Вадим Проскурин - Взлет индюка

— Да вот же оно! — воскликнул Дрю через минуту. И добавил: — Было.

— Проверь как следует, — велел Лонни. — То, что корпус разбит, ни о чем не говорит, начинка может работать.

— А как проверить-то? — спросил Дрю.

Лонни еще раз обозвал Дрю неприличным словом и добавил:

— Никому ничего нельзя поручить, все вокруг дебилы, один я Дартаньян.

Через минуту он закончил с раной Зака и стал осматривать радио. Вердикт был таков:

— Вроде должно работать. Зак, кнопка передачи — вот эта?

— Фофефа, — подтвердил Зак непослушными губами.

Лонни нажал кнопку и спросил:

— И чего теперь, куда говорить-то?

— Доложите обстановку! — потребовала рация голосом кардинала Рейнблада. — Кто говорит?

— Фигасе! — воскликнул Лонни.

— Кто-кто? — не понял Рейнблад.

— Декурион Зетс, — представился Лонни.

— Твою мать, там эти два клоуна, — тихо и сдавленно проговорила рация, будто кардинал произнес эти слова не в микрофон, а в сторону.

Дрю хихикнул. Лонни послал его в непристойном направлении.

— Чего? — переспросил кардинал.

— Докладываю обстановку, — сказал Лонни. — Только что был мощный взрыв прямо по курсу, предположительно, микроядерный. Сэр Харрисон легко ранен, упал с лошади, разбил морду о камни, бой вести может, но говорит неразборчиво. Все лошади убежали, некоторые вместе с кавалеристами. Остались только мы трое: Харрисон, я и Блэкман.

— Где объект? — спросил Рейнблад.

— Какой объект? — не понял Лонни. — Зак, о чем это он?

— Фа фафифофефенгафо… фля, фифец! — сказал Зак — Фефенхафох. Фуфня фафая…

— Та железка квадратная, на которую ты все время смотрел? — догадался Лонни. — И чего с ней делать-то?

— Фафунь фефе… — начал Зак, но осекся.

Все равно такую сложную мысль его губами не выразить.

Отобрал у Дрю радиопеленгатор, прочел цифирки на табло и пробормотал:

— Фифафе.

— Что у вас там? — требовательно вопросила рация.

— Сэр Харрисон удивлен, — ответил Лонни. — Тычет пальцем в какой-то артефакт. Там на экране цифирки. Ноль точка три.

Кардинал выбранился, очень непристойно и очень красноречиво. Дрю восхищенно присвистнул. Из рации звучали неразборчивые голоса, затем кто-то (не кардинал, кто-то другой) спросил из нее:

— Триста метров, что ли? Они там совсем сдурели?

— Сэр Харрисон смущен, — сообщил Лонни. — Если я правильно понимаю его пантомиму, он раскаивается и приносит извинения. Я, правда, не понял, за что он извиняется. Мы действовали по инструкции, ничего не нарушали, преследовали объект, все было нормально, а потом бабах и песец.

— Объект уничтожен? — спросил Рейнблад.

— Сэр Харрисон кивает, — ответил Лонни.

Следующую минуту из рации не доносилось ничего, кроме брани. Лонни дождался, когда кардинальское красноречие иссякнет, и невозмутимо произнес:

— Разрешите получить распоряжения.

Его божественность распорядился, чтобы Лонни, Дрю и Зак занялись групповой содомией в особо затейливой форме. Но затем передумал, и велел вместо этого осмотреть место микроядерного взрыва и убедиться, что последние показания пеленгатора указывают в его эпицентр. Лонни сказал, что почти ничего в приказе не понял, но Зак энергично замахал руками, дескать, ты не понял, а я понял, и пошел в сторону эпицентра.

— Дрю, иди за ним! — приказал Лонни. — Он же башкой ударился, не соображает ничего, попрется еще сквозь зону заражения…

— Да разве ж это заражение? — удивился Дрю. — Бомба-то совсем маленькая была. Помнишь, пилигрим рассказывал…

Лонни сказал, что прекрасно помнит того пилигрима, потому что занимался с ним содомией, и если Дрю немедленно не начнет выполнять приказ, то Лонни займется содомией и с Дрю. Дрю заявил, что такой угрозой его не напугать, потому что Лонни — его кумир с юных лет. Но приказ все же выполнил.

Осмотр выжженного круга вокруг эпицентра показал, что следы лошадей, на которых ехали дьякон Пейн и пленный эльф, ведут в зону поражения и там обрываются. Около эпицентра обнаружились какие-то останки, но осматривать их никто не отважился. Хоть и говорят, что радиационное заражение после микроядерного взрыва незначительное, проверять это утверждение собственными яйцами никому не хотелось. Так и доложили кардиналу.

Его божественность еще немного поругался, затем сказал, что операция закончена, и велел всем ехать в столицу. И еще немного поругался.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Индюк отправляется в полет

Кардинал-первосвященник Всея Человеческой Общины на Барнарде сидел на лошади и созерцал ровный круг выжженной травы. Рядом с центром круга валялись в живописных позах четыре изломанных обгорелых трупа: два лошадиных и два человекообразных. Судя по их облику, все четыре смерти наступили мгновенно, один человекообразный даже не свалился с седла, а завалился набок вместе с лошадью, будто приклеился. Не иначе, ноги в стременах застряли.

Рядом с кардинальской лошадью стояла другая лошадь, на ней сидел сэр Герман Пайк, дьякон ордена хранителей, в последнее время неофициально курирующий контрразведывательную деятельность против обнаруженного в Барнард-Сити эльфийского подполья. Он тоже созерцал выжженный круг, но, в отличие от сэра Рейнблада, выказывал признаки нетерпения. Дескать, сколько можно разглядывать это унылое зрелище?

— Зак — идиот, — сказал Рейнблад. — Сказано же было — преследовать на расстоянии, не приближаться, не обнаруживать себя и ни в коем случае не спугнуть объект слежки. А он подобрался к объектам на триста метров, это чудо, что его не заметили.

— Идиот, — согласился Герман и вздохнул.

— Ты с ним насчет этого разговаривал? — спросил Рейнблад. — Как он объясняет свою неосторожность?

— Фа фух фефо фает, — ответил Герман. — Примерно так объясняет.

Рейнблад выругался.

— Он сильно растерян, сам не понимает, что на него нашло, — сказал Герман. — Я тоже, честно говоря, не понимаю. Поскольку ваша божественность не соизволила меня пригласить на сеанс прослушивания, я прямо-таки теряюсь в догадках.

Рейнблад не сразу ответил на этот упрек.

— Видишь ли, Герман, — произнес он после долгой паузы. — Обстановка сложилась очень сложная.

— Ваша божественность как бы намекает, что я — тайный руководитель эльфийского подполья? — спросил Герман. — Предатель человеческой расы, решивший переметнуться к беложопым за банку варенья из мокричьих яиц?

— Нет, так я никогда не думал, — покачал головой Рейнблад. — Но я вижу, что вы с Россом ведете какую-то сложную игру, смысла которой я пока не понимаю. И еще я не понимаю, почему вы не хотите принять в эту игру меня.

— Ваша божественность! — воскликнул Герман. — Мы не ведем никакой игры! Вот когда вы собирались уничтожить дом Адамса, тогда мы вели игру, да, признаю, но это была самооборона. Я в доносе все честно написал, там все правда. А с тех пор мы никакой игры не ведем, нас устраивает, как ваша божественность разрешила тот кризис. Хорошее было решение, мудрое.

— Ну-ну, — сказал Рейнблад.

Мелькнула мысль: а что, если Пайк реально не в теме? Что, если Росс работает напрямую с Адамсом, а Пайка они используют втемную? Сомнительно, но не исключено. Сейчас вообще ничего нельзя исключать. Как будто складываешь картинку-пазл из маленьких кусочков, несколько больших фрагментов уже сложились, но как они соотносятся между собой — непонятно. Вот, например, большое голубое пятно — что это такое: небо или поверхность воды? Пока всю картину не соберешь, не поймешь. А пока не поймешь — не соберешь. И разрешить этот парадокс можно только с божьей помощью, и никак иначе. Но боги, к сожалению, не спешат помогать. Совсем не спешат.

Кардинал приотпустил поводья и сжал коленями лошадиные бока, направляя лошадь прямо внутрь зараженной зоны. Животное недовольно всхрапнуло, но подчинилось.

— Ваша божественность! — воскликнул Герман. — Там же радиация!

— Какая еще радиация? — поморщился Рейнблад. — Нет тут никакой радиации. Если не веришь, возьми артефакт соответствующий и промерь. Микроядерная бомба по сути своей — та же пулька от бластера, только большая и подрывается не от механического разрушения при ударе, а особым детонатором. Она только называется ядерной, это традиция такая.

— Тогда почему все бояться заходить в зону поражения «Фебоса»? — спросил Герман.

— Потому что это социально благоприятный мем, — ответил кардинал. — Чтобы вещдоки не воровали и следы не затаптывали.

К этому времени он въехал в центр выжженного круга и спешился. Подошел к тому трупу, который как бы приклеился к седлу, ухватил за голову, обмотанную обгорелой тряпкой, и сильно дернул. Голова оторвалась, пахнуло мясным бульоном, Рейнблад поморщился. Размотал тряпку, ухватил голову за когда-то белые волосы, поднял на уровень глаз, брезгливо повертел туда-сюда, разжал пальцы. Эльфийская голова упала к ногам, подняв в воздух облако пепла.