстро оделся и покинул комнату. Умывшись во дворе, я увидел вышедшего на крыльцо Маркова.
– Пойдем, – произнес он только одно слово. Судя по его напряженному лицу, я сразу понял, что случилось что-то серьезное. Мы прошли на кухню, где на кушетке лежал Комочков, а на полу валялся мой меч. Николай как-то странно улыбался, устремив взгляд ввысь. Но глаза были застывшие, а сам он неподвижен.
– Что с ним? Откуда тут взялся меч? – спросил я.
Марков приподнял одеяло, показывая на узкую, аккуратную рану прямо в сердце. И только сейчас до меня дошло, что Комочков мертв.
– Вот этим мечом… – мрачно пояснил Егор. – Очевидно, его убили во сне. Вот так, Вадим.
Я опустился на стул. Ноги подкосились. Мне вдруг захотелось оказаться отсюда где-нибудь далеко-далеко, на краю земли, и чтобы рядом была только Милена – и никого больше. Смерть шествовала как победитель. Как беспощадный завоеватель, невидимый и страшный. Гибли невинные люди, и никто не был застрахован от того, что завтра не настанет его черед.
– Когда ты его обнаружил? – глухо спросил я.
– Только что. Когда услышал, что ты проснулся. Мне кажется, что вечером нам всем дали снотворное. Я спал как убитый. Он, конечно же, тоже. Кроме убийцы.
– Это сделал тот, кто знал о моих мечах.
– А об этом знали только мы.
– Хочешь сказать…
– Да. Убийца – среди нас.
Марков подтянул одеяло, накрыв им голову Комочкова. Бедный Николай!.. Он так хотел здесь остаться, чтобы докопаться до сути. Написать сенсационную статью о Полынье, о Волшебном камне. А вернувшись в Москву – жениться. Боже мой, я совсем забыл о его невесте, которая его наверняка ждет, любит, надеется на счастливую жизнь. Еще одна трагедия, еще одно разбитое сердце. Вот он и сыграл свадьбу… со смертью.
– Через несколько месяцев он собирался жениться, – сумрачно сказал я.
– На ком?
– Не знаю… А Маша? Она любила его… Для нее это будет страшным ударом. Кто же мог убить?
– Ну, кто… сам подумай. Мысли у тебя текут в верном направлении.
– Сеня Барсуков?
– Других вариантов, по крайней мере пока, нет. Вспомни его злость на Николая.
– Значит, он узнал про их связь?
– Уверен. Иначе бы так не бесился вчера вечером за столом.
– А если это сделал кто-то посторонний?
– Мы уже несколько ночей запираем все двери и окна, проникнуть в дом снаружи нельзя. Вечером убийца подсыпал нам снотворное, дождался, когда мы все крепко уснем, потом спокойно вошел в твою комнату и взял меч. Мне только интересно, зачем выбирать такой экстравагантный способ? Из-за любви к внешним эффектам? Затем, сделав свое дело, он спокойно лег спать.
– Или она, – поправил я Маркова.
– Ладно, согласен, – усмехнулся тот. – Дадим Сене шанс. Он или она – неважно, главное – убийца здесь, в доме. И наверняка также будет утверждать, что спал как убитый. Он все тщательно продумал: если уж убивать, то только здесь, в Полынье, где мы отрезаны от всего мира. К тому же вокруг столько смертей, что… одной больше, одной меньше. Теперь до этого никому нет дела. И следствие никто не будет проводить. Только мы сами, хотя ни с кого из нас не снимается подозрение. Может быть, даже с меня и тебя. А вдруг это было какое-то наркотическое снотворное? Под воздействием которого ты, Вадим, к примеру, поднялся в лунатическом состоянии ночью, достал свой меч и убил Комочкова.
– Но зачем?
– У каждого всегда найдутся какие-то причины, даже на бессознательном уровне, пожелать смерти своему близкому. Желание это может прятаться глубоко в подкорке. А наркотическое снадобье вывело его наружу.
– Ты что же, всерьез считаешь, что я заколол Николая?
– Я не могу исключить никого из списка подозреваемых. Вплоть до самого себя. Поэтому нам надо собраться всем вместе и выяснить, где прячется правда. Давай будить остальных…
– Ты хочешь сразу огорошить их смертью Николая?
– А ты предлагаешь сказать, что он вышел погулять?
Наш разговор прервало появление улыбающейся Маши – их комната была ближайшей к кухне.
– Слышу чьи-то голоса… А Сеня спит как мертвец. Что случилось? Почему у вас такие лица, словно вы наелись лимонов? – Она посмотрела на кушетку, где лежало накрытое одеялом тело Комочкова. – Он там не задохнется?
– Не подходи, Маша, – остановил ее Марков. – Он… мертв.
– Как мертв? – не поняла она. – Вы шутите?
Но мы молчали, а Маша сдернула одеяло, тотчас же вскрикнув и зажав рот ладонью. Марков еле успел подхватить ее, падающую в обморок. Мы отнесли ее в комнату и положили на кровать. Потом растолкали Сеню. Он оторвал голову от подушки, тяжело посмотрел на нас.
– Меня отравили, – произнес он. – Слушайте, сколько водки мы вчера выпили?
– Ни грамма, – сказал я. – Николая убили.
– Кто? – спросил Сеня так буднично, словно Комочкова убивали каждый день, и это уже стало входить в дурную привычку.
– Не знаем.
– Так вы серьезно?
– Если хочешь – пойди, посмотри.
Барсуков встал и быстро оделся. Марков повел его на кухню, а я пошел в соседнюю комнату, к Ксении. Она тоже спала, причем так крепко, что мне еле удалось разбудить ее.
– Что ты здесь делаешь? – недовольно поморщилась она. – Неужели пожар? Наконец-то все здесь сгорит дотла.
– Нет, Ксюша. У меня другая новость, гораздо неприятнее. Одевайся и иди на кухню. Там Егор с Сеней, они тебе все объяснят. – Самому мне было тяжело говорить ей о смерти Комочкова. Я знал, что она относилась к нему с большой симпатией.
– Еще кого-то убили? – спросила она вдруг.
Я молча кивнул и отправился к Милене. Она сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. Улыбнувшись, подозрительно спросила:
– Что это ты делал в комнате Ксюши? Утренняя любовная разминка? Ну и как, родину не опозорил?
– Оставим шутки, – ответил я, думая о том, что раз мечи лежали под нашей кроватью, то на меня и Милену должно падать самое сильное подозрение. – Дело слишком серьезно… Убит Николай.
Милена продолжала механически взмахивать гребнем, словно мои слова так и не дошли до ее сознания.
– Из-за Маши? – спросила она, наконец.
– А ты знала об их связи?
– Все знали. Кроме Сени. Ужасно… – Плечи ее содрогнулись, а гребень выпал из рук, и она закрыла ладонями лицо. Я подошел и обнял ее, прижимая к груди.
– Успокойся. Теперь ты понимаешь, что тебе любым путем нужно выбраться отсюда? Если пекарь проведет Ксению через болото, то через три дня и ты с Барсуковыми сможешь пройти тем же маршрутом.
– Нет, – покачала она головой. – Теперь тем более – нет. Я останусь с тобой до конца.
– Но зачем такое упрямство?
– А ты не понимаешь?..
Я поцеловал ее и больше уже ни о чем не спрашивал. Странно, но семейное счастье, к которому я всегда стремился, само настигло меня именно здесь, где вовсю свирепствовала смерть… Потом я услышал крики и побежал в комнату к Барсуковым. Там билась в истерике Маша, а Егор и Сеня держали ее за руки, но она порывалась вырваться и кричала, что любит Николая, только его, и это мы все вместе убили их любовь. Я нашел в медицинской аптечке валерианку, и мы заставили ее проглотить сразу несколько таблеток.
А на кухне возле тела Комочкова тихо плакала Ксения, размазывая по лицу слезы, и ее утешала Милена, пока и сама тоже не зарыдала. Короче говоря, в эти утренние часы мой дом принял потоки слез. Сеня ходил мрачный как туча, а Егор метался между женщинами, призывая их успокоиться. Но как можно было успокоиться, когда убили нашего общего друга? И никто еще не знал, что, по версии Маркова, это убийство лежало на совести одного из нас… А это значит, кто-то из нас был очень хорошим артистом. Значительно лучше меня.
