Павел Корнев - Пятно
Кузнецов, мать его, стрелок ворошиловский.
– Вот твари! – выругался я и хотел уже пнуть ближайшего мертвеца, но сразу сообразил, что сделаю только хуже себе, и сдержался. Валявшемуся с простреленной башкой негру уже без разницы, а для меня любое резкое движение – как серпом по известному месту. – Мы из-за этих гадов без воды остались!
– У меня есть литр, – попытался успокоить меня Кузнецов.
– Да что нам твой литр! – Я надсадно закашлялся и скривился от боли, когда лопнула разбитая губа. Да и грудная клетка побаливала, будто по ней от души потоптались. Хм, будто? Да нет, так и было…
– Давай быстрее собирайся! Уходить надо!
– Ага, сейчас. – Я навалился на перевернутый стол и опустил голову, пытаясь хоть немного прийти в себя. – Сейчас…
– Быстрее!
– Иду…
– Мать твою! – выругался Кузнецов и вколол мне в шею иглу одноразового шприца. – Так лучше?
– Да, – кое-как отдышавшись, подтвердил я. – Так лучше.
Мне и в самом деле заметно полегчало, боль стихла, а голова перестала кружиться.
Пошатываясь, я обошел перевернутый стол и первым делом сунул за пояс наган. Потом отыскал ножи и запихнул в рюкзак разбросанные по полу вещи. Не уверен, что собрал все, но если какая мелочовка по углам и разлетелась – не смертельно.
– Долго ты еще? – поторопил меня присматривавший за входной дверью федерал.
– Долго, – огрызнулся я и с кряхтеньем выбрался из-за стола. – Ты жмурам специально по головам стрелял?
– Ну да, у одного бронежилет был, может, и остальные…
– Вот! Бронежилет!
– Что – бронежилет? Ты это к чему?
– А чего непонятного? Я, что ли, его с трупа снимать буду? У меня пальцы толком не шевелятся!
– Себе думаешь взять?
– Ну да.
Кузнецов скептически посмотрел на меня, но спорить не стал и принялся возиться с ремнями бронежилета. Я кинул рюкзак у выхода и вернулся осмотреть оружие мертвецов. И вот тут меня ждало разочарование: хоть автомат и пистолеты-пулеметы на первый взгляд и находились в рабочем состоянии, патронов у зверей к ним почти не осталось. Только лишнюю тяжесть с собой тащить…
– Похоже, они в серьезной переделке побывали, – предположил наблюдавший за моими действиями Кузнецов, которому кое-как удалось стянуть с мертвого бугая его бронежилет.
– Ты кровь и мозги с него не хочешь счистить? – буркнул я, отложив АК-74 обратно на пол. И ведь оставлять тут оружие жаба давит – за стволы неплохие деньги можно выручить! Но, как ни крути, не то у меня сейчас состояние здоровья, чтобы о материальной выгоде переживать. Мне б теперь до места доковылять…
– А сам что? – усмехнулся опер. – Брезгуешь?
– Некогда мне.
С обнаруженными у зверей пистолетами дело оказалось чуть лучше. Но именно, что чуть. Богато украшенный позолотой и гравировкой ствол я отложил сразу: слишком уж серьезными неприятностями чревато с собой такую приметную игрушку таскать. Бугай явно не последним человеком среди переселенцев был, за него и голову оторвать могут. А вот ствол одного из его подручных заинтересовал куда больше.
Маркировка «QSZ-92-5.8» ни о чем не говорила, и вряд ли этот образчик орудия смертоубийства имел широкое распространение, но у него, по крайней мере, никаких особых примет не имелось. Из плюсов – в магазине пятнадцать патронов; из минусов – калибр какой-то непонятный, еще и формой гильзы уменьшенные автоматные напоминают.
– Ну, ты все? – кое-как очистив бронежилет с помощью обрывка камуфляжа и остававшейся в полторашке воды, поторопил меня Кузнецов.
– Ага. – Я спрятал пистолет в боковой карман куртки, закрыл его на молнию и со стоном поднял с пола рюкзак. – Пошли.
– Ты не собираешься ничего у меня взять?
– Погоди.
Неожиданно вновь закружилась голова, и, вывалившись из подвала в темный коридор, я жадно глотнул не задымленного пороховой гарью воздуха. Помогло это не сильно, и легкие начал рвать резкий сухой кашель.
– Что с тобой? – выскочил следом встревоженный Кузнецов.
– Не знаю, – тяжело дыша, оперся я о стену. – Как-то поплохело мне резко. У тебя нормального обезболивающего нет?
– Пошли, на улице разберемся, – потянул меня за собой федерал. – Не отставай.
Путь по темным подвалам в памяти почти не отложился. Я тупо переставлял ноги, изо всех сил стараясь не отстать от шагавшего впереди с автоматом на изготовку опера. Невыносимо болело избитое тело, раскалывалась голова, постоянно накатывали приступы кашля. Но медлить было никак нельзя, и приходилось идти, идти и снова идти.
Помню, мы долго поднимались по какой-то лестнице, потом беспрестанно матерившийся Кузнецов помог мне выбраться из кинотеатра, а дальше сознание решило, что с него хватит, и я отключился.
Очнулся уже в десантной капсуле. С лязгом захлопнувший люк Кузнецов кинул на пол трофейный бронежилет и мой рюкзак, потом снял со спины ранец и принялся в нем копаться.
– Пить охота, – пожаловался я, едва разлепляя разбитые губы.
– Чего? – не разобрал Кузнецов.
– Пить!
– Погоди, – отмахнулся федерал и достал из бокового кармашка ранца какую-то пластиковую полоску, внешне напоминавшую обрезок обычной линейки.
– Это что еще такое?
– Градусник. – Кузнецов приложил пластинку мне ко лбу, какое-то время подержал ее так, а потом скривился: – Тридцать девять и три.
– То-то думаю, чего меня морозит, – поежился я и вновь закашлялся. – Но как-то резко меня накрыло.
– Вероятно, в организме была какая-то инфекция, а нейротоксин и антидот спровоцировали ее развитие. – Федерал вернулся к ранцу и вытащил из него аптечку. – Ладно, сейчас обколем тебя антибиотиками, к утру будешь как новенький.
– К утру? Нельзя время терять!
– Стемнело уже. – Кузнецов налил в скрученный с литровой фляги колпак воды, размешал в ней какой-то порошок и протянул мне: – Пей.
– Антибиотик?
– Нет, общеукрепляющее пока. Заодно интоксикацию и спазмы мышц снимет.
– А антибиотик? – спросил я и зашипел сквозь стиснутые зубы, когда опер вогнал мне в ногу иглу. – Что ж ты творишь-то!
– Вот тебе и антибиотик. – Кузнецов выкинул использованный одноразовый шприц и протянул надорванную упаковку. – Следующие три дня сам будешь ставить по два раза в сутки.
– Ты говорил, к утру в порядке буду?
– А рецидив? И на, держи. – Федерал сунул мне какой-то тюбик. – Лицо намажь и остальные ушибы.
– Ага, намажу сейчас. – Я перевалился на спину и замычал от боли, когда попытался заложить руки за голову. – Похоже, бронежилет мне в ближайшее время не таскать…
– Зачем тебе бронежилет? – жуя хлебец, усмехнулся Кузнецов и прямо из фляги отхлебнул воды. – Ты и так пуленепробиваемый. В упор из пистолета – и хоть бы что!
– Ты поаккуратней с водой, – предупредил я его и вытащил из простреленного нагрудного кармана куртки покореженную открывашку. Пластик раскололся, на металле, помимо вмятины, виднелась глубокая борозда. – Повернуться успел, вот пуля и срикошетила. Ну и колода карт удар смягчила. Так бы точно ребра поломало.
– Вот ведь как бывает, – покачал головой федерал. – Повезло.
– Не то слово.
– Как самочувствие?
– Получше вроде, – размазывая мазь вокруг заплывшего глаза, ответил я. – Еще б помогло…
– Не сомневайся, поможет.
Я осторожно растер остававшийся на пальцах бальзам по скуле и разбитой губе и, завернув крышку тюбика, спросил:
– Ты где все это время ныкался?
– А ты помнишь, что случилось? – Кузнецов стянул куртку и бронежилет, потом расстегнул рубаху и, задрав майку, нанес немного мази на успевший почернеть синяк. – Хоть что-нибудь?
– Не особо, – поморщился я. Скормленное федералом лекарство, судя по ощущениям, уже подействовало, но самочувствие пока все же оставляло желать лучшего.
– Я негра подстрелил, он – тебя. Ты сразу скопытился, еще и затылком о подножку приложился. Думал – не жилец. А тут, как назло, остальные переселенцы подтянулись. Пришлось в багажное отделение прятаться. Непонятно ж было, сколько бандитов пожаловало.
– Ясно дело, – кивнул я и нащупал здоровенную шишку на затылке. Хорошо хоть шапочка немного удар смягчила. А то бы точно череп проломил.
– А как выглянул, смотрю: негр валяется, тебя нет. Пришлось спасать идти.
– Мог бы и пораньше чуток подорваться.
– Как получилось.
Я только хмыкнул, потом помассировал отбитую грудную клетку и поморщился от боли. А вот на глазу отек уже немного спал, и мне даже удалось разлепить веки. Просто замечательно. Так, глядишь, к утру и вовсе оклемаюсь.
– Слушай, Володя, тебя ж хорошенько попинали; намажь ушибы – легче станет.
– Потом, – отказался я, не в силах пошевелиться. – И так холодно. Трясет всего.
– Да, кстати, – забеспокоился вдруг Кузнецов. – А тут вообще безопасно ночевать? Люк я заблокировал изнутри, но мало ли…
– Нормально все, даже гроза нестрашна. Главное, чтобы никто динамитом не обложил.
– Это уж как повезет. Все равно ничего более подходящего найти не успеем, – флегматично заметил опер. – А в кинотеатр лучше не возвращаться.
