Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Юг

За дверью была огромная комната с множеством толстых, когда-то серебристых труб квадратного сечения, протянутых вдоль стен и по потолку. Вдоль стен стояли шкафы с множеством лампочек и тумблеров. Ныне же трубы обветшали, серебристая оплетка висела лоскутами, словно оторванная кожа. Многие из шкафов были разбиты, дверцы оторваны. На полу вдоль стен и шкафов лежали кучи мусора, частично утрамбованные берцами, и запах от тех куч шел далеко не цветочный. Также в помещении имелся металлический стол, вплотную придвинутый к противоположной от входа стене, стул, куча мерцающих экранов, встроенных в стену над столом, солдатская койка с продавленной сеткой, рваным матрацем и трупом, валяющимся на том матраце в живописной позе морской звезды.

Дополнительными деталями интерьера можно было считать валяющийся на полу автомат, такой же, как и покалеченный трофей, что болтался за спиной Данилы, только целый, вторую дверь без надписей, в остальном аналогичную первой, а также Снайпера, застывшего возле стола и внимательно смотрящего на экраны.

Данила отпустил ноги мертвеца, об пол глухо стукнули подкованные каблуки. Но Снайпер даже не пошевелился. Лишь сказал не оборачиваясь:

— Второго я вроде поаккуратней отработал. Крови на камуфляже поменьше, да и мельче он телесами, чем наш ночной охотник. Ты дверь закрой и переоденься пока, а то в водолазном костюме да босиком надолго тебя не хватит.

И замолчал, продолжая изучать то, что происходило на экранах.

В другое время Данила бы тоже первым делом к мерцающим окнам полез, посмотреть на чудо хоть и виданное ранее в музее, но не работавшее уже почти две сотни лет. Но Снайпер был прав — в обтягивающем тело неопрене долго бегать посуху несподручно. Хотя не исключено, что черный водолазный костюм, оставляющий открытым лишь лицо, что спас ему жизнь — ночному стрелку наверняка было сложно целиться в мишень, практически сливающуюся с ночными тенями. Но в то же время Данила изрядно взопрел, особенно при перетаскивании мертвого мутанта — одежда водолаза со специальной теплоизолирующей подкладкой была рассчитана на пребывание в холодной воде, а не на перетаскивание тяжестей посуху.

Брать себе вещи убитого врага в Кремле считалось мародерством. Оружие бери, пожалуйста, особенно если вдруг оказалось, что оно лучше, чем твоё. Все остальное принадлежало мертвому. Злые языки поговаривали, особенно выпивши, что тот закон идет не от благородства, а от того, что с мертвого нео особо брать нечего. А возьмешь что — потом блохи да вши замучают, глядишь, от паразитов расплодившихся еще эпидемия в Кремле начнется.

Сейчас же было другое. До Кантемировской в водолазном гидрокостюме и одних носках точно не дойти, уже сейчас все тело чешется от пота. Потому альтернатива только одна и другой не будет.

Внутренняя охрана Зоны обходилась без усиленной защиты, полагаясь на тех, кто патрулировал периметр. На трупах мутантов были обычные камуфлированные костюмы с бронепластинами, вставленными в особые карманы на груди и в области живота. Похоже, бронежилеты здесь не признавали, каждодневно без проблем таская на себе лишние килограммы. Неудивительно с такой-то антропометрией. Вот только рожи у них… Приснится такое — заикой можно стать.

Стараясь не смотреть на перекошенную предсмертной гримасой морду мутанта, Данила стащил с него костюм. Под камуфляжем обнаружилось тело, усыпанное кожными нарывами, в особо критичных местах прикрытыми пластырем. Хорошо еще специальное белье под водолазный костюм полагалось, а то б ни в жизнь не надел трофейную одёжу, лучше уж по жизни в неопрене бегать.

Берцы Данила снял с трупа ночного любителя приключений, они оказались немного меньшего размера. Но все равно пришлось нарезать куски ткани с камуфляжа убитого и напихать в носки, чтобы ботинки не болтались при ходьбе и не натирали ноги.

— Молодец, — прокомментировал действия Данилы Снайпер, наконец оторвавшись от экранов. — На войне не только окровавленные или залитые гноем вражьи шмотки порой надевать приходится, но и в мусорном баке или в болоте часами сидеть, кормя пиявок и комаров, лишь бы боевую задачу выполнить.

— Это цель подстрелить, что ли? — спросил Данила, стараясь не думать о том, с кого он только что снял одежду. Хотя, конечно, хотелось бы знать, с кого. Что не человек это и так понятно. Но что это? Или кто?

— Ее, родимую, — сказал Снайпер, садясь на корточки перед трупом и доставая нож. — Снайперская работа — это прежде всего терпение. И отсутствие эмоций. И только потом винтовка и прицельный выстрел.

Клинком ножа он разжал челюсти трупа. После чего, внимательно рассмотрев гортань и челюсти со сплошными костяными пластинами вместо зубов, выдал:

— Точно не человек. Даже ваши нео ближе к людям, чем вот это. Речевой аппарат развит на уровне собаки, мозг, судя по тому, что вылетело из башки твоего визави, немногим ушел от четвероногого. Но, думаю, это сугубо целевой мозг, без ерунды, которая в нас намешана.

— То есть? — не понял Данила.

— Похоже, это абсолютная боевая машина с четкой программой действий, заложенной при ее создании. Был бы у них обычный человеческий мозг, была бы морока — блокировать эмоции, страхи, воспоминания.

Он невесело усмехнулся, словно вспомнив что-то давнее и забытое, о чем лучше было не вспоминать.

— А им вспоминать нечего, — продолжил Снайпер. — У них нет такой функции. Все, что надо помнить, он помнит, остальное отсекается. Хотя какой-то минимум эмоций и логики у них имеется. Например, приглашение на ножевой бой или инициатива отстрелить парочку нарушителей, вместо того чтобы доложить о них по команде, это уже человеческое. Хотя, скорее всего, просто незначительный сбой в программе.

Тут настала пора Даниле вспомнить о своем «незначительном сбое в программе», без которого сейчас он был бы там, где должен был быть, а не шатался по изуродованному миру вместе со странником, этому миру вообще не принадлежащим. Что стоило просто доложить о существовании подземного хода из Кремля? Так нет же, полез сам, никому не сказав. И вот результат. Или взять тот бой, когда чуть в плен к нео не попал. Тоже никто не виноват, кроме самого себя. А все проклятое стремление доказать всем, кто он есть на самом деле. И кто он есть, по большому счету, после всего этого?..

Ответить сам себе он не успел, почувствовав на себе пронзительный взгляд. Данила поднял глаза.

— То, что сейчас с тобой происходит, называется чувством собственной важности, — сказал Снайпер. — И это нормально. Любой настоящий воин борется с ним всю свою жизнь. Главное, понять, что ничто в этом мире не имеет значения, кроме смерти и того, что ты должен сделать до того, как она наступит. Ты уже не тот, что был два дня назад там, у Кремлевской стены. Ты не только выживаешь, но и успешно воюешь там, где погибли твои соплеменники. Ты растешь над собой, и это хорошо. И ты можешь стать неплохим снайпером, если научишься отключать в себе эмоции. Людей и нелюдей надо убивать абсолютно спокойно, иначе в самый неподходящий момент ты дернешь спусковой крючок своей винтовки, а через секунду вражеский снайпер сделает то же самое, но плавно. Так стоит ли ловить лбом результат собственной излишней эмоциональности?