Владимир Контровский - Холодная нефть с горячим запахом крови
К постройке планировалась тридцать таких лодок, но в связи с распадом Советского Союза и стремительным усыханием русского военно-морского флота нужда в них отпала. Тем не менее, три "волка" были построены: предшественникам глобов почему-то и в голову не пришло переориентировать свою атомную судостроительную промышленность на выпуск алюминиевых рыбацких яликов и тем самым угробить её на корню. Обвал пережила только одна "суперлодка", и она стояла сейчас в тихих водах Ис-фиорда, радуя душу ярла Эйрика.
Вторая субмарина, пополнившая флот Свальбарда, несколько отличалась обводами, хотя отличия эти были невелики и были заметны лишь искушённому глазу. "Девственница" родилась в начале века, и по нормам срока службы пребывала в расцвете сил — субмарины этот типа были последними многоцелевыми лодками, построенными на американских верфях до Обвала.
Ударные атомные субмарины типа "Девственница" были многофункциональными подводными крейсерами, предназначенными для борьбы с подводными лодками на глубине и для прибрежных операций. По уровню шумности они не уступали "волкам", но могли решать более широкий круг задач, среди которых особое место отводилось специальным — диверсионным — операциям. Крейсера были оборудованы шлюзовой камерой для боевых пловцов и несли мини-подлодку, способную перебросить группу "коммандос" за сто миль от корабля-матки. Кроме этого, специально для "девственниц" проектировались беспилотники "Предатор", запускаемые с борта в подводном положении, и "морские хорьки" — каждый крейсер мог нести на борту от четырёх до шести таких разведывательно-ударных аппаратов. Имели они и собственную противовоздушную оборону — у чужих берегов можно напороться на вертолёты и самолёты, которые могут грубо обидеть "девственницу" Ко всему прочему, эти крейсера особо адаптировались для арктических миссий: их усиленная рубка — "парус" — была приспособлена для взламывания тяжёлого льда из-под воды.
— Не терпится опробовать их в деле, а? — милитар улыбнулся, заметив в глазах ярла характерный хищный блеск. — Есть такая возможность, и, я бы даже сказал, необходимость. Арктика ждёт, Эйрик.
— Скоро она дождётся, — в тон ему отозвался властитель Свальбарда. — Я сам выйду в море — надоело мне что-то сидеть на берегу: скучаю. И на Северном полюсе я ещё не бывал, а надо бы побывать: норвежец я или нет?
Глоб и викинг стояли у самой воды, глядя на атомоходы. А рядом с ними — в двух шагах, но всё-таки рядом, — стояла Ингрид. Она откинула меховой капюшон и тоже смотрела на субмарины, не обращая внимания на холодный ветер, перебиравший её густые светлые волосы. В том, что в нарушение грубых средневековых нравов "новых викингов" жена ярла присутствует при серьёзном разговоре мужчин, Хендрикс не находил ничего особенного — за время своего пребывания на Свальбарде он понял, что роль Ингрид в жизни пиратского архипелага отнюдь не исчерпывается согреванием ложа своему супругу (для этого есть и наложницы). Во время частых отлучек Эйрика вся полнота власти переходила к его жене, и никто из островитян не мог пожаловаться на чрезмерную мягкость этой женщины — хватка её маленьких изящных ладоней была железной.
— Ты пойдёшь на "Морском волке"? — поинтересовался глоб. — Корабль надёжный, и его экипаж…
— Нет, — Эйрик засмеялся, обнажая крепкие белые зубы. — Я пойду на "Девственнице" — нравится мне её название. Волков в нашем мире хватает — что морских, что сухопутных, — а вот девственницы в дефиците. Редкие звери — пора заносить их в "Красную книгу".
Ингрид усмехнулась, но промолчала: умная женщина не станет попусту ронять слова.
— А ты, Хендрикс, пойдёшь со мной? — спросил свальбардский ярл.
— Нет, — милитар покачал головой. — Я останусь на берегу: должны подойти ещё три субмарины — их надо встретить. Да и тебе нет особой нужды лезть под лёд — экипажи лодок знают своё дело, и на борту обеих субмарин будут и твои люди. Зачем зря рисковать, ярл?
— Я пойду в море, — упрямо повторил властитель Свальбарда. — Викинг не должен всё время сидеть на берегу — вытащенный на берег драккар рассыхается.
Краем глаза Эйрик перехватил взгляд, которым Ингрид одарила Хендрикса, когда тот произнёс "я останусь на берегу", однако сделал вид, что ничего не заметил.
— Мы рады приветствовать господина… э-э-э… президента Московии.
— Я рад приветствовать посланцев United Mankind, — Василий учтиво склонил голову, не вставая, однако, с вычурного кресла, которое с полным основанием можно было назвать троном: новое средневековье внесло свои коррективы в дипломатический протокол. — Но я не президент: я великий князь Новой Руси, утверждённый волею всех её удельных князей.
Он постарался, чтобы слова его не звучали упрёком или вызовом, хотя был далеко не уверен, что оговорка сделана главой глобского посольства случайно, а не умышленно. Нет резона ссориться по пустякам со структурой Ю-Эм: уж больно тёмная эта лошадка — тёмная и могучая, и силы её прибывают день ото дня, тем самым всё чаще напоминая всем, кто умел помнить, времена мирового господства Соединённых Штатов Америки.
— Однако титул мой, — добавил Василий Тёмный, — не суть важная материя: хоть горшком назови, только в печь не ставь ("Интересно, мой переводчик сумеет перетолмачить эту пословицу на английский, не потеряв её смысла?"). Не будем тратить время на экивоки: чего хочет от меня Совет Сорока?
Лицо главы посольства еле заметно дрогнуло, из чего Василий сделал безошибочный вывод (вернее, даже два вывода). Во-первых, этот глоб владеет русским (удивительно, если бы было по-другому), а во-вторых — прямота русского князя его покоробила. Василий чётко дал понять, что ему хорошо известно, что такое есть United Mankind, и кому принадлежит реальная власть в этой структуре, мало-помалу расползавшейся по планете. Посол был явно выбит из колеи: все его
домашние заготовки-штампы вроде "волеизъявления нашего народа" или "выбранного правительства масс" разом стали непригодными к употреблению. Политик старой закалки, глоб давным-давно усвоил, что первая заповедь дипломата — "Никогда и ни при каких условиях не говори правду" (на то ты и дипломат!), и варварская манера русского "tzariya" называть вещи своими именами не могла придтись ему по вкусу. Однако он сумел не подать виду и скрыл своё замешательство под вежливой синтетической улыбкой, пустой и ни к чему не обязывающей.
— Мы поздравляем вас с избранием верховным правителем и надеемся, под вашей рукой Новая Русь пойдёт по пути процветания и прогресса, — произнёс глоб (вышедший из моды штамп "демократия" он решил не употреблять — в эпоху безраздельной власти меча и права сильного это слово звучало несколько диковато).
Несмотря на более чем прямой вопрос, заданный ему московским властителем, посол никак не мог покончить с велеречивостью, которая всё больше напоминала обыкновенное словоблудие, и перейти к делу, ради которого посольство United Mankind прибыло в Москву и без проволочек было принято в Кремле. Великий князь слушал и даже кивал головой, то ли соглашаясь с высказываниями дипломата, то ли благодаря его за добрые пожелания, но когда глава заокеанского посольства поинтересовался здоровьем княжеского семейства, терпение Василия истощилось.
— Княгиня Анастасия и княжич Иван, слава богу, здоровы. А состояние здоровья моих наложниц вряд ли имеет прямое отношение к предмету нашей беседы, не так ли?
Глоб поперхнулся на полуслове, вздохнул и сказал:
— Советом Сорока мне поручено обсудить с вами, великий князь московский, целый ряд вопросов, среди которых ключевым является вопрос об арктической нефти.
"Давно бы так" — подумал Василий.
— Приполюсная нефть? — произнёс он с хорошо разыгранным удивлением. — Честно говоря, я не вижу здесь вопроса, который требовал бы обстоятельного обсуждения на высшем уровне. Ещё до
Обвала, если господин посол помнит, права России на арктический шельф были убедительно доказаны. Подводные хребты Ломоносова и Менделеева являются геологическим продолжением российского континентального шельфа, то есть территорией России. Какие тут могут быть неясности?
— Права России? — посланец Ю-Эм изобразил не меньшее удивление. — Но России нет — о чьих правах может идти речь?
— После съезда князей в Екатеринбурге она есть, — князь сделал решительный жест. — Единая Новая Русь — законный правопреемник Российской Федерации: точно так же, как United Mankind — это наследник Соединённых Штатов Америки. Или я ошибаюсь, и вы вовсе не претендуете на такое же место в изменившемся мире, какое занимала в нём Америка?
— Любое государство всегда претендует на увеличение своей значимости, — уклончиво ответил посол. — А права, — он поднял голову и посмотрел на князя, — их надо подтверждать.
