Часть их боли - Д. Дж. Штольц
– Это удача, Дзаба, и неудача одновременно.
– Как же это? Объясни, будь добр.
– А разве глубокоуважаемый отец не рассказывал эту историю?
– О нет… Он ходит по дворцу, но сегодня я с ним еще не виделся. Да к тому же говорят, что достопочтенный с утра не в духе.
Юлиан про себя усмехнулся. Действительно, с чего бы советнику быть в духе после того, как к нему вторгся непрошеный гость, отобрав все рычаги для интриг. И он вкратце рассказал Дзабе ту же историю, что и Сирагро: про то, как он лежал при смерти, пока заботливый отец его выхаживал. И консул удивлялся, силился разглядеть такие же ожоги, какие получил сам. Однако ничего не находил. Будто той ночи и не было. Если бы он только знал, как сильно отпечатались в памяти Юлиана те события, он бы искал следы огня не на лице, а в душе.
– Приезжай ко мне, Юлиан, друг, побеседуем.
– Уж не об асах ли мудреца Инабуса?
– То былое. Но я бы хотел познакомить тебя с тем, кто живет в нынешнем дне, кто заменил мне отца, когда мой собственный погиб в схватке с красногорскими юронзийцами…
– Ты о Гусаабе Мудром? Гусаабе Строителе? – спросил Юлиан.
– Да, да, хотя Строителем его называли в молодости. В последние годы он носит титул Мудрейшего мастрийца. Сейчас он очень занят в Ученом приюте подготовкой к осаде Нор’Алтела. Давай я приглашу его в гости, попрошу оставить ненадолго свой тяжкий труд, чтобы отдохнуть. Хотя его блистательный ум никогда не спит… Тебе выпадет честь познакомиться с ним. О, Юлиан! – продолжал жарко Дзаба. – Я же говорил, что воспарившая в небе огненная Анка – это благой знак. Говорил же?!
– Говорил, – улыбнулся собеседник, с лаской вспоминая Уголька.
– Вот так и происходит. Отец Фойрес благоволит нам! Принцесса Бадба уже носит под сердцем дитя. А ведь каким чудом сопровождалось ее зачатие! Но я тебе все позже расскажу, а то мне пора отправляться на совет по переговорам касаемо Сатрий-Арая. Их посол уже ждет в Мраморной комнате. Там же будет и твой отец. Жди, я пришлю тебе приглашение!
И Юлиан попрощался с этим энергичным и пылким мастрийцем, который чувствовал себя счастливым оттого, что был счастлив его народ. Мастрийцам сопутствовала удача, но они, будучи людьми глубоко верующими, связывали ее исключительно с протянутой дланью их бога Фойреса.
* * *
Весь оставшийся день, до вечера, Юлиан так и проходил по ратуше. Сейчас она полнилась дальнеюжным говором, их одеждами, пестрящими на фоне черных одежд элегиарцев, символами фениксов на стенах, которые художники пририсовали к древесным. Не сказать, что мастрийцы стали полноценной частью двора. Но они точно взяли его штурмом благодаря обаянию, напористости и кипучей энергии. Пару раз Юлиан видел знакомые лица, так похожие на Дзабанайю, заводил беседу и узнавал, что это были его родственники, которых предприимчивый посол спешно рассадил в нужные ему кресла. В остальном он пытался воскресить все прошлые связи, которые завязались у него перед пожаром, чтобы заново закрепиться во дворце, но уже без советника.
Ему случайно встретился Дайрик Обарай. Тот торопился из ратуши в свой Ученый приют, где и жил. Увидев сошедшего с храмового костра Юлиана Ралмантона, королевский веномансер на миг даже замер, смерил его сдержанно-удивленным взглядом из-за древесно-черной маски, а затем порывисто двинулся дальше. Юлиан обернулся и поглядел на вход в башню Ученого приюта, что манила его, но куда он не имел доступа.
Еще чуть позже он все-таки нашел, кого искал, – фрейлин королевы Наурики. Две юные девицы: одна, смуглая, но крепенькая, в натянутой до носа мастрийской куфии, и вторая, элегиарская красавица, – шли по коридорам по направлению к Коронному дому. Они без умолку щебетали. То, что это были именно фрейлины, Юлиан понял и по их праздной походке, и по легкому разговору. Тем более они как раз увлеченно обсуждали поэзию Либелло Лонейского, столь любимого королевой. Он обогнал их по параллельному коридору и пошел навстречу, где будто бы невзначай едва не столкнулся с ними, резко появившись из-за угла.
– Ах! – встрепенулась элегиарская красавица. – Почтенный, почтенный, будьте аккуратнее!
Ее подруга, мастрийская фрейлина, вздрогнула, но промолчала. Лишь позже она смущенно улыбнулась, что стало заметно по уголкам глаз. Воспитана эта мастрийка была куда строже, а потому с чужими мужчинами речи старалась не заводить.
– Прошу меня извинить, что не успел столкнуться с такими прекрасными девушками! – поклонился, шутя, Юлиан. – Слишком долго я пребывал вне этих стен из-за болезни. И вот только недавно вернулся. Повторно восхищен великолепием всего увиденного, оттого и рассеян.
– Да, наш дворец самый великолепный, – отозвалась красавица.
– А вы имели возможность сравнить? Вы, стало быть, прибыли из мастрийского Бахро? Из самого песчаного дворца, где в небесах парят фениксы?
– Ой, нет-нет… Это Анери приехала из Бахро, моя подруга, – красавица указала на мастрийку, стоящую рядом. – А я родилась здесь и там не была…
– Однако я вас не помню. Вы разве не фрейлина королевы?
Юлиан бросил выразительный взгляд, ожидая, что разговор сместится в сторону Наурики, куда его и направлял вопросом. Так все и произошло.
– Я при Ее Величестве недавно… Полгода, – ответила красавица.
– Ах, вот как, – улыбнулся Юлиан. – И как она себя сейчас чувствует? Я волновался о ее здравии с того страшного пожара.
– На плечах нашей матушки-покровительницы много забот. Но мы все поддерживаем ее и где возможно помогаем. Ра’шефуръя, а вы были знакомы с Ее Величеством?
– Имел случай…
– И куда вы тогда пропали? – фрейлина похлопала глазами, уже позабыв о болезни.
– Болел, – повторил Юлиан. – Ее Величество, возможно, еще не знает о моем прибытии, потому что я въехал в город только позавчера с закатом. Ей было бы приятно, узнай она про своего старого друга, что он жив и здоров. Могу ли я вас попросить об этой малой услуге? Если вас не затруднит. Как вас зовут, прекрасная дева? – И он взял юную красавицу за ручку и поцеловал ее пальчики, затем бросил на нее полный искушения взор.
Фрейлина покрылась румянцем. На нее глядели таким околдовывающим глубоким взглядом, что ей сделалось жарко, и мысли ее, как у всякой юной девушки, сместились уже к придумыванию различных ситуаций, где этот взгляд нашел бы продолжение в качестве действия.
– Конечно же… Да-да… Меня зовут Камелия. Я сообщу! Скажем же ей, Анери? – И
