Игорь Огай - Предел обороны
– Обычно, как у всех, – буркнул Павел. – Просто порой затягивается вечер…
– Вечер – это да, – туманно отозвалась студентка. – Если с хорошим человеком… Да под коньячок…
– Какой еще?.. – удивился Павел. И только тут вдруг словно прозрел.
Вешалка. Обувная полка. Запах дешевого табака на всю квартиру.
Для следующей реплики Павел набрал в грудь побольше воздуха.
– Сергеев! Какого хрена?!
– А я виноват, что тебя дома вечно нет? – раздалось в ответ из гостиной. – Заходи давай, чего в коридоре трешься, как неродной?
Совет был насколько наглый, настолько и дельный. Павел хлопнул дверью и под виноватым взглядом Томы прошел в собственный номер.
Опер развалился в его любимом кресле напротив выключенного телевизора. Его ноги – без ботинок, слава богу, – покоились на журнальном столике. Кроме них, здесь же пребывала переполненная окурками пепельница, пара оберток от сникерсов и две бутылки из-под «Русского стандарта» – одна пустая, другая початая.
Початая до половины была заполнена темно-коричневой, даже на вид немного тягучей жидкостью.
– Слушай, ты коньяк розливной, что ли, брал? – расслабленно осведомился Федор. И, не дожидаясь ответа, добавил: – Хороший, черт. Местечко запалишь?
Павел обернулся на Тому – та легонько пожала плечиками.
– Ну не пью я водку, – сообщила она. – Ну извини.
– А я пью, – выдавил Павел. – Особенно сегодня, знаешь… Такой, блин, вечерок выдался.
– Ну ладно, погоди. – Она взяла пустую бутылку и отправилась в ванную.
Павел проводил ее совершенно диким взглядом и, пнув ноги Сергеева со стола, прошел к другому креслу. Уселся.
Вот такая вот история, значит… Метр шестьдесят с кепкой, пятьдесят пять килограммов живого веса, серые наивные глаза и абсолютное могущество. Повелительница мира, блин, не больше и не меньше. Менталы тысячу раз правы – чем скорее дар Тамары рассосется, тем лучше. Лучше для всех, и в первую очередь – для нее самой. Планы шефа и надежды Филиппыча привлечь ее для работы в отделе были чистой воды авантюризмом.
– Ты как здесь? – спросил Павел, не особенно-то интересуясь, если честно, ответом.
В ванне характерно булькала вода. И параллельно с бутылкой душа его наполнялась ледяным страхом. Не в первый раз Павлу стоять между сильными мира сего, смягчая удары молота по наковальне собственными нервами. Но, пожалуй, еще ни разу чужая сила не была в руках столь непредсказуемой особы. Если не сказать – взбалмошной, опасной не злыми намерениями или планами по переустройству вселенной, а элементарным отсутствием жизненного опыта и юношеским суждением о мире в черно-белых красках.
– Да сам толком не знаю, – признался опер. – Филиппыч позвонил, просил навестить да присмотреть… Тачка моя цела у тебя?
– Что? – Павел с трудом сосредоточился на происходящем. – Да, цела… А мой «Мерседес»?
– Вдребезги. – Довольная улыбка Федора растянулась до ушей. – Как ты и просил. Но знаешь, это того стоило – видеть рожу Градобора, когда он на «твой» труп обгорелый смотрел…
Сергеев даже причмокнул от этого воспоминания.
Тамара вернулась из ванны с мокрыми руками и полной, покрытой изморозью бутылкой. Ни секунды не сомневаясь в ее содержимом, Павел плеснул себе прямо в коньячный бокал и выпил, никого больше не приглашая.
– Н-да, – протянул Сергеев. – Культура так и прет… А даме налить?
Павел поднял глаза на Тамару, успевшую уютно устроиться на диване. Знает? Нет?.. А может быть, и ответ уже заготовила на его еще не высказанную просьбу?
– Тома, – позвал Павел и откашлялся. – Есть одно дело, Тома… Очень серьезное.
– Конечно, – просто ответила та. – По-другому и быть не могло.
Павел проглотил шпильку.
– Почему не могло?
– Ну не пропадать же добру. – Она усмехнулась, разжигая на ладони… маленькую голограмму земного шара!
Павел застыл с открытым ртом. Слишком яркая иллюстрация к его собственным мыслям! Слишком очевидный намек!
Она все знала, конечно.
Она давно получила все нужные ответы, возможно, лишь задав мысленный вопрос. И она все давно решила.
– Тогда просто скажи: да или нет, – предложил Павел.
– Это вы о чем? – беззаботно осведомился Сергеев. Он как раз закончил разливать коньяк и повернулся к Тамаре отдать рюмку.
И тоже застыл, глядя на голубой шарик в ее руке. Похоже, за прошедший «вечер» студентка ни разу не демонстрировала свои способности настолько явно.
– А-а… – протянул опер с явным разочарованием. – Тамарочка! И ты туда же!..
– Не волнуйся, Федь. Это ненадолго. – Она сдула голограмму с ладони и взяла бокал, переводя взгляд на Павла. – Если просто, тогда, конечно, нет. Вот только ничего и никогда не бывает у нас просто. Поэтому я сначала спрошу: зачем?
– Что – зачем? – на всякий случай переспросил Федор. – Паша, может, хватит на сегодня этих ваших внеземных заморочек? В кои-то веки с симпатичной девушкой познакомился, и та феей, блин, оказалась! Давай хоть «похороны» твои обмоем, что ли…
– Давай, – согласился Павел. Напиться все равно не получится, но растормозить умеренное ощущение пофигизма сейчас было необходимо. – Только про похороны не обольщайся. Если Градобор на ногах – эта маскировка ненадолго.
– Ненадолго… – проворчал Федор. – Все у вас не как у людей…
Он выпил свой коньяк. Тома с легкой улыбкой салютовала Павлу и пригубила. Тот криво улыбнулся и опрокинул свой бокал.
– Зачем? – повторил он за Тамарой, и вкус у этого слова оказался гадкий, совсем как у водки. – Рациональное объяснение ты наверняка знаешь. И оно тебя не устроило…
– Я знаю, – согласилась Тома. – Смарры, камень оси, обещание всей своей крови… Могущество ящеров и вся Ассамблея под пятой в придачу. Цена высока, кто спорит. Но… Не обижайся – это очень походит на попытку выжать из меня напоследок хоть что-нибудь, если уж я бесполезна для вашего отдела…
Павел отвел глаза и не нашел что возразить. Слишком успешно он гнал эту мысль от себя по дороге.
– Ящеры не смогут вернуть тебе твою силу, – выговорил он. – Да тебе ведь это и не нужно. Но остальное – почти все что угодно…
– Павел! – Она перебила резко, с отчетливой обидой в голосе. – Оставь! У меня еще есть пара дней, за это время я могу обеспечить себе любое будущее. Лю-бо-е!
– Конечно, – произнес он и, едва не подавившись, проглотил мерзкий вопрос: «Только себе?»
– Так что джинн на службе в отделе – это здорово. Но без него вы тоже справитесь.
– Конечно, – тупо повторил Павел. – Рано или поздно… Но есть ведь еще кое-что, Тома. Ты когда-нибудь держала в руках чужую судьбу? Не жизнь родного человека или врага за горло, а судьбу постороннего, ничем тебе не обязанного, но и ничем не провинившегося? Сомневаюсь, школьно-юношеские романы здесь не в счет. Но только так вышло, что теперь от тебя зависят судьбы миллионов разумных. Можно даже сказать громко и патетично: судьба целого мира. Я никогда не возьмусь судить, хорош он или плох. Я не возьмусь судить, правы они или нет, а если да, то по отношению к кому… Потому что они просто живут так, как умеют, как им назначено Древом.
– Не обманывай хотя бы себя, – снова перебила Тома. – Ты же их почти ненавидишь именно за то, что они такие и живут как умеют.
– Да, – легко согласился Павел. – Может быть, и ненавижу… во всяком случае, некоторых из них. Только это не имеет никакого значения, потому что не дает права решать судьбу всех остальных.
– Правильно. – Тома криво усмехнулась и порывистым движением допила рюмку. – Ты хочешь, чтобы это сделала я!
– Да ни фига! Я хочу, чтобы ты всего лишь позволила им самим сделать свою судьбу. Заряди камень, и пусть только попробуют после этого не выжить!
Павел вытащил кольцо и под ошеломленным взглядом Сергеева бросил его перед собой на стол.
– Вот это да… – выдавил опер.
Посмотрел на Тому. Ее рейтинг в глазах Федора стремительно рос, он слишком хорошо помнил роль этой безделушки в кризисе недельной давности. Сама же студентка не отрывала взгляда от кольца.
– Так и знала, что этим кончится, – прошептала она. – Как только увидела его… Тысячи миров в Древе нулифицируются ежеминутно, Павел. Не в твоих силах спасти всех! И даже не в моих…
– Безусловно. – Он кивнул. – Законы Древа не в нашей власти. Но если вселенная распорядилась так, что мне… и тебе выпал шанс… Смотри-ка, я начал говорить как гиперборей. И все же… Когда-то я участвовал в нулификации одного из миров. Это было нужно не только Ассамблее – Земле тоже. Я застрелил их агента… Агентессу. А потом стоял и смотрел, как она умирает и вместе с ней умирает ее мир – сателлит ветви атлантов. Миллиарды не каких-то разумных ящериц – людей. Но вселенная распорядилась так, что либо мы, либо они, а значит, никаких угрызений совести… Только сейчас такой выбор не стоит.
– И даже наоборот, – подсказала Тома.
– Да, – согласился Павел. – Благотворительность и выгода в одном флаконе. Ни одного аргумента против.
