Василий Головачев - Ведич

– Как там он? – начала наставница.

– Всё в порядке, его повезли в больницу.

– А что случилось, Борислав Тихонович? – спросил один из мальчишек. – Серёжка заболел, да?

– Его сбил мотоцикл, – ответил Шерстнев, поднял руку, предупреждая шум. – Он жив, хотя и в тяжёлом состоянии, его повезли в больницу. Будут новости – сообщим. И у меня просьба: обо всех отлучках в магазин сообщайте преподавателям.

– Ещё чего, – скривил губы Роман.

– Выходи, – пропустил его вперёд Борислав Тихонович.

Они поднялись на второй этаж, зашли в директорский кабинет.

– Садись, – кивнул на стул Шерстнев, обходя стол.

– Не хочу! – вызывающе отказался Роман, встал в позу: ноги на ширине плеч, руки за спиной; глаза мальчишки при этом бегали, не глядя прямо на директора. – Чего вам от меня надо? Я ни в чём не виноват!

Шерстнев внимательно оглядел его, сел за стол.

– Что ж, постой, свободолюбец. Много говорить не буду. Твоё поведение переходит все допустимые границы, установленные в стенах этой Школы. А поскольку мы не можем подчиняться законам, по которым живёшь ты, тебе придётся подчиняться нашим. Добровольно. Или придётся уйти из Школы.

– Это не вам решать… – начал мальчишка.

– Как раз мне, – перебил его Борислав Тихонович. – Иди в класс и подумай, как тебе жить дальше. Только не мешай остальным.

Роман хотел ещё что-то сказать, но встретил понимающе-сочувствующий взгляд директора и запнулся, выскочил за дверь.

Шерстнев покачал головой. Вспомнились его мытарства по многочисленным организациям, от которых зависела судьба Школы, и столкновения с чиновниками, ожидающими мзду в полной уверенности в своей безнаказанности. Он преодолел всё, доказал всем на самом высоком уровне, от институтов образования до Министерства, что его Школа имеет право на существование. Но нигде никогда не сталкивался с малолетними агентами Синклита чёрных магов! Роман был первым.

Интересно, кто им руководит? – пришла мысль. Отец далеко, в Брянске, хотя задания приёмному сыну можно давать и по телефону. Однако за ним надо присматривать, а это означает, что где-то совсем рядом, даже, может быть, в Школе, есть человек, который подстраховывает «угол» триангула. Кто? Мужчина, женщина? Скорее всего женщина, так как триангул специально и рассчитывает на незаметность оперативников, подготавливая их из «некомбатантов».

Зазвонил телефон.

«Потом проанализирую», – подумал Борислав Тихонович, снимая трубку.

– Довезли нормально, он в реанимации, – раздался в трубке голос Тарасова. – Онуфрий подлечил его по пути, теперь им займутся врачи, так что не переживай.

– Как ты думаешь, это случайность?

Тарасов помолчал.

– Вряд ли, таких случайностей не бывает, если иметь в виду наше положение. Кто-то навёл на пацана киллеров.

– Зачем?

Тарасов сделал ещё одну паузу.

– Думаю, наблюдатель ошибся, приняв Серёжу за нашего парня.

– Какой наблюдатель?

– У тебя там работает триангул, это очевидно. А ошибиться мог только Роман Ощипков, по молодости лет. Он и навёл оперов Синклита на Валова.

– Если это так…

– Жди очередной атаки на учеников, на Школу вообще и на себя лично. Будь осторожен, звони, если что заметишь подозрительное.

– От Хмеля ничего?

– Будет информация – сообщу.

Шерстнев положил трубку на рычаг, посидел, сгорбившись, над столом, потом начал перебирать папки, бумаги, готовиться к очередным занятиям со старшеклассниками и менять пункты дневного плана. У него было много работы.

Однако первым делом он позвонил родителям Серёжи и рассказал о постигшей их беде. Успокоить никого не успел: отец Валова бросил трубку и, очевидно, помчался в больницу.

В десять к нему приехал наряд милиции, вызванный им же ещё час назад, и Бориславу Тихоновичу пришлось отвечать на вопросы хмурого капитана, заставившего его пойти на место происшествия. Уехали милиционеры только в двенадцать часов дня.

До обеда Борислав Тихонович работал как обычно, собираясь поехать в больницу к двум часам дня, но врач позвонил ему сам, сообщив, что Серёже сделали операцию, сшили сломанные кости, подвздошную сумку и наложили шину на сломанную руку.

– Мальчишке пришлось несладко, но жить будет, – добавил врач, дочь которого, как оказалось, тоже ходила в Школу. – Нашли, кто это сделал?

– Нет ещё, – со вздохом признался Шерстнев. – Но найдут.

Почему у него вдруг возникла такая уверенность, он и сам не знал, однако до вечера верил, что справедливость восторжествует. А в шесть часов вечера к нему в кабинет зашёл Тарасов, приехавший за детьми. Борислав Тихонович поднял голову от стола, потом поднялся.

– Что?

Глеб Евдокимович сел напротив, устало усмехнулся:

– Мы были правы, учитель: это триангул.

Шерстнев сглотнул горький ком в горле, снова сел.

– Рассказывай.

Тарасов по привычке помолчал и сообщил всё, что знал сам…

Хмель настиг мотоцикл «Судзуки» с двумя седоками через сорок три минуты: мчался он как ураган, со скоростью больше двухсот километров в час, и остановить его мог, наверное, только ракетный залп.

Произошло это между Старью и городком Дятьково, недалеко от железнодорожной станции Стайная.

Хмель сразу смекнул, кому принадлежит серебристо-синий спортбайк «Судзуки JT», и, не задумываясь, на обгоне слева подал машину вправо, сбрасывая мотоцикл в кювет.

«Судзуки» на скорости сто тридцать километров в час слетел в канаву, перевернулся, врезался в дерево и развалился на части.

Его седоки, как горошины из стручка, вывалились в полёте один за другим и приземлились аккурат в кочки близкого болотца, через которое был перекинут небольшой мост.

Хмель круто развернул «Ауди», вернулся назад, выскочил из машины на мосту.

Один мотоциклист так и остался лежать головой в кочке, раскинув руки. Второй слабо шевелился в десяти метрах, слепо шаря руками по траве. Сбросил шлем, открыв перемазанное грязью и кровью лицо, увидел сбегающего с обрыва Никифора, попытался достать из-под куртки оружие: у него был пистолет-пулемёт «Каштан».

Хмель прыгнул, ударом ноги отбросил байкера ещё дальше в болото, поднял выпавший у него из руки «Каштан-М». Покачал головой: это был новейший пистолет-пулемёт последней модели, признанный во всём мире лучшим образцом оружия в своём классе.

Мотоциклист начал тонуть, вытягивая вывалянную в грязи голову и пытаясь дотянуться до веток ближайшего кустарника. Прохрипел:

– Помоги…

Хмель присел на корточки на сухом берегу, у кочки.

– Кто вам дал задание замочить мальчишку?

– Я… не пони… дай ру…

– Кто вам дал приказ убить мальчишку? – терпеливо повторил Никифор.