Наталья Точильникова - Кратос
Голова снова закружилась, я упал на руку. На запястье почему-то нет блокировочного браслета. Мрамор оплавился и вдавился под пальцами, словно воск. Меня подташнивает. Хочется выйти на воздух, и чем скорее, тем лучше, но подняться я не в состоянии. Густо пахнет индийскими благовониями, отчего становится еще хуже.
Справа от решетки что-то скрипнуло. Я с трудом повернул голову. Там открылась дверь, обычная деревянная, и в зал вышел бритый молодой человек вполне европейской наружности. На белокожее тело намотана индийского стиля простыня, именуемая, кажется, дхоти. Неоиндуисты? Традиционные не принимают европейцев в свои ряды и до сих пор не покидают Индии, что на Старой Земле.
– Кто вы? – удивленно спросил он. – Что вы делаете в храме?
Говорит на языке Кратоса, но с легким акцентом, пока не понимаю каким.
Я протянул к нему руку.
– Помогите встать. Мне нужно на воздух.
Он подбежал, присел рядом, наверное, я выгляжу очень хреново. Закинул мою руку себе на шею. И тут я запоздало испугался, что его одежда вспыхнет и кожа задымится под моими пальцами. Попытался освободиться.
– Что с вами? – спросил он. – Все в порядке. Попробуйте встать.
Нет. Ни пламени, ни дыма, ни запаха паленого мяса. Ну и слава богу! Прекратилось? Или вообще почудилось?
Мы вышли из храма. Сумерки. Рядом шумит лес.
– Туда, ради бога! – прошептал я.
Меня вырвало у подножия вековых деревьев, и мне стало легче.
– Где мы? – с трудом спросил я.
– На Земле. Храм Шивы-Натараджи.
Я поднял голову. Слишком темно, чтобы в деталях рассмотреть стволы и листья, но еще достаточно светло, чтобы понять, что к Старой Земле они не имеют никакого отношения.
Выпрямился, посмотрел вверх: в небе сияют незнакомые звезды.
– На Земле, говорите?
– Конечно, это Шамбала, – он пожал плечами так, словно ничего нет естественнее жизни в Шамбале на Старой Земле.
Но меня это навело на некоторые размышления. Эх! Была бы связь! Я бы выяснил все за считанные секунды.
– У вас есть устройство связи?
– Что?
– Устройство связи, – повторил я несколько раздраженно.
– А что это?
Я промолчал. Кажется, мои предположения оправдываются.
– Как тебя зовут?
– Бхишма.
Наверняка «Борька», подумал я.
– Дан… – начал я и тут же сообразил, что этим именем лучше не называться. – Дмитрий.
Я протянул ему руку. Он пожал вполне родным жестом, не имеющим отношения ни к каким индусам. Кажется, не обжегся.
Храм стоит на вершине невысокой лесистой горы. Перед входом – лужайка с травой и цветами. Легкий ветер доносит сладкий аромат. Прямо напротив дверей – огромный постамент, на нем – мраморная статуя танцующего Шивы. За ней практически ничего не видно, только угадывается спуск в широкую долину и вершины соседних гор.
Многочисленные конечности Шивы смазываются и текут, я хватаюсь за руку Бхишмы.
– Пойдемте, вам надо отдохнуть, – говорит он.
Поднимаю голову. Вроде нормально, контуры обрели четкость, не тошнит.
– Пойдемте.
При храме есть помещение для монахов, что-то вроде маленького монастыря. Кроме Бхишмы я насчитал еще восемь человек. Среди них одна женщина. Тонкие черты лица, русые волосы, заплетенные в толстую косу. Одета в сари, синее в мелких белых цветочках, на руке – широкий браслет. Жена пуджари. Я сижу за золотистым деревянным столом трапезной, и меня поят чаем, вполне привычным, черным, но пахнущим лимоном и травами. Терпеть не могу портить благородный напиток лишними ингредиентами, но сейчас это бодрит и помогает прийти в себя, так что я не в обиде.
Я обратил внимание на их руки. У каждого кольцо, обыкновенное железное, с символом «Ом». Неужели обычные, без устройства связи? Сейчас такие делают?
Меня расспрашивает собрат Бхишмы. Он выглядит старше, чуть худее и выше ростом, завернут в поросячьего цвета простыню, конец ее перекинут через плечо. Зовут Вирата. Бхишма сидит рядом с ним и странно смотрит на меня. Он очень бледнокож, так что среднестатистический европеец Вирата кажется по сравнению с ним знойным испанцем. Цвет волос неизвестен, поскольку голова чисто выбрита, но подозреваю, что светлый. Наверняка, выходец с Дарта. Лишь дартианское холодное солнце способно выращивать настолько бледнолицых.
Я рассказываю о катастрофе, не вдаваясь в лишние подробности.
– Не знаю, что случилось. Корабль словно переломился пополам, и в разлом я увидел звезды.
– Вы плыли в трюме? – удивился Бхишма.
– Разве рядом есть море? – спросил Вирата.
– Космический корабль, – пояснил я.
– Какой? – разом поразились они.
Я не был уверен, что стоит пытаться объяснить.
– Тот, который летает среди звезд, – устало сказал я.
Они переглянулись и сочувственно посмотрели на меня.
– Вам надо поспать, – заботливо сказал Вирата. – Завтра проснетесь, и все встанет на свои места.
– Совершенно не понимаю, как к вам попал, – сдался я. – Думаю, был спасен милостью Господа Шивы.
Мои собеседники заулыбались: ну, наконец-то я рассуждаю здраво.
– А вы не заметили ничего необычного перед моим появлением? – поинтересовался я.
– Накануне была Шиваратри, великая ночь Шивы. Всю ночь мы молились, пели гимны во славу Господа Шивы и жгли огни. Праздник закончился в четыре утра, а через час была первая пуджа. Днем часть монахов ушла на ярмарку и праздник в деревне. Ниже есть деревня, где живут вайшьи, они дают нам для освящения фрукты и молоко. Когда они вернулись в храм, мы обмыли и одели мурти Господа Шивы, была шестая пуджа, поднесли ему плоды. Вы кушайте. Прасад.
Предрассудками я не обременен. Похожий на банан зеленоватый фрукт оказался много сочнее и кислее земного аналога. Прасад так прасад.
– А дальше? – спросил я.
– Ушли в трапезную. Храм остался пуст. Потом Бхишма услышал стон, вернулся в храм и нашел вас.
Я проснулся до рассвета. Из окна, не застекленного, завешенного крупной сеткой, в маленькую келью втекает прохладный утренний воздух, откуда-то доносятся лесные голоса. В последних чудится тревога. Слишком они другие: ни пение птиц на Земле, ни щебетание их же на терроформированном Кратосе, ни свист и переливы фауны на открытой мной планете.
Нога почти не беспокоит. Видимо, было растяжение, по крайней мере, ничего серьезного.
Встаю, неумело наматываю желтую индийскую простыню, выданную монахами взамен вконец изодранной и прожженной военной формы, и выхожу из храма.
За танцующим Шивой встает солнце: руки и железные пряди волос истончаются и тают в его огне. Абсолютно черный силуэт индийского бога на фоне золотого неба и над ним алые облака.
Я обошел пьедестал. Когда солнце поднялось выше, смог рассмотреть то, что находится в долине. Там раскинулся город.
– Намашивайя! – приветствовал меня Вирата.
– Доброе утро! – ответил я.
– Как спали?
– Отлично, спасибо. А что там за город?
– Калапа. Столица Шамбалы.
Я посмотрел внимательнее. Слишком далеко, чтобы оценить размеры и архитектуру строений. Что это за белые башни? Небоскребы или дворцы древнего царя?
Калапа… Калапа… Невозможно помнить тысячи городов империи. Впрочем, что-то знакомое. И не только по мифологии. Крупные города и космодромы выучить вполне реально. Если так – мне повезло. Я, кажется, понимаю, где я. Но это не объясняет и половины того, что произошло.
– Как туда попасть? – спрашиваю я.
– День пути. Лучше всего спуститься в деревню и найти проводника.
– Проводите до деревни?
– Конечно.
Деревня состоит из одно-двухэтажных домов с побеленными стенами. Вокруг каждого дома – веранда с деревянными колоннами. На склонах горы – плантации темно-зеленых кустов, наверное, чай. Жарко. Солнце палит, как в настоящей Индии.
Крестьянин, вышедший к нам навстречу, смотрит на меня подозрительно. Средних лет мужик, одет по-индийски, в странного вида штаны и длинную белую рубаху. На пальце кольцо, серебристое, широкое, без всяких надписей. Он тоже смотрит на мои руки, еще подозрительнее, чем на физиономию.
– Что ж, – говорит, – в город проводить можно.
И протягивает мне руку:
– Шивадаса.
Я медлю. Как я так бестрепетно пожал руку Бхишме, то ли не в себе был, то ли поверил в отсутствие у него устройства связи?
Биомодераторы могут передавать слабые сигналы, которые при телесном контакте воспринимают устройства связи – рукопожатия достаточно. Если кольцо на руке этого крестьянина не просто кольцо, биомодераторы сообщат мой генетический код. По нему можно послать запрос в банк данных, там наверняка уже есть информация о государственном преступнике Данииле Данине, которого разыскивает служба безопасности Кратоса.
Но если я не пожму ему руку – это вызовет не меньше подозрений.
Ладно, пан или пропал!
И я вложил руку в широкую крестьянскую ладонь, едва обхватив ее.
– Дмитрий.
