Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Ховрино

С этими мыслями Лия уснула – словно погрузилась в глубокий омут без снов, мыслей и проблем, которых в последнее время накопилось у нее предостаточно.

Смелый – это не тот, кто ничего не боится. На любой войне не боятся только непуганые идиоты, которые при первой же угрозе их жизни забиваются в угол, кажущийся им безопасным. Там они и сидят, дрожа от страха и сжимая сведенными судорогой пальцами вверенное им оружие, пока суровый и закаленный в боях командир не вытащит их оттуда, сопроводив свои действия словесными и физическими трендюлями. Или пока их не достанут пуля, стрела, либо когти и клыки хищников, у которых свой взгляд на безопасность угла, выбранного идиотом, до этого не встречавшегося с настоящим, смертельным ужасом.

Смелый – это тот, кто боится, но действует. Страх для него не помеха, а помощник, который не позволит, к примеру, бездумно ворваться в логово врага с криком «щаспорвувсехнах!!!» – и бесславно умереть, порой даже не успев увидеть своего более умного и опытного противника. Или, к примеру, не допустит, чтобы боец слишком уж расслаблялся в промежутках между боями, даже отдыхая за стенами своей базы. На войне безопасных мест не бывает.

Но одно дело, когда и непуганые, и истинно смелые могут свой страх обосновать хотя бы для самих себя. И совсем другое, когда на арену выходит иной вид страха – необъяснимый и непонятный. Когда что-то тебя пугает, пытается обратить в бегство – а что именно, ты не понимаешь. Вроде и нет явной угрозы, а все равно боишься, причем сам не зная чего.

Источником именно такого страха предстала перед Лией и Бором Ховринская больница, раскрывшая перед ними свои многоэтажные объятья. В ее стенах скрывался шам, чуть не угробивший Лию накануне. Пару раз за пустыми оконными проемами мелькнули чьи-то зловещие тени. Разом всплыли в памяти и история с рукокрылом, и страшные легенды, еще до Последней Войны сделавшей Ховринку знаменитой, и собственный опыт, когда Лия с Бором едва унесли ноги из этих мест.

Но было еще что-то… Даже и не будь шама, теней за окнами, легенд, свидетельств очевидцев, а также собственного опыта – само по себе здание, каждый его этаж, окна, стены были буквально пропитаны страхом, который больница словно генерировала в своем бетонном чреве. Страхом, ощущаемым интуитивно, на уровне подсознания.

– Лия, а может, не пойдем… – неуверенно произнес громила.

– Боишься? – отозвалась девушка. – Я тоже боюсь. Но знаешь, не привыкла я как-то оставлять в живых того, кто пытался убить меня. Да и типы эти мутные… Я точно знаю, они скрытно следят за нами от самой их базы. Попробуем сбежать – убьют обязательно, им точно не нужны лишние свидетели, знающие все об их секретной базе. А как только мы с тобой проникнем в Ховринку – они потеряют нас из виду, и тогда у нас будет преимущество.

И Лия решительно шагнула вперед.

Керз открыл глаза.

Неумолимый кукловод весь день и половину ночи гонял ворма от места очередной кровавой вакханалии к алтарю и обратно и только ближе к утру позволил его телу восстановить силы, ментально приказав Керзу поспать некоторое время.

Измученному ворму показалось, что он проспал всего лишь несколько минут. Только закрыл глаза – и сразу же получил ментальный приказ немедленно проснуться.

Керз вскочил на ноги – и тут же упал на колени, схватившись руками за голову. Ментальные клещи снова проявили себя. Правда, на этот раз они сжимали мозг не постоянно, а мучили его отдельными болезненными ударами. Как будто у кукловода не было времени заниматься Керзом персонально и он одновременно с ним приводил в чувство еще множество своих марионеток.

А Керз до своего пробуждения успел увидеть сон. Очень странный сон, ибо ничего подобного ворм никогда не видел наяву.

Поляна посреди леса, в центре которой горит костер. По всей поляне рассредоточились красиво и ярко одетые хомо. Что наиболее странно – у них нет при себе вообще никакого оружия. Неужели они не боятся нападения мутов? Ведь в любой момент те могут выскочить из-за деревьев!

Люди веселятся. Несколько крепких мужчин гоняют по вытоптанному участку поляны черно-белый шар, пиная его ногами. В стороне, в тени развесистого дерева, стоят в обнимку парень с девушкой. Их глаза прикрыты, и они плотно прижимаются друг к другу губами…

Стоп! Люди… Мужчины… Парни… Девушки…

Керз никогда не слышал таких слов, да еще в отношении хомо. Но теперь он откуда-то знал – именно так и нужно их называть. Так – правильно.

Из-за деревьев с громким лаем выбегает невиданный мут с вытянутой мордой, острыми короткими ушами и длинным хвостом, отдаленно похожий на крысособаку. Один из мужчин приседает и протягивает руки в сторону бегущего зверя. Что он делает? Мут оскалился и сейчас непременно вцепится в руку неосторожного хомо!

Но, как оказалось, зверь никого жрать не собирался. Подбежав к мужчине, он остановился и лизнул ему руку. Мужчина в ответ обнял мута, похлопав его по боку, покрытому чистой густой шерстью.

Кстати о деревьях. Ни одно из них не пытается схватить людей, хотя вот они, рядом, только ветки протяни…

Невероятная картина смазалась, сменившись другой, не менее невероятной. Перед глазами Керза предстала чистая, уютная комната, утопающая в полумраке. Перед широким окном, заслоненным шикарными, слегка поблескивающими полотнами невиданной ткани, стоит широкая кровать. На ней – те же парень с девушкой, которых Керз видел на поляне.

Они… спариваются? Нет. Разве можно назвать спариванием это красивое переплетение двух молодых, горячих тел, в котором нет ни власти, ни подчинения – только взаимное желание близости и взаимная страсть! И как активна, как изобретательна в своих ласках девушка! Какое наслаждение отражается на ее лице и на лице ее парня!

Керзу невольно вспомнились неписаные традиции его племени, касающиеся взаимоотношений между полами. По их канонам, женскому полу предписывалось всегда быть снизу и не совершать лишних движений – и во время соития, и вообще по жизни… Какими примитивными, скучными и отвратительными теперь виделись мутанту эти каноны!

Еще несколько картин, изображающих мирную жизнь людей, калейдоскопом промелькнули перед глазами ворма.

А потом Керз увидел войну.

Красивые, уютные дома рушились под ударами разнокалиберных снарядов, погребая под собой людей, чьи отчаянные крики раздавались из-за стен осыпающихся зданий. По разбитым в хлам дорогам промеж руин вышагивали стальные чудовища, расстреливая в спину убегающих жителей города. Другие чудовища парили в воздухе, в интенсивности уничтожении местного населения не уступая собратьям, шагающим по земле.