Илья Тё - Броневой
И всё же самому себе Малярийкин некоторые аргументы автоматически приводил. Плюсом принятого им решения было то, что глубокое эшелонирование обороны в танковом поединке того типа, который они вели было ни к чему. Более того — оно было излишним и чреватым дополнительными потерями. Пушки Шапроновской линии шмаляли вперёд почти без разбора. И чем гуще было построение Малярийкина, тем больше была вероятность попаданий. Соответственно, убрав вторую цепь с линии огня, Маляр «разрядил» собственные позиции и снизил вероятность попаданий.
Обычно эшелонирование танковой обороны применялось либо для прорыва, либо для воспрепятствованию вражескому прорыву. В данном случае перед Малярийкиным не стояла ни та, ни другая задача. За кормой двух его цепей не было населенных пунктов или объектов (например, флага), которые следовало удержать. Соответственно, упорствовать в обороне пшеничного поля и развернувшейся за ним арбузной бахчи не было ни малейшей необходимости. С другой стороны, никаких подобных целей не было и за линией Шапронова. Соответственно рисковать и глубоко вклиниваться, а уж тем более «пробивать» вражеские шеренги было излишне.
Но у решения Малярийкина был и минус. Маляр все же существенно сокращал (да что там существенно — ровно в два раза) численность своих машин на главном направлении вражеского удара. В условиях интенсивного и яростного противостояния, когда дело могло пойти на принцип и машины одной команды стали бы в упор выбивать машины противника, не жалея себя, численный перевес Шапроновцев на поле мог привести к тому, что первую цепь Малярийкина просто выбьют, воспользовавшись численным превосходством.
Так какой из аргументов более верный?
Рулетка. Предугадать тут ничего было нельзя. Только ждать.
Почти обрадованный подобным итогом собственных размышлений, Малярийкин решил оставить аналитику на время в сторону и непосредственно вступить в бой. Как показывала практика на прошлой локации, использование «Мамонта» не в качестве командного пункта, а в качестве обычной «строевой» машины, было обычно крайне эффективным. Недаром его танк являлся самым дорогим! Хоть как то это должно было оправдаться.
Интересно, подумал Малярийкин, а где сам Шапронов? Блестящим финалом массовой схватки по идее должен был стать бой между лидерами команд — малярийкиновским «Мамонтом» и машиной командора Шапронова (интересно, на чём он?). Однако в действительности всё выходило не так. Очевидно, что как и Малярийкин, командор разделил свой отряд на две части. Одна из них атаковала Малярийкина в поле, а вторая оставалась в качестве резерва. Малярийкин непосредственно ввязался в бой во главе своего обороняющегося отряда, активно способствуя общей победе своим самым сильным корпусом в команде. А вот командор Шапронов, напротив, остался вместе с резервом, делая на время бесполезным уникальные возможности элитного корпуса. Если конечно, он был на элитном корпусе, а не на быстроногом васпе, что также считалось приемлемым для командира игровой команды. И даже — хорошим вкусом.
Отвернувшись от фронтального экрана, Малярийкин внимательнее вгляделся в прицельный монитор. Если раньше его интересовала больше общая композиция, то ныне, перед вступлением в индивидуальный бой, привлекали детали. Шапроновские танки двигались «кучками». Впереди или в центре этих «кучек» ползли прокачанные до М3 Викинги или иные относительно мощные машины. Сзади и по бокам «кучек» — разнообразное и разномастное зверье поменьше.
Неожиданно Малярийкин услышал, как без всякой команды заработал его собственный автоматический гранатомёт. Робот-прибор, управляющий навесным гранатомётом и закрепленный на «Мамонте» на вершине башни работал самостоятельно, без участия пилота. Малярийкин мог дать команду «спать» (например, если «Мамонт» сидел в засаде), или «работать» (в случае открытого боестолкновения). В настоящий момент робот-гранотомёт действовал в режиме «работать», активированном Малярийкиным для навесного компьютеризированного вооружения ещё в самом начале боя. Цели гранатомёт-робот автоматически выбирал себе сам. Крупным машинам вреда он причинить не мог, потому мишенями для потока гранат становились в основном дешевые старые корпуса вроде васпа, на котором в первый раз выступал Малярийкин в отборочном бою с нубами, и которым тогда очень гордился. Обладая «Мамонтом» на васпы просто не следовало обращать внимания — их по ходу дела, словно мелких надоёдливых насекомых уничтожал робот, орудующий самым слабым типом навесного вооружения дорогой боевой машины.
Малиновые трассы гранотомёта потянулись к лавине массивных Хантеров, летели мимо них прямо в густую мешанину устаревших корпусов, следовавших за их спинами в клубах густой пыли и сизого дыма. Загрохотала спаренная пушка. Ей также управлял самонаводящийся робот. Спаренная пушка предназначалась для корпусов чуть мощнее. И также — абсолютно не требовала участия пилота Мамонта в разделке «мелочёвки». Трассы спаренной пушки шли ниже малиновых линий гранатомёта, почти над самой землёй. Выходило, что Малярийкин учатвовал в бою даже не целясь и не нажимая гашетку …
Наконец, обе атакующие танковые линии — малярийкиновская и шапроновская как бы столкнулись друг с другом. Таранов как таковых не было. Как и прямых столкновений, объездных маневров, противостояний вплотную и иных видов физического соприкосновения корпусами. Обе линии встали друг напротив друга на расстоянии метров в сто (непрерывно маневрируя вдоль фронта отдельными корпусами) и принялись долбить друг друга выстрелами практически в упор. Тут игра шла на нервы. Чтобы нормально прицелиться требовались секунды. Но когда в тебя целится враг, секунды скользят слишком быстро.
То тут, то там среди вражеских коробок взлетали огненные языки — это горели подбитые машины. А над гремящим, лязгающим полем ни ветерка, ни единого дуновения. Пыль и дым буквально висели гигантскими малахаями над танками Малярийкина и его противников. В коробке становилось невмоготу. От жара стрельбы броня нагревалась, кондёр и вентиляция не справлялись, дым и копоть царапали горло и ноздри.
Неожиданно раздался оглушительный звон, танк встряхнуло. Малярийкину показалось, что бронированная машина даже качнулась назад. В ушах резануло, словно раскаленной иглой. В «Мамонт» угодил снаряд, но к счастью, броня выдержала удар.
Выдвинув одну из видеокамер, Малярийкин осмотрел место попадания: снаряд «боднул» наклонный лист брони, срикошетировал, зацепил выступ орудийной маски и ушёл в небо. Вокруг по-прежнему гремел бой. Шла настоящая дуэль танков и людей. Ни артиллерии, ни авиации в игровой локации, конечно же, не было. Танки противостояли друг другу на протяжении нескольких километров. И выбивали друг друга судя по турнирной таблице со страшной скоростью. С обеих сторон боевых машин уже выбыла почти сотня!
Уже сто десять.
Сто восемьдесят.
Вот и двести!
Подобная скорость выбывания коробок довольно легко объяснялась — враги расстреливали друг друга почти в упор. В кровавой мешанине и в хаосе взаимного обмена ударами на короткой дистанции преимущество как ни странно теперь приобрели малярийкиновцы. Их оружие, менее дальнобойное, менее точное, но более мощное разило противников наповал, выщелкивая с поля словно орешки. Малярийкин пожалел, что отправил вторую цепь на охват флангов. Возможно, если бы сейчас вторая цепь была здесь — схватка бы уже завершилась. Двукратное численное преимущество шапроновской команды не позволяло даже при тотальном превосходстве в огневой мощи на короткой дистанции одержать быструю и фиксированную победу. Но сражались обе команды перед лицом Малярийкина как минимум на равных. Число подбитых с обоих танков было почти одинаковым. Более того, был даже небольшой перевес!
Наконец, спустя ещё несколько минут, Малярийкин заметил, что вражеские машины, начали пятиться, пытаясь постепенно выйти из боя. У этого могло быть несколько причин, не обязательно отступление. Шапроновские танки в начале атаки стреляли гораздо интенсивнее малярийкиновских и с более дальнего расстояния. Маляр помнил, что у него самого, например, из бронебойных снарядов осталась единственная полка-хранилище, порожняя наполовину. Остальные три были уже пусты. Что же говорить о шапроновцах, выплёвывавших в первые минуты боя бронебойные заряды почти как пулемёт? Теперь, израсходовав запасы (или экономя их), соперники медленно отступали. Возможно, по индивидуальному решению, чтобы сменить позицию и пополнить боезапас. А возможно — по централизованному приказу, чтобы перегруппироваться и начать накатывать снова.
Буквально через мгновение вопрос разрешился. На противоположном конце пшеничного поля, почти у самого горизонта загрохотали выстрелы. Это двигались навстречу своим, танки Малярийкина, завершившие, наконец, фланговый охват.
