Людмила Белаш - Ключ власти
— Хорошо! Передай им, что я высоко ценю их верность и готовность. Пусть ждут. Я вернусь. Но скажи… кто ты и как оказалась вместе с этим человеком?
Улыбнувшись без тени кокетства, девушка легко ответила:
— Лоза купила меня у солдат Синего царя, когда была битва за стан Гиджа. Я девка из вольных, но Лоза обратила меня в рабство. Я всегда буду мстить за это.
— Из моего стана, из-под Бургона… как там дела?
— Тишина и мир.
— Мне везёт на девиц из Гиджи, — покивал Церес. — Одна из них была моей приближённой… жаль, я потерял её.
— Если повелитель говорит о рабыне Бези, то она жива, — спокойно сказала молодая гиджанка.
Вот тут Церес вскочил:
— Как?! откуда ты знаешь?!
— Мне передали… — Церес приметил невольный жест — темнокудрая вскинула руку, словно хотела коснуться виска кончиками пальцев, но тотчас, спохватившись, опустила её. — Она была осуждена за измену, но казнь не состоялась. Один… один канхаец помешал этому. Оба они покинули Бургон. Была весть, что теперь Бези живёт в месте под названием Гестель.
Торопливыми рывками Церес открывал один за другим ящики стола — ага! вот оно! Достав кошелёк с золотыми — его надо иметь под рукой, чтоб одаривать, — бросил его девице:
— Твоя весть заслуживает большей награды…
Лунолика ловко поймала кошель на лету, спрятала его в карман под верхней юбкой.
— …и я возьму тебя в услужение. Ты же вещунья?
— Это тайна.
— Тем лучше.
Но девушка отрицательно повела головой:
— Прошу повелителя отвергнуть и отослать меня. Я исполняю службу господарей в Лозе и… моя месть не закончена.
— Жаль… — Церес поморщился, зная, как важны для мориорцев мщение и служба. — Что же — мсти, помоги тебе Гром. Однако… если я верно понял, ты слышишь и вещаешь на своей волне? не в нашем эфире?
— Повелитель мудр. — Улыбка Лунолики была скромной… и хитрой.
— Господари не открыли мне этого.
— Они не клялись раскрыть всё своё знание до дна.
— Будем считать, что ты доверила мне тайну, и я сохраню её… или разгадаю. Теперь — буди эту тушку.
Направленный шип и бормотание колдовских формул волшебно повлияли на Муртэна — он заморгал, распрямился, прокашлялся и, как ни в чём не бывало, продолжил прерванную речь:
— …всемерно служить Вашему Высочеству везде, где есть наши общины. Можем ли мы надеяться на благосклонность Вашего Высочества?
— Я обдумаю вопрос о пропинации, — непринуждённо приосанившись в кресле, молвил Церес обнадёживающим тоном. — Четыре провинции… много! Это вызовет недовольство… Возможно, Лация. Вас вызовут, когда я приму решение. Будьте здоровы, любезный.
— Остаюсь в ожидании, — встав, раскланялся лозовик. — Что же касаемо девицы, то она…
— …я остался ею доволен. Со временем распоряжусь прислать её сюда.
— В любое время! когда Вашему Высочеству будет угодно-с! — делая гиджанке знаки рукой, Муртэн пятился, пятился к дверям, пока не исчез.
Когда створки захлопнулись, Церес — наедине — позволил себе дать волю чувствам. Порывисто встав, он быстро подошёл к окну и стиснул в ладони плотную ткань шторы. Вид бескрайнего синего моря за стеклом уже не казался ему заслонённым незримой решёткой неволи.
«Жива. Жива. Хвала Грому!.. В Гестеле, у графа Бертона… ну, разумеется, кто ещё распорядится опытной вещуньей!.. Дьяволы небесные, всё не так плохо, как казалось! Я не одинок. У меня есть невидимая армия… и я вернусь к власти, во что бы то ни стало».
Остров Якатан.
2620 миль к северо-северо-востоку от крепости Курма.
— Перед вами, барышни и господа, воздушная панорама царства Гуш! Город, что расстилается внизу — Панак, столица гушитов, святыня ста храмов и торжище ста рынков, откуда Лал Боголюб правит своими ста землями. Наше здесь — Пришлое Селище, там посольство, гарнизон, электростанция и дирижабельный причал.
Со смотровой площадки путешественники любовались видом заморской земли.
— Какая красота! — вздохнула Лисси с восхищением.
Панак переливался оттенками бело-розового, кремово-жёлтого и шоколадного цветов. Золотистые конусы баханских храмов возвышались, словно скалы среди пёстрых улиц и домов. По городу вились реки, зеркально сверкали синие озёра — всюду рябь лодчонок, лодок и речных барок. На площадях и базарах кишели толпы людей, у воды росли сочно-зелёные сады. За широким парком видны белые стены крепости, лунно-голубые купола дворца…
Тень дирижабля плыла по городу как призрак.
— Мы законам Гуша не подвластны, — продолжил командир «Быка», — но задевать гушитов опасно. Народец лживый и подлый… В случае чего — первый выстрел в воздух, остальные в толпу, кричать: «Нага оликата!» — на здешнем языке «Здесь драконы!» Любой стражник — они носят красную перевязь — проводит вас в Пришлое Селище. С Лалом у нас договор: если имперский подданный не вернулся, не найден живым или мёртвым, не дал о себе знать — через сутки вешаем заложников, расчехляем бомбомёты и стреляем по жилым кварталам.
— Такое случалось? — спросила Эрита.
— Бывало, ан. Редко. Главное, не путешествовать тут в одиночку.
— Моим людям это не грозит, — успокоил Карамо капитан-лейтенанта. — Я разделю их на две группы, в каждой будут умелые бойцы. Отправимся после обеда, а до этого я должен увидеться с посланником Глинтом.
— Гере кавалер, здесь принимают унции? — на полшага выдвинулся Огонёк. Премия статс-секретаря — верней, та доля, которую кадет отложил на заморские покупки, — жгла карман. Гуш на Якатане — это ж рынок пяти морей, сюда стекаются товары всего Вея, даже из Фаранге и Витена.
«Разорюсь, но Лару одарю. Так, чтобы заулыбалась! Что девчонке надо? украшения и благовония. Или чего-нибудь красивое — только не языческий божок, — на полочку поставить…»
— Да, кадет, причём по выгодному курсу. Менялы — я покажу их вам, — дают за одну пять маньчи.
Маньчи, бакаты, гула-гула — названия гушитских денег путались, бренчали в голове, а глаза сами собой держали на прицеле Лару.
Ну почему она такая строгая? Хмурится, порой губу прикусывает.
«Никак простить меня не хочет. Ладно, накуплю всего и высыплю ей в руки. Ничего не жаль, только бы заулыбалась. А Эри… нет! всё кончено, она запретная».
— Правда, город прелестный? — обратилась Лис к Касабури.
— Ан, мне трудно судить о нём, — ответил тот, как-то тревожно шевельнув бровями. — Не привык к видам сверху. Прошу прощения, я должен вас покинуть. Могу я переговорить с Хайтой?
— Да ради бога, пожалуйста. — Лисси недоумевала, зачем Каси беседовать со служанкой.
«Что-то Хайта беспокойно выглядит, это не похоже на неё. Обычно такая бойкая, и вдруг…»
— Хочу спросить… — нерешительно начала Лара, подступив к Карамо.
— Да?..
У него чуть не вырвалось: «…дитя моё».
«Увы, не моё. Лучше иметь такую дочь, чем…»
Он близко видел озабоченное лицо Лары — и вновь искал в нём знакомые черты. Закружились мысли: «Если её дары — от Динцев, то откуда кровь вещунов у Руты? Во мне нет ничего подобного, а значит… Гром небесный, выходит — у Лары дар усилен вдвое? и поэтому такое сильное чутьё в эфире? или дело в родстве?..»
— Тот металл, небесный ключ, — уже смелей заговорила девчонка, — имеет свойства медиатора? Ну… вы учёный — наверняка вы проверяли…
Карамо помедлил с ответом. Он был почти счастлив, услышав такое из уст Лариты.
— Признаться, я ждал этого вопроса.
— Да что тут особенного? — Та пожала плечами. — Любой медиум бы задумался…
— Но один раньше, другой позже. Так вот… — Карамо склонился, переходя на полушёпот. — Свойства ключа иные. Вещать в эфир через него нельзя, но он говорящий.
— Как это?.. а его можно послушать? — выпалила Лара.
— Вы хотите слышать его голос?
От нахлынувшего волнения она не нашла слов, только порывисто кивнула.
Будто в сказке! говорящие зеркала, потом золотое блюдечко — если покатить по нему яблочко, да с приговором, то увидишь дальние страны, див дивных… даже своего суженого.
На миг ей представился неясный образ — красивый, мужественный, величавый. Фигура сильного кавалериста, штаб-офицерский мундир, манящие и властные серые глаза, бледно-розовое благородное лицо, тонкие чёрные усы…
Это… принц Церес!
«Ой, ой. Не надо! он жестокий!»
Образ загадочно ей улыбнулся — и растаял. Вынырнув из опасных мечтаний, она вновь услышала голос Карамо:
— Позже, ан Ларита. Когда будет время, я приглашу вас и дам возможность коснуться ключа.
Озабоченная чем-то Хайта шепталась с Касабури, отойдя подальше от стёкол смотровой площадки. Когда внизу показалось Пришлое Селище — огороженный стеной квартал явно имперской планировки, с казармами и причальной башней для дирижабля, — Каси вежливо позвал Карамо: «На два слова, гере кавалер».
