Алекс Шакилов - Остроги. Пси-Войны
От слов Равиля веяло такой обречённостью, что у Дана по спине пробежал холодок.
Глава 16
ДЕТИ МОГИЛ
На рассвете «Рейнджер» и два «Эндуро» медленно покатили к развалинам. Медленно — потому, что лёд. Десять кэмэ в час — максимум на такой дороге. Отсрочить встречу с проклятым городом не пытались. Просто в любой момент мотоциклы могло завалить на бок, размозжив ноги тем, кто на них сидел. И почему водила «Хаммера» решил двигать в Москву через Орёл? Он что, полнейший псих и отморозок? Или рассчитывал так отсечь погоню, мол, не захотят чистильщики подставляться под рентгены?
Была бы воля Гурбана, он выбрал бы одну из окольных дорог подальше от филиала ада на Земле — одну из тех, по которым ездят московские караваны. Но это ж какой крюк надо сделать, и за пару дней не управишься…
В окрестностях Орла было непривычно тихо. Никто не атаковал чистильщиков с воздуха, ни один зомбак не выскочил на дорогу. Потому-то Гурбан, в отличие от той же Ксю, спокойно отсидел ночь у костра. Он знал, что так и будет. Неприятности начнутся, когда отряд попадёт в пределы города.
Однажды, лет пять назад, Гурбан уже побывал здесь. На память о визите ему остались рваные рубцы и ночные кошмары. А уж его-то нельзя назвать избалованным неженкой. Одному создателю известно, как не хотелось ему вновь соваться в радиоактивную мясорубку, но после того, как экипаж «Хаммера» сделал свой выбор, другого пути просто не было.
Гурбан украдкой посмотрел на боевых товарищей. Они ехали, не зная, какая участь им уготована. Но все они чувствовали, что ничего хорошего впереди их не ждёт. У тех, кто научился выживать на Территориях, интуиция обострена до неимоверности. Новый мир без стыда и совести избавлялся от слабых и убогих, оставляя лишь тех, кому соляная кислота по колено, в огне прохладно, а медные трубы — не более чем инструменты духового оркестра.
Чистильщики ехали по ледяной корке, обрекая себя…
На что? Какую забаву на этот раз придумал для своих гостей повелитель города призраков?
Надо бы предупредить товарищей о грозящей им опасности, но… Сначала Гурбан не мог выдавить из себя ни слова, а потом стало уже поздно.
Вот и город.
Отряд двигался по улице, с двух сторон ограниченной домами без окон, когда в бак мотоцикла Ксю угодила стрела. Стальной наконечник без труда пробил листовой металл.
Ещё одна стрела угодила в заднее колесо «Эндуро», которым управлял Бек.
И ещё одна — в плечо Доктора.
Фаза соскочил с сидения позади Ксю и принялся полоскать из автомата по окнам на третьем этаже чёрного от сажи дома. Похоже, именно оттуда, справа от дороги, прилетела стрела, едва не проткнувшая блондинке живот. Правда — Гурбан уверен в этом — враг вовсе не метил в Ксю. Враг точно поразил цель. Если б обитатели развалин хотели, чистильщики были бы уже мертвы.
И раз они ещё живы, то… Это обнадёживает?
Вряд ли. Неизвестно, какая участь уготована отряду. От аборигенов не стоит ждать радушия к гостям. Звериное коварство и неимоверная, нелюдская жестокость — вот к чему следует приготовиться чистильщикам.
Бек и Маевский бросили бесполезный теперь мотоцикл. Запасного колеса нет, а ближайший пункт вулканизации остался в далёком прошлом. Даже талант Ксю починить самую безнадёжную поломку тут бессилен. Бек взмахнул ломом, отбив стрелу, которая должна была пронзить его бедро. Маевский, не целясь, выстрелил из снайперки и попал в «яблочко» — из окна выпало тельце в лохмотьях.
Напрасно Сашко это сделал.
Город оглушительно взвыл, будто не его обитателя убили, а прострелили живую плоть стен-асфальта-труб. И оглушительным вой был в прямом смысле слова. Гурбан прижал ладони к ушам и рухнул на колени. Ему казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнул, и оттуда потечёт солёное, и…
И тут всё прекратилось.
Один только Фаза устоял на ногах. Как ни в чём не бывало, великан менял рожок в своём АК. Ксю лежала. Бек, опираясь на лом, как на посох, пытался подняться, но у него не очень-то получалось. Рядом, держась за простреленное плечо, постанывал Доктор. Стоя на коленях, Маевский водил винтовкой из стороны в сторону — рассматривал оконные проёмы в прицел СВД. Из носу у него текло по губам и подбородку, марая алым комбез и разгрузку на груди. Рядом на асфальте валялась фляга — та самая, в которой Сашко хранил спирт. Значит, успел уже, чертяка, восстановить кислотно-щелочной баланс, как он говорил в таких случаях.
— Не стрелять!!! — Гурбана шатало, но он поднялся. — Не стрелять, я сказал!!!
Фаза застыл с автоматом у плеча.
Доктор перестал голосить — так его удивило заявление старшо¢го.
Маевский оторвался от прицела и недоверчиво уставился на Гурбана. В его взгляде так и читалось: командир не выдержал напряжения, мозгами двинулся. Он бы ещё предложил поднять руки и сдаться в плен!
Кстати, именно это Гурбан и предложил:
— Оружие опустить! На провокации не отвечать! Идти, куда скажут!
— Идти? Ножками? — Ксю сидела на дороге, сжав виски ладонями. — А как же транспорт?
— Какой транспорт?!
«Рейджер» был весь утыкан стрелами. Оба «Эндуро» выглядели не лучше. Ремонту груды железа не подлежали. Теперь это заметили все, а не только командир — у чистильщиков на лицах появилось одно и то же выражение.
Обречённость — вот, что было написано на лбу Фазы, вот почему сжала кулачки Ксю. Безнадёга — Бек опустил лом, Маевский повесил винтовку на плечо.
И вот это Гурбану уже совсем не понравилось.
Вовсе не для того он привёл отряд в Орёл.
Ещё ничего не кончено, всё только начинается!
* * *Утро началось с грохота выстрелов и сводящего с ума воя.
Кое-как закемарив перед самым рассветом, Дан вскинулся:
— Чего это?! Ходу отсюда!
Сдвинув с лица шляпу, Равиль обернулся к нему. Блеснули зеркала линз. Эти линзы давно уже казались настоящими зрачками вольника, его радужками и белками.
— Знак.
— Что — знак?! О чём ты, Равиль?!
— Знак на месте. И сзади тоже.
Теперь, при свете солнца, которому таки удалось растолкать тучи, Данила во всей красе рассмотрел творчество аборигенов Орла: рельсы буквой «х», к ним примотан колючей проволокой скелет. Хорошо примотан, добротно. Для этого дела проволоки не пожалели, кости держались. Дану стало не по себе от вида «скульптурных композиций» в количестве двух штук:
— Твою мать…
— Ага, нам тоже понравилось. — Ашот не улыбался, из-за чего выглядел странно и непривычно.
У Дана появилось нехорошее предчувствие. Надо убираться отсюда. Гиблое место этот Орёл. А скоро здесь станет ещё хуже.
— Чего мы ждём вообще?! Так и будем сидеть?!
Зеркальные линзы уставились на Данилу:
— Да.
* * *Направляемые криками, в которых едва угадывались искажённые русские слова, чистильщики двигались по лабиринту развалин. Автоматы и пистолеты пришлось оставить врагу. Организованная — демонстративная! — сдача оружия была идеей Гурбана. Ему пришлось чуть ли не наизнанку вывернуться, чтобы убедить товарищей: «Так надо! Это единственный путь к спасению и цели!»
В конце концов, он вбил в их головы ту простую мысль, что от стволов в городе призраков толку мало. Гурбану в этом помогли лучники — подтверждая его слова, они выпустили в небо целую тучу стрел. Демонстрация силы была столь впечатляющей, что уговоры стали не нужны. Гурбан с облегчением выдохнул. Если б Маевский или Фаза подстрелили ещё одного карлика, Генерал этого не простил бы. Кто такой Генерал? Лучше вам этого не знать…
В Орле существовал негласный закон: один труп — случайность, второй — объявление войны. А с агрессорами нигде не панькались, а уж тут подавно.
К тому же, добровольная сдача оружия имела одно существенное преимущество: аборигены даже не попытались обыскать чистильщиков. А зачем? Ведь сами, без принуждения. Но Гурбан не увидел ни одного ножа среди сваленных в кучу стволов, пехотной лопатки там тоже не было. И Бек своим арсеналом не пожертвовал. Оно и верно, лом ещё пригодится. В качестве шанцевого инструмента, конечно.
— Кто они? Не люди, да? И не зомбаки? — проявила любознательность Ксю.
— Не люди. — Гурбану не хотелось говорить на эту тему. Не кличь лихо, пока оно тихо, типа того. — И не зомбаки. Их командир, некто Генерал, называет своих подданных детьми могил. А ещё их зовут карликами.
— А почему я не слышала о них?
— Мало кто может рассказать о том, что видел в этом городе. Да и не любят такое вспоминать.
В голубых зрачках Ксю можно было утонуть.
— Ты один из них, верно? Из тех, кто может, но не любит?
Гурбан молча отвернулся. Глядя на однообразный, серо-чёрный пейзаж руин, в котором поблескивали вкрапления битого стекла, он понял, что узнаёт эти места. А ведь это значит…
Вопли Фазы перебили ход командирской мысли:
