Михаил Тырин - Самоволка

– Толкнем, не боись, – сонно проговорил кто-то из тьмы.

Он снял обувь и распластался на траве, жалея, что нельзя помыть ноги. Но жалел недолго, потому что сразу отключился.

Сон пролетел, как один миг. А на рассвете мир задрожал от вибрирующего воя паровоза.

Наконец-то. Степан нащупал сапоги, торопливо оделся. Смутно вспомнил, что рядом должны быть бойцы, с которыми он разделил ночлег, но сейчас под навесом почему-то было пусто. Паровоз же снова взвыл в предрассветном тумане, и Степан поспешил на платформу.

Вскарабкавшись по обсыпавшимся ступеням, он в изумлении остановился.

Сквозь туман пробивалось пятно желтого света, и оно удалялось! Паровоз еще раз низко протрубил на прощание – он был уже далеко, догонять бесполезно.

– Твою-то мать… – вырвалось у Степана.

– Чего, проспал? – откуда-то выплыл вчерашний дедушка-часовой.

– Так обещали разбудить… – растерянно проговорил Степан.

– Да они сами проспали. Еле-еле успели. Про тебя забыли небось или не заметили в потемках.

– Уроды.

– Да не переживай. Там на стрелке грузовой состав ждет. Через час будет тут. Сразу сядешь и спи дальше. Он тут недолго простоит.

– Это точно?

– Беги, позавтракай пока.

– Ну, хорошо… А где офицерская столовая? – Давиться с утра соленой кашей не хотелось.

– Иди прямо вдоль складов, увидишь водяную бочку поваленную. Около нее повернешь направо, дальше по запаху отыщешь.

Складами дед назвал остатки длинных строений, от которых остались лишь общие контуры и вросшие в землю куски стен.

Степан пошел, невольно подгоняя себя. Не хватало только еще раз опоздать. Он миновал один склад, сразу за ним начался второй – такая же куча старых обломков. Перебрался через какую-то насквозь ржавую конструкцию, увидел остатки третьего склада, потом четвертого…

Никакой кухней не пахло. Наоборот, Степану показалось, что он вышел за пределы лагеря.

Тут он понял: «бочка водяная поваленная» – это, видимо, водонапорная башня. И именно через нее Степан перебирался, хотя там следовало повернуть.

Выругав себя последними словами, он развернулся. Ни о какой столовой речи уже не шло – скорей бы вернуться к путям.

К счастью, он успел. Едва ступил на платформу, как вдали послышался свист паровоза.

В составе было всего четыре вагона, причем один пассажирский. Из него выбрались десятка три гвардейцев с увесистыми ранцами. Громко перекликаясь и хохоча, они скрылись за углом ближайшего здания.

Из грузовых вагонов вывели лошадей да еще вытащили несколько пухлых тюков. На этом всякая активность вокруг состава прекратилась. Лишь паровоз продолжал устало шипеть, словно отдуваясь после тяжкой дороги.

Степан понял, что пора занимать место в пассажирском вагоне. Там не было никаких купе – просто деревянные лавки, даже без спинок. Ну и плевать.

Он устроился в углу и попытался задремать, приспособив рюкзак вместо матраса, а автомат поставив между колен.

Степана ненадолго разбудило какое-то шарканье рядом. Он приоткрыл глаза и увидел напротив бойца-пограничника с перемотанной грязным бинтом шеей. Боец курил и добродушно улыбался.

– Здорово, застава. Что, дали нам просраться, ага?

Степан что-то пробормотал и снова уронил голову на рюкзак. Он слышал размеренный металлический звон – железнодорожники стучали по буксам перед отправкой. Но это ему не мешало снова провалиться в дрему.

Потом где-то рядом снова послышался голос:

– Вот он, красавчик. Даже фотографии не надо.

Кто-то зацепил тяжелым сапогом ему ногу.

– Потише! – рассердился Степан. Приоткрыл глаза, тут же сощурившись от бьющего в окно утреннего солнца. – Едем уже?

– Мы – нет, – услышал он. – А ты, капитан, уже приехал.

Сон как рукой сняло. Степан протер глаза и увидел нависающие над ним фигуры. Двое гвардейцев и один пограничник. Все – при оружии и в полной форме. И все смотрели прямо на него.

Чуть поодаль стоял дедушка-часовой, осуждающе покачивая головой.

– Что надо? – Степан только сейчас понял, что его автомата на своем месте уже нет.

Он поднялся было, но на плечо упала тяжелая ладонь.

– Спокойно, ваше благородие, – процедил коренастый майор-пограничник, буравя его настырным взглядом. – Быстренько сдай оружие и наряжайся вот в это.

Перед глазами брякнули обычные ментовские наручники.

– И не шути. – Майор сильно вдавил Степану в щеку ствол нагана. – А то мы клоунов не очень любим.

На выходе из вагона Степан замешкался – он не знал, как выбираться со скованными за спиной руками. Его подтолкнули, а когда он уже почти упал на щебенку, вдруг удержали рывком за воротник.

Степан поднял глаза и изумленно заморгал. На него смотрело не меньше десятка стволов. Вагон оцепили люди в непривычной черной форме – железнодорожная охрана.

– Как прошло? – окликнул кто-то майора.

– Как по нотам, – довольно усмехнулся он. – Пациент не жалуется.

Потом Степана медленно и невыносимо долго вели через территорию базы. Ярко светило утреннее солнце, но свет его был не радостным, а каким-то ядовито-зловещим.

Вообще все казалось ненастоящим. Не могло быть, чтобы так быстро мир встал с ног на голову. Только вчера Степана окружали добродушные и отзывчивые мужики, шутили и наливали выпить, а сейчас его вели скованного, под охраной. И те же самые бойцы исподлобья провожали его взглядами, в которых не было ничего хорошего.

Впереди показалось кирпичное здание временного штаба. Почему-то Степана провели мимо главного входа, где на него презрительно зыркнул часовой, повели дальше, к торцу длинного здания.

– Вот и подвальчик пригодился, – невозмутимо отметил кто-то из конвоиров.

Спина тут же взмокла. «Какой еще подвальчик, зачем?!»

В голове все поплыло, Степану казалось, что нужно всего лишь проснуться – и все вернется к прежнему порядку. Он будет дремать в вагоне, а паровоз тем временем понесет его в столицу, где в тихой квартирке останется только дождаться брата…

Спустились по ветхой крошащейся лестнице. Степан нырнул в затхлый влажный воздух, как в болото. Тьму здесь разгоняла лишь пара желтых масляных ламп, подвешенных к низкому потолку.

Прошли по коридору, по обеим сторонам которого зияли черные прямоугольники дверных проходов. Коридор оканчивался просторным помещением, разделенным занавеской из грязного брезента. Здесь же стояли какие-то ящики, бочонки, чурбачки, заменившие мебель.

Двое вооруженных пограничников поднялись при виде Степана.

– Стой, – негромко сказали прямо в ухо, и в плечо вцепились твердые пальцы.

Из-за брезента доносились голоса. Степан прислушался, и у него едва не подкосились ноги.