Владимир Стрельников - Переярок
Обеспокоенный, я вышел из гостиницы на стоянку машин, где расположился весь наш немалый караван. Небольшая часть свернули в сторону Бразилии, распрощавшись с нами еще вчера, после ночевки.
Мимо машин, верхом на огромном жеребце, ведя в поводу двух груженных мулов, ехал здоровенный мужичина. Загоревший как головешка, в старой, выбеленной солнцем рубашке, задубевшим жилете и широкополой шляпе. Поперек седла мужик совершенно на автомате придерживал курковое ружье чудовищного калибра. В седельной кобуре у него была какая–то автоматическая винтовка.
— Привет, парень. — Обратился он с седла ко мне. — Не знаешь, места в гостинице есть?
— По–моему, да. — Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо мужику.
Мужик был вылитый былинный богатырь. Окладистая борода, лохматые брови, нос картошкой и веселые синие–синие глаза. Вот только голова была лысой как колено.
— Это хорошо. — Прогудел он, и удивительно ловко соскочил с седла. — Сейчас поставлю Бурушку с этими хитрозадыми лодырями в конюшню, и приду снимать номер. Не скажешь, чтобы Косоротову забронировали? Они меня в принципе знают, не должны возражать.
— Извините, а вы что, на коне путешествуете? — Я протянул жеребцу на ладони очищенный апельсин, который хотел было съесть сам.
Коняга, фыркнув, аккуратно взял бархатными губами гостинец, с удовольствием съел, и благодарно мотнул роскошной гривой.
— Ну да, мы с Бурушкой по здешним местам слоняемся. Красиво здесь, и прибыльно. — Богатырь похлопал коня по загривку. — На машине ведь далеко не везде проедешь, парень. А мы по любой тропке пройдем. Много чего интересного в здешних горах есть, очень много. — И неожиданно пропел великолепным басом, заставив шарахнуться проходящего мимо мужика. — «Полно алмазов в каменных пещерах».
— Но это же очень опасно! Тут и гиены, и эти свиньи. И львы какие–то есть. — Я с уважением поглядел на этого чудовищно сильного, и абсолютно бесстрашного дядьку.
— Ну, что свиньи, что гиены стрелять не умеют, парень. Из десятого калибра накоротке любая гиена за зад сядет и выть будет. Но недолго, до тех пор, пока не издохнет. Вдали вон, «сайга — триста восьмая», — Косоротов выволок из кожаного чехла свою винтовку, которую я раньше принял за СВД из–за пластикового рамочного приклада.
— А почему у нее магазины от FN-FАL? Они что, взаимозаменяемы? — Я удивился, увидев знакомый магазин на совсем другой винтовке.
— Да нет, мне в Демидовске, в оружейной мастерской переделали. Родные для «саеги» десятизарядки. Американские пластиковые на двадцать патронов дорогущие, и их днем с огнем не найдешь, а этих — как грибов в урожайный год, полно в любом оружейном, и незадорого. Ну а что не возьму из этих стволов, добью этими. — В руках, а точнее — в лапищах гиганта мгновенно, как у киношного ковбоя оказались два огромных револьвера. Картинно крутнув их на пальцах, Косоротов так же мгновенно спрятал их обратно в кожаные кобуры. — «Пятисотый магнум», с бронзовыми пулями. Любую гиену мгновенно валят, просто стрелять надо точно. Так закажешь номер? Максим Косоротов, буду к вечеру. Сегодня нужно здешние кабаки проверить.
И богатырь собрался было снова влезть в седло, но ему на шею запрыгнули два пехотинца, попытавшись завалить на землю.
Я с огромным удивлением смотрел на эту молчаливую кучу–малу с непонятно когда вынутым ТТ в руке. Вроде богатырь показался мне отличным дядькой, чтобы его вот так валить.
В итоге оба пехотинца оказались схвачены за шиворот и вздернуты в воздух, как шкодливые котята.
— Смирнюк, Уваров, вы что, сдурели? Совсем армейская служба вам мозги вынесла? Вот вставлю вам их сейчас на место! — Богатырь еще раз взтряхнул пехотинцев, и поставил их на гулкий дощатый тротуар.
— Тащ прапорщик, так мы это с учебки мечтали сделать. — Ничуть не опечалено, а наоборот, с радостной улыбкой до ушей, заявил обладатель сержанстких погонов. — И это, Митрич, а ты сдал. Нас не заметил, заболтался.
— Я вас не для того гонял, чтобы вас легко заметить можно было. — С довольной усмешкой ответил богатырь. — Ну как вы, парни? Как служба? А ты, молодой, спрячь пистоль, тут все свои.
Я убрал пистолет, и тут заметил знакомую «Делику» в конце улицы. Попрощашись, я пошел к остановившемуся неподалеку микроавтобуса. Все едино Косоротов общается со старыми знакомыми, и, судя по всему, собирается вместе с ними в близлежащий трактир.
— Вы где пропали? Забыли, что женщинам одним не стоит в незнакомых городах куда–либо отправляться! — Не сказать, что я сильно зол. Я здорово злой сейчас!
— Леша, но мы ко врачу ездили, — смущенно ответила Сайорка. — К женскому. Извини, мы не подумали. — И виновато улыбнувшись, взяла меня под руку.
— Ну и что? Проводил бы вас и посидел в машине. — Остывая, пробормотал я. — Нигора — апа, вы же взрослая, могли бы подумать.
— Ты прав, мы об этом не подумали. Но хорошо то, что хорошо кончается. — Нигора тоже виновато улыбнулась. — Когда выезжаем, не знаешь?
— Солдаты говорят, через сутки. У одного из «чикенбасов» стуканул движок, его тут раскидали, и оттащили вал на перешлифовку. Так что отдохнем немного еще. — Я пропустил женщин в холл гостиницы, и подойдя к ресепшен, попросил забронировать номер для Косоротова. Хороший дядька. Если такие старшины у них в армии принимают молодых — то это очень неплохо, наверное.
Как мне потом рассказал сам Косоротов — он совсем не безбашенный первопроходец. Он очень и очень осторожен, и всегда говорит, что страха не имеют только святые и сумашедшие. Просто он настолько хороший стрелок и опытный путешественник, что может позволить себе конные путешествия, тем более что он обожает именно это.
— Ты, парень, не можешь себе это пока представить — каково это стоять на тропе, где никогда никого из людей не было. Каково это — разжечь первый костер в маленькой долинке, и смотреть на искры от костра, улетающие в столбе дыма к звездам. Кстати, тебе совет — во время ночевок никогда не смотри прямо в пламя. После этого несколько секунд вообще ничего видеть не будешь в темноте, а это может кончится очень плохо. И если будет возможность — купи пару «монок» или «клейморов». Отличная вещь для путешественника. Я, вообще–то, обхожусь настороженными трехлинейними обрезами, но в качестве последнего рубежа обороны обязательно выставляю «монку». Но обычно самострела хватает. На самый край, придется где ночевать в диких местах — просто обычную гранату на растяжку поставь. Только подальше, чтобы взрыв успеть услышать. Атакующая гиена стремительна и ловка. Потому не теряйся. И если далеко — бей по ногам. Она тяжелая, малейшее повреждение выводит ее из строя всерьез. Ну а если вблизи — стреляй в морду. Калаш страшная штука, разнесет черепушку вклочья. Главное — не теряйся. А если есть бронейбойные — вообще красота.
— Вы чему мальчишку учите? — Не вытерпела пожилая дама, сидящая за соседним столом. — Он не знает, наверное, как и с какой стороны подойти к мине, чтобы самому не подорваться, а вы ему «купи «монку» и «клеймор».
— Ничего, мадам, отслужит срочную, там научат. — Жизнерадостно расхохотался богатырь, и хлопнул меня по спине, чуть не сбросив со стула. — А про дикие места пусть слушает, мало ли. Пригодится еще.
И еще, мадам. Этот мальчишка вооружен, и я точно знаю, готов при необходимости пустить в ход оружие…
— Он его пускал. — Перебил Косоротова Антон Иванов, пришедший посидеть в эту харчевню, и «зажевать», по его выражению, пару шашлыков. — Ему Орден перегнал деньги за убитых бандитов.
— Тем более! — Наставительно поднял палец богатырь. — Вот вы, мадам. Я больше чем уверен, что вы не только слова знаете, которые «монка» и «клеймор», но и наверняка установить мины сможете, видно, что вы не первый год здесь живете. Вот и Леха пусть пока на ус мотает. То, что я ему рассказал, как относительно безопасно ночевать в здешних степях, вовсе не означает, что он прямо сейчас, смазав пятки салом, рванет старательничать и дичину бить. Так ведь? — Косоротов обернулся ко мне.
— Не хватало еще. — буркнул я. — Мне еще до Демидовска добраться надо, дом найти, работу. Я, в конце концов, женатый человек.
— Ну, ты орел. А вот я жену схоронил, парень. — Погрустнел богатырь. Помолчал, крутя литровую кружку с пивом в руке. — Если бы Машенька была жива, вряд ли бы я начал путешествовать. А так забыться хотелось. Светлая ей память, любови моей. — И залпом выпил оставшееся пиво.
— Царствие ей Небесное. — Поп, молчаливо слушавший все это, перекрестился. — И вечная память. Как звали твою супругу, Мария? Сегодня зайду в часовню, помолюсь и за нее тоже.
— Помолись, святой отец, Машенька была почти святая. — Богатырь тоже перекрестился.
Наступило неловкое молчание, которое нарушила моя заскочившая в харчевню супруга.
— Здравствуйте всем. — Она улыбнулась всем присутствующим, поцеловала меня в щеку, и уселась рядом, схватив меню со стола. — Чем тут вкусненьким кормят? Да. Святой отец, здесь мулла в гостиницу заселился. Не хотите с ним теологический спор завести? — И звонко засмеялась.
