Михаил Ахманов - Третья стража
Близился вечер. Могильщики вскинули лопаты на плечи и быстро удалились, за ними, пробормотав последние слова молитвы, ушел священник. Он явно не собирался утешать дочку умершего: прибыли никакой, а ее отцу и так было оказано благодеяние – его похоронили за счет общины. Мария осталась одна. Опустившись на колени у могилы, склонив в отчаянии голову, она молилась, пока совсем не стемнело. Она просила Господа забрать ее туда, где находился сейчас отец – вероятно, в чистилище, ибо грехов, достойных ада, за Иниго Лопесом не замечалось. Трудился поденщиком, выпивал, как все, сквернословил, иногда поколачивал дочку, но в общем он был неплохим отцом и даже позаботился, чтобы Мария ходила в школу.
Теперь о школе вспоминать ни к чему – другая жизнь, другие заботы. Мария считалась достаточно взрослой, чтобы наняться служанкой или хотя бы уборщицей, но ни те, ни другие, включая официанток, прачек и посудомоек, в Хопельчене не были нужны. Нищий, забытый богом городок в джунглях, в восьмидесяти километрах от побережья и цивилизации – какие тут служанки?.. какие уборщицы?.. Впрочем, занятие нашлось бы, и, думая об этом, Мария сжималась в ужасе. В знойных краях девушки расцветают рано… К тому же Марию считали хорошенькой, и кое-кто из взрослых мужчин бросал на нее весьма откровенные взгляды. Глупой она не была и понимала, что ее ждет.
– Дитя мое, – раздался голос за ее спиной.
Мария в страхе обернулась. Мужчина! Высокий и, наверное, сильный – от такого не отобьешься… В сгустившихся сумерках его лицо казалось белесым расплывчатым пятном, но девушка разглядела, что он в хорошей одежде – вроде бы в костюме и шляпе, какую носят люди с севера. От него приятно пахло – не потом, не спиртным, а какими-то другими ароматами. Должно быть, цветами, решила Мария, чувствуя, как проходит страх.
– Не бойся, дитя мое, – произнес незнакомец и положил ладонь ей на голову. – Я знаю, ты потеряла отца… знаю, что ты в отчаянии, знаю, о чем ты молилась… – Сделав паузу, он сказал со вздохом: – Здесь у вас жестокий народ…
Странно, но Мария совсем успокоилась. Наступала ночь, кладбище для бедняков Хопельчена было безлюдным, и этот человек, взявшийся словно бы ниоткуда, мог сотворить с ней любые мерзости. Но голос его звучал тихо и ласково, а от ладони струилась приятная прохлада.
– Кто вы, сеньор? – спросила она.
– Тот, кто послан тебе в утешение, – прозвучал ответ.
Сердце Марии замерло.
– Ангел? Ангел Господень?
– Ну, в каком-то смысле… Я не в силах воскресить твоего отца или отправить тебя туда, где он пребывает – последнее было бы слишком жестоко. Но если ты хочешь уйти из этого города, из вашего мира, я помогу.
Девушка вздрогнула.
– Уйти куда, сеньор?
– В добрую страну, к добрым людям, где ты никогда не узнаешь страха и голода. Они тебя ждут. Может быть, какая-то пара примет тебя в семью, станет для тебя отцом и матерью, будет о тебе заботиться… В любом случае ты не останешься одинокой.
– Я поняла, – сказала Мария. – Вы, сеньор, не ангел, вы американо и ищете детей для тех, кому Господь не дал потомства. Но я уже не ребенок. Кто согласится меня удочерить?
Незнакомец негромко рассмеялся.
– Ошибаешься, девочка! Страна, в которую я тебя зову, лежит много, много дальше Соединенных Штатов и совсем на них не похожа. Я же сказал, там добрые люди. Еще теплое море, лес, цветы, уютные дома… Те, кто там живет, могут быть счастливы или несчастливы, но это их личное дело, они свободны в своем выборе. Ты тоже будешь свободна. Научишься, чему захочешь, повзрослеешь и выберешь… Может быть, дом, семью и детей, может быть, что-то другое. Что захочешь.
– Это рай, – сказала Мария, поразмыслив. – Рай, но не такой, как обещает падре Хоакин. В вашем раю играют на арфах, сеньор?
– Ты получишь все, что захочется, арфу, гитару, даже барабан, – промолвил незнакомец. – Но мне нужен точный ответ: желаешь ли ты туда переселиться?
– Да, – Мария кивнула, – конечно, желаю. Хуже, чем здесь, нигде не будет.
– Хорошо. – Обе ладони незнакомца коснулись ее волос, а пальцы стали мягко поглаживать виски. – Сейчас ты уснешь, дитя мое, уснешь и проснешься в той стране, о которой я рассказывал. Надеюсь, ты будешь счастлива.
Веки девушки начали тяжелеть. Она все еще сидела на земле у отцовской могилы, и теперь обхватила колени руками и уткнулась в них лицом. Она не видела, как незнакомец склонился над ней и вдруг исчез, а в воздухе, там, где он только что стоял, вспыхнуло светящееся кольцо. Миг, и оно опустилось, окружив Марию своим сиянием, и сразу же погасло.
Темнота, пустынное кладбище, невысокий могильный холмик…
Рядом с ним никого не было.
* * *Архипелаг располагался в субтропической зоне южного полушария. От континента его отделяли обширное пространство вод и череда рифовых барьеров, опасное препятствие для мореплавания. Впрочем, в этом мире не было других судов, кроме примитивных лодок, сделанных из прутьев, шкур и древесной коры. Специалисты корабля-разведчика с изумлением разглядывали их, пользуясь оптикой зондов, облетавших океанский берег. Похоже, дикари, что жили в прибрежных районах, еще не умели выдалбливать челноки из дерева, не знали, что такое парус, и даже не строили плотов.
Но Пятый Коготь не интересовался этими подробностями, велев сосредоточить внимание на архипелаге. В его состав входили большой остров и несколько меньших, все гористые, покрытые лесами так плотно, что поверхность просматривалась лишь у песчаных берегов. Здесь, как и на материке, не было промышленных центров или чего-то подобного городам, однако нашлись поселения из трех-пяти жилищ, стоявшие на лесной опушке. Их оказалось немного, но в лесу, под кронами деревьев, могли прятаться более крупные и плотно населенные агломерации. Искать их с орбиты или с помощью зондов было бесполезно – они сливались с тепловым фоном местности, мощные источники света и излучений любого вида отсутствовали, как и радиация, дымы, открытый огонь и изменения в атмосфере. Но жилища – те, что удалось разглядеть, – совсем не походили на шатры кочевников и выглядели гораздо основательнее – довольно большие сооружения из камня и бревен, а при них – загоны для животных и окультуренная земля. Обитатели этих построек отличались от степных дикарей – тот же антропоморфный тип, но другая манера поведения, другая одежда. Одеяния служили важным признаком – специалисты корабля выявили их идентичность с набором имеющихся эталонов. Так одевались в мире на другом краю Галактики, такие жилища строила раса, приговоренная Империей к уничтожению. Убедившись в этом, Пятый Коготь послал отчет на флагман и запросил инструкции на высадку. Ему казалось, что нужно заняться островами, но аналитики Третьего Когтя решили иначе: отправить группу на материк, исследовать среду обитания и допросить дикарей. В этом был определенный смысл – возможно, дикари что-то знали про обитателей архипелага. Любая информация могла оказаться полезной – о численности островитян, их технологии, времени появления на планете и особенно об их оружии.
Пятый Коготь велел подготовить челнок и выбрать место посадки. Это заняло некоторое время – одни специалисты считали, что лучше приземлиться у гор, где обнаружились локальные источники тепла, другим казалась предпочтительнее открытая местность. Наконец решение было принято, и два Пальца под командой Седьмого Когтя вылетели на планету.
Глава 16
Пещеры
Отряд приближался к горам – пятнадцать всадников, десять вьючных лошадей и фургон с припасами, запряженный четверкой. Фургоном, попеременно сменяясь, правили девушки – Та, Кто Печет Лепешки, и Та, Кто Заплетает Гривы Лошадям. Кер Пирит Рах Огуда, отец Тори, сказал, что фургон, девушки и четыре парня останутся в одной из долин в предгорьях, где будет разбит лагерь. Рано им еще в Пещеры, у молодых сердца еще не окрепли, и не надо их пугать. «Чем пугать?» – спросил Глеб. Кузнец задумался, будто припоминая, потом сказал, что дорога в Небо опасная, есть такие места, где лучше ехать с закрытыми глазами, а в подземельях еще страшнее, людей там погибло без счета – правда, в давние времена. Как погибли и почему, немногословный отец Тори не уточнил, сказав – сам, мол, увидишь. И добавил с мрачной усмешкой, что многие, кто ездил в Пещеры, ужаснулись так, что позабыли место своего рождения.
Глеб не решился докучать вопросами, подумав, что для жителя степи страшно оказаться под землей. Человек, привыкший к солнечному свету, к небесной вышине над головой, к шелесту трав и посвисту ветра, вдруг попадает в замкнутое пространство, в темноту и тишину – верный приступ клаустрофобии! Во всяком случае, ощущения не из приятных… Да и в горы лезть для степняка тоже дело непривычное. После Кавказа к горам Глеб относился с осторожностью, даже к таким мирным и величественным, как над Сплитом. Основания к тому имелись: на Кавказе из-за любого дерева могли пальнуть, а в Динарских горах его разлучили с Защитником, переправив в этот мир. Может, на горе и смерть, а получилось к счастью, подумал он, бросив взгляд на ехавшую рядом Тори. Должно быть, ее отец, Тот, Кто Помнит Дорогу в Небо, считал, что хоть его дочь молода, но сердце у нее крепкое, и никакими подземельями ее не испугаешь.
