Путешествие на восток - Самат Айдосович Сейтимбетов
Но в этот раз Бранд неожиданно задумался, так как мысли его свернули в привычную колею. Небеса на земле. То есть Бездна побеждена? Нет больше источника маны, нет Проклятия, можно просто жить? Наконец-то отпадет нужда в героях? Снимут ли боги уздечку Атрибутов и профессий, если считать, что именно они ее накинули? Что тогда будет, они перестанут вмешиваться в жизнь живых… или, наоборот, окончательно возьмут власть в свои руки?
Мир победивших богов, стоил ли он жизни без Проклятия маны? Бранд не знал ответа.
— Как видишь, он и правда король бардов, — уже на общем сказал Бранд Валланто, когда песня Минта стихла.
Вопреки всем обычаям и традициям, никто не ел и не пил, не стучал в знак одобрения, не выкрикивал похвалы и слова одобрения. Все слушали молча, явно впитывая каждое слово и это было немного страшно. Ведь песни несравненного барда Вольдорса, хоть и воздействовали формально на разум, но на самом деле были пропитаны эмоциями, шли от сердца и взывали к нему же.
— Да, — тихо отозвалась Валланто. — Король, влияющий на королей.
Вожди и ханы, они и сами были на высоте, все уровнями 200+, практически не уступая, а то и превосходя ими Минта. Защитные амулеты, придворные маги и шаманы, собственная Воля этих правителей, но Минт все равно достучался, задел, пересилил песней, хотя вернее было бы сказать умениями в профессии и лютней-артефактом.
— Ханьга!! — взревел кто-то первым.
— Ханьга!!! — взревели следом правители, а за ними и толпа вокруг.
Ринулись под этот рев наивысшего одобрения, Минт едва не обделался, но его подхватили, закачали на руках, каждый торопился прикоснуться, дабы получить толику удачи и могущества такого мастера и напрямую передать свое восхищение.
Если сломают лютню, подумал Бранд, беря в руки еще один сырный шарик, выйдет очень неловко.
Не сломали, но одежду на Минте разорвали в клочья, на талисманы. Следовали старинному обычаю, о котором Минт, конечно же не знал и не мог знать. Испугался, но опять и снова подросшие уровни спасли его, не дали обделаться, более того, Минт даже исхитрился запеть. Его подбрасывали (и с каждым броском одежды становилось все меньше), бард взмывал в небеса и голос его взлетал туда же. Громкий, слегка дрожащий, но все равно очаровывающий голос.
Я к небесам готов взлететь
И от восторга умереть!
Сбылась мечта, пришел почет
А с ним и в небеса полет!
Восторг и холод тишины
А значит мне штаны нужны!
Ведь если вдруг меня раздеть
То не смогу я больше петь!
Минта поймали и поставили на ноги, оставили стоять, практически голым. Бард дрожал, но ловко делал вид, что это от холода и еще подыгрывал на уцелевшей лютне, скрывая свой страх и наготу за движениями.
— Поверить не могу, — покачала головой Валланто.
— Как будто тебе не выпадало почета, — усмехнулся уголком рта Бранд.
По лицу Валланто пробежала тень, скорее всего она вспомнила прошлое. Бранд не видел вживую, но легко мог представить, как Валланто, в схожем наряде, состоящем из минимума одежды, стояла перед такой же, точно также ревущей от восторга толпой верующих в Адрофита.
— Почета? — спросил Вайдабор, повернув голову и глядя поверх Дж’Онни и его свиты.
Герой-кентавр лежал, развалившись, словно кот на толстых одеялах, и несколько кентаврих полировали ему ноги и копыта, расчесывали, разминали тело, обмахивали хвостами и ухаживали.
— Смотри, — кивнул в сторону Минта Бранд.
Давным-давно, почти полжизни назад, когда он странствовал и наслаждался новой особенностью, прославлял себя уже как Алмазного Кулака, его точно так же чествовали и подбрасывали. Рвать на себе одежду он не дал, но в остальном все выглядело точно так же. Раздвинулась, расступилась толпа, и самые именитые и могучие из ханов и вождей всех трех народов вышли вперед, совместно одаряя Минта различной богатой одеждой, взамен разорванной на талисманы.
Девять их, как было и у Бранда, по трое от каждого из трех народов, и они раскинули белое покрывало из толстой шерсти и кожи, усадили на него Минта и подняли, словно на импровизированном троне.
— Да будет каждому известно!! — закричали особые глашатаи, полжизни развивавшие умения крика.
Луженые глотки, крикуны, способные разбудить даже мертвого, как обычного говорили о них.
— Что несравненный бард Минт Вольдорс объявляется Голосом и Другом Степи! Да расскажут об этом живые свидетели его песен, да разнесут слухи о нем степные травы, да услышит каждый сегодня же призыв степи!
Валланто еле слышно присвистнула, Минт надулся от счастья и важности, казалось, сейчас лопнет. Все страхи были позабыты, и он играл мелодию без слов, что-то энергичное, словно помогая нести себя самого к импровизированному трону. Возгласы о барде повторялись, уже не общем, а на родных языках собравшихся, шаманы и маги начали гудеть и колдовать, передавая новость по всем стойбищам, и общий беспорядок усилился, хотя еще недавно казалось, что это невозможно.
— Это наивысший почет возможный в степи, — повысил голос Бранд, чтобы Вайдабор услышал его объяснение сквозь этот шум. — Хотя вообще нет, есть еще одна ступень, но там Минт уже побывал и ему не слишком понравилось.
— Еще? — пророкотал Вайдабор, не замечая странных взглядов всех, кто прислуживал им сегодня.
Не то, чтобы героям требовалась прислуга, но так было положено, знак того, что они особо почетные гости и друзья «несравненного барда».
— Если бы собравшиеся провозгласили его Ханом всей степи, — объяснил Бранд.
Взгляды вокруг выражали страх, отвращение, гнев, неприятие, невозможность подобного, но такая наивность лишь умилила Бранда. Сегодня Минт песнями помирил старых врагов, завтра, если захотел бы, стал бы и ханом. Просидел бы недолго, примерно, как в Алавии, нет, даже меньше, разве что набрал бы себе деятельных жен, которые правили бы, пока он бренчал на лютне.
Не говоря уже о том, что и такое уже было в истории. Один раз всего, правда, и в очень смутные времена после Провала, но было. Хальсиэль Шестирукий, герой, не просто герой — темный эльф, спас степь и его избрали Ханом, вознесли на белом покрывале. Кончилось тоже не слишком хорошо, но все же. Раз темный эльф побывал ханом всей степи, то и человек вполне мог бы им стать.
— Всего лишь за пару песен, — пробормотала Валланто, едва заметно качая головой.
— За пару песен и примирение, не забывай, - напомнил ей Бранд.
