Василий Головачев - Ведич

– Кто вам дал задание замочить мальчишку?

– Я… не пони… дай ру…

– Кто вам дал приказ убить мальчишку? – терпеливо повторил Никифор.

Мотоциклист погрузился в болото с головой, вынырнул, весь облитый болотной жижей.

– Дай ру!.. Об-оп-оп… я в-всё ска… боп-боп-боп…

Хмель протянул ему ветку ольхи:

– Цепляйся.

Мотоциклист ухватился за ветку, начал подтягиваться, но сил не хватало, и он застыл, затянутый в болото по плечи.

– Говори!

– М-мы ждали…

– Кто дал задание?

– В Брянске, Жека-Кувалда… помоги вылез…

– Кто это – Кувалда? Фамилия, адрес! Кто навёл вас на мальчишку?

– Кувалда – бывший бокс… – Тонувший не договорил.

Слева раздалась очередь, и пули с противным чавканьем прошлись по грязи, по кочкам и кустам. Одна из них угодила в висок мотоциклиста, и он, охнув, ушёл под слой жижи.

Хмель, мгновенно отпрянув в сторону, не глядя выстрелил из «Каштана» по звуку. Стало тихо.

Никифор подождал несколько мгновений, перекатился дальше, за кочки, но никто на его движение не отреагировал. Тогда он поднялся, готовый к любой неожиданности, и увидел за кустом под мостиком неподвижное тело второго мотоциклиста. Приблизился, перевернул тело, сплюнул:

– М-мать вашу!

Пуля из «Каштана» попала байкеру в лоб. Он был мёртв.

Вдали послышался шум приближавшегося грузовика.

Никифор помедлил мгновение, швырнул пистолет-пулемёт в то место, где скрылась голова второго мотоциклиста, нырнул в кабину «Ауди» и дал газ. Вскоре он был в Дятькове…

– Ясно, сомневаться действительно не приходится, – кивнул Борислав Тихонович, выслушав Тарасова. – Как думаешь, что за Кувалда отдавала приказ ликвидировать Серёжу?

– Жекой-Кувалдой вполне может быть господин Ощипков. Но меня больше настораживает простота решения вопроса. Если бы Серёжа Валов был Серебряным мальчиком, ведичем, он не попал бы под мотоцикл. Понимаешь?

Шерстнев подумал.

– Значит, это не ошибка?

– Это ошибка. И в то же время проверка. Мы, конечно, постережём мальчика в больнице, но вряд ли кто-нибудь придёт его добивать. Конунг, затеявший поиски Светлого, наверняка уже понял, что его подчинённые ошиблись. Надо ждать новых провокаций.

– Я готов.

– Мы тоже. – Тарасов подал руку Шерстневу, вышел.

Борислав Тихонович потёр лоб, пытаясь поймать мелькнувшую мысль. Вспомнил: надо позвонить сыну, предупредить, чтобы вёл себя поосторожней…

Мысль мелькнула и исчезла.

– Это ещё не магия, – пробормотал он вслух, внезапно понимая, что конунги пока что не принялись за него всерьёз.

Результаты бесед с Романом проявились уже на следующий день.

Учебное утро только началось, Борислав Тихонович созвал в кабинете работников Школы, отвечающих за быт учеников, питание, досуг и другие хозяйственные дела, и в это время с шумом и грохотом в кабинет вошла группа людей в количестве четырёх человек. Возглавлял её здоровяк в сером костюме, с могучей шеей спортсмена, в котором Шерстнев без особого удивления узнал Евгения Ощипкова, отца Романа. Остальные парни были под стать своему боссу: крутоплечие, все в кожаных куртках, накачанные, равнодушные ко всему на свете, кроме команды вожака. Различить их можно было разве что по росту и цвету волос.

За группой гостей, чуть ли не плача, вбежала молодая уборщица Школы Аня Сёмина.

– Борислав Тихонович, они не послушались, не стали ждать, ударили Ивана Клавдиевича…

Иван Клавдиевич, пятидесятилетний сторож Школы, был когда-то десантником, и справиться с ним обыкновенному человеку было не просто. Охранял он учебное заведение на совесть. Однако гостей, явно занимавшихся единоборствами, остановить не смог.

– Задвинь обслугу, – через плечо приказал Ощипков.

Один из кожаных мордоворотов молча повернул Аню лицом к двери, вытолкал и закрыл дверь.

Сидящие за столом работники Школы переглянулись, посмотрели на директора.

Шерстнев поднялся, не меняя выражения лица.

– Выйдите, пожалуйста. Закончится совещание, я вас приму.

– Я тебе щас всё кончу! – скривил губы Ощипков. – Какого хера ты прицепился к моему парню?! Чем он тебе не угодил?! Учится хорошо, разбирается в математике… А что его немного заносит, так ведь он бывший детдомовец. Это понимать надо!

– Как вы разговариваете с директором?! – возмутилась Александра Максимовна, отвечающая за работу столовой.

Ощипков наставил на неё палец:

– Не твоё дело, толстуха! Сиди, пока не спрашивают. Короче, директор, больше повторять не буду! Ещё раз услышу от своего парня жалобу, пеняй на себя, понял? Школу закроют!

– Выйди вон! – ровным голосом сказал Шерстнев.

– Чего?!

– Выйди вон!

– Да я тебе… – шагнул к столу Ощипков.

Сидящие за столом вскочили.

В тот же момент дверь в кабинет открылась, вошёл Дмитрий Булавин, не уступавший габаритами ни охранникам Ощипкова, ни ему самому. К тому же он был выше всех чуть ли не на голову.

– Что тут происходит, господа-товарищи?

Ощипков оглянулся:

– Эт-то ещё что за орясина? Михась, выведи его!

Круглолицый Михась, стриженный под ноль, двинулся к Булавину и вдруг согнулся, будто у него внезапно заболел живот. Дмитрий перехватил его могучую руку, распахнул дверь и одним движением толкнул в приёмную. Закрыл дверь, обернулся.

– Прошу внимания, господа-товарищи. Если вы не уберётесь отсюда по-хорошему, я буду действовать по-плохому, хотя и в рамках закона. Как поняли? Приём!

– Фак ю! – изумился Ощипков. – Ты хто такой?

– Сам ты марикон[3], – ответил Дмитрий. – Я волостной старшина. Стоит мне свистнуть – и сюда сейчас примчится взвод местных казаков. Вас или четвертуют, или повесят, народ тут суровый.

Гости переглянулись.

В дверь ломанулся обиженный Михась, но получил звонкий щелчок в лоб и скрылся за вновь закрывшейся дверью.

На лице Ощипкова отразилась задумчивость.

– Ты это… не имеешь права…

– Имею! – веско произнес Булавин. – Ну, так как? Звать казаков?

– Ладно, пошли отсюда, – принял решение бывший боксёр, направился к двери, оглянулся: – Но мы ещё встретимся!

– Очень буду ждать этого момента, – иронически поклонился Булавин. – Я предупрежу кого следует, так что встреча будет интересной и содержательной. И охрану Школы усилю на всякий случай, чтобы не пускала сюда всякий сброд. Да, и советую забрать своего приёмного сынка, ему здесь не место.

– Посмотрим, – хмыкнул Ощипков, исчезая за дверью.

За ним, косолапя, сверкая глазами из-под нахмуренных бровей, выбрались парни в коже.

В кабинете стало тихо.

Шерстнев потёр подбородок ладонью, пребывая в некотором замешательстве.