Людмила Белаш - Ключ власти
— Вы не поверите, эрцгере — лозовик с подарками. — Усмешка денщика была едва заметна. Парень знал, когда и что можно позволить себе при господине. — Его карточка, извольте взглянуть.
«Муртэн Вуалев, верховный купажист и молебщик».
— О, это забавно. — Церес захлопнул бювар. — Зови!
Лозовик! вот так визитёр!.. Хотя удивляться нечему — здесь, на берегах Западного моря, больше похожего на громадный залив между Эрендой и Кивитой, общины банкиров и виноделов сгрудились особенно густо. В ночь полнолуния можно видеть, как «люди воды» — в ритуальных фартуках виноградарей, с секаторами и кривыми ножами — кланяются морскому приливу и заунывным речитативом тянут молитвы на забытом языке, взывая к Матери-Луне: «Отзови воды, верни затонувшее царство». Верят, что под волнами — их страна, залитая потопом в незапамятное время, чуть ли не в войну Громовержца с гидрами хаоса.
Эта богатая, веками обособленная от всех братия имела вес в политике и влияние при дворе — недаром Дангеро с Яннаром вознамерились брать деньги у Золотой Лозы, чтобы выиграть войну. Бывая во дворце, Церес нет-нет да встречал круглоголовых с чуткими носами — даже выходящих из зала малых аудиенций. Те низко кланялись, в поклоне подавая визитки золотого тиснения — гроздь, стебель с листьями и вычурные титулы: «саженник», «добрый отжиматель», «мастер брожения»…
И, конечно, подарки. Маленькому Цересу сласти — орехи в загущённом мукой виноградном соке, отборный изюм, виноградное варенье и сироп, всё в упаковке со знаком Лозы. Подросшему Цересу — каталоги юных красоток с фотогравюрами; укажи на любую, доставят в обёртке, — но, как волк, Церес предпочитал добытое лично в бою.
— Ваше Императорское Высочество, не прогневайтесь! — с порога кланялся на ходу седоватый толстячок в старомодном долгополом сюртуке, чуть не подметая шляпой ковёр перед собой. На цепочке карманных часов, протянутой поперёк его выпуклого животика, качалась и позвякивала дюжина брелоков причудливой формы — золотых, украшенных эмалью, самоцветами, слоновой костью, — придававших цепочке вид мушкетёрской бандельеры.
Его красноватое брылястое лицо жмурилось и сжималось в угодливой улыбке, словно каучуковая маска.
— Безмерно виноват, что задержался к Вашему Высочеству с поклоном… но готов искупить в полной мере. — Попятившись в сторонку, он взмахом руки указал на идущих следом плотных невысоких молодцев, несущих ящики, в которых мягко позвякивали бутылки, и корзины, накрытые крупными виноградными листьями.
— Отведайте наших скромных гостинцев… Если найдёте достойным внимания, готовы ежедневно даром поставлять к Его Высочества столу…
Поставив тару, молодцы низко склонялись, показывая Цересу макушки коротко стриженных масляных голов, и беззвучно отступали в двери, пропустив очередную пару носильщиков.
— …и специальный презент от общины! — прямо-таки извивался толстячок.
Крепыши-носильщики в кофейных сюртуках и палевых панталонах, отступившие в прихожую, померкли и слились с тенью, когда в кабинет вступила девица. О! жемчужно-серая шляпка с задорно заломленными полями, газовая вуаль… длинный корсаж делал её фигуру особенно стройной и изящной, как у ручейной девы, основная юбка обольстительно шуршала при каждом шажке, а верхняя, отделанная кружевами, чуть трепетала на ходу, как крылья мотылька. Грудь… м-да! изящество рук в перчатках — выше всяческих похвал. Карминовая бархотка с бантиком-розой украшала стройную шею.
Смело откинув вуаль — как подобает перед особой златой крови, — девушка с грацией танцовщицы исполнила реверанс, дав принцу взглянуть на свои спелые розовые яблоки в бело-кружевной оторочке, а заодно подарив ему чарующий взгляд серо-зелёных глаз.
— Я рад вам. — Церес небрежно дал гостю руку для поцелуя — тот так и тянулся облобызать, а капля раболепия всегда приятна, — глядя при этом на темнокудрую девицу. — Какие там вина?..
— О, всякие разнообразные! Тёмное красное, финиковое — по древнейшему рецепту! — затем душистое с корицей и гвоздикой, шалфейное, полынное, лимонное, миндальное и крепительная водочка… Закуски в полном ассортименте-с.
— Ваша община весьма любезна. Передайте своим собратьям мою признательность. Всё ли у вас благополучно?.. Присаживайтесь, сударь, — бросил Церес через плечо, возвращаясь в кресло под картой округа. Девице он сесть не предложил — пусть постоит в сторонке, так удобней её осмотреть.
Муртэн тотчас расположился на стуле по другую сторону стола, заёрзал, завздыхал, зачмокал губами — обычная прелюдия к сетованиям банкиров и купцов на тяжкие времена, вынуждающие втрое задрать цены и процентные ставки. Он перебирал брелоки на цепочке, будто зёрна чёток.
— Мы в своих молениях скорбим и плачем о бедах любимой империи… Бедствия, жертвы, сражения — нам как секатором по сердцу… Радуемся любой возможности помочь престол-отечеству — провизией, деньгами… Пятьдесят тонн изюма отгрузили громовому войску! Благодарение Луне, судьба империи в надёжных руках — ваш венценосный родитель, вы, эрцгере, и дай вам Луна обильного потомства, как ягод в грозди… Лишь на вас уповаем, — прибавил Муртэн с многозначительным взглядом. — Всем вы даруете многие милости — может, и нас, покорных слуг, не обделите.
— Короче, — молвил Церес. В самом деле, Лоза долго медлила с визитом вежливости — или боялась монаршего гнева, — но вот, выслала сановного лозовика наладить отношения. Что это значит? Лоза решила поставить на двух лошадей сразу? кто бы ни победил на скачках, «люди воды» будут в выигрыше?..
«Возможно, что и так. Я же унаследую не только трон, но и долги батюшки, а банкирам нужна гарантия по их треклятым процентам. До них дошло, что я суров к процентщикам и дружен с Отцом Веры?.. Ну, да — победа, у правителя большая обученная армия, народ горой за трон, и тут указ — „Выплата долга отменяется“. Смогу? ещё как! Посмотрим, что скажет гере Муртэн…»
— Чтобы увеличить оборот финансов, — заговорил тот вкрадчиво, ощупывая брелоки потными перстами, — и дать нам возможность лучше помогать империи, Ваше Высочество могло бы, как командующий округом… по законам военного времени… один указ, и золото рекой польётся в казначейство! Ваша подпись — великая сила! кто посмеет возразить дракону?
— Яснее, — потребовал принц, наблюдая за темнокудрой красоткой. Та с любопытством озирала кабинет, затем мелкими шажками подошла к шкафам и зеркалу, оказавшись у Муртэна за спиной. Поправила шляпку перед зеркалом, повернулась правым боком, левым… модница!
— Вам подвластны четыре провинции — Южно-Кивитская, Лация, Эренская и Гурская. — Муртэн загибал короткие пальцы в перстнях. — Все права — в ваших царственных руках. Если бы Ваше Высочество соизволило даровать нам пропинацию в Западном округе…
«Ах, вот оно что! пропинация!.. исключительное право на винокурение и пивоварение. Поистине золотое дно. И крышка всем громовникам, кто здесь с этого живёт… с девизом: „Принц распорядился“. Чёрная слава — и дружба с Лозой…»
— …всего на полгода! — тотчас поправился Муртэн, заметив тень на челе Цереса. — Со своей стороны мы клянёмся Матерью-Луной, — он перешёл на шёпот, потянувшись к наследнику, — употребить всё наше скромное влияние, чтобы склонить государя к примирению.
В холодной задумчивости Церес отвёл глаза — и увидел нечто странное. Темнокудрая правой рукой вынула стальную шляпную булавку — как клинок из ножен! — и, держа её остриём вперёд, воздушной поступью стала приближаться сзади к говорящему Муртэну, что-то неслышно шепча одними губами. Принц, не меняясь в лице, с интересом смотрел, как она направляет шип прямо в затылок верховному купажисту. В жизни Цересу доводилось видеть, как медиум наводит цепенящий сон — но мориорка делала это при нём впервые.
С каждым её шагом лозовик говорил всё медленней, как фонограф с ослабшей пружиной, речь его вязла во рту, глаза стекленели — и, наконец, он застыл на полуслове, отвесив мокрую от слюны толстую губу, обмякнув на стуле с остановившимся взглядом, словно спящая наяву жаба.
Убедившись, что Муртэн не реагирует на щелчки перед самым носом, девушка проворно вернула булавку на место, затем по-мориорски коснулась своих губ кончиками пальцев и сложила ладони перед лицом:
— К вашим услугам, Синий повелитель. Я Лунолика, посланница господарей киалибу файнес. Мы можем говорить без опасений.
От восторга Церес готов был подняться из кресла, но сдержался — лишь улыбнулся и поощрил её кивком:
— Говори.
— Господари шлют вам поклон и привет. Они подтверждают верность данным вам клятвам. Воинская сила станов готова выступить на вашей стороне там, где это возможно, и тогда, когда потребуется. Здесь, на острове посреди воды, это неосуществимо. Но вам ведом сигнал призыва, и господари ждут его всегда.
