Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА
- Ксапа расправить-то файл сможет? - на всякий случай уточняю я.
- Да без проблем! Мы всегда так делаем.
Я все равно мало понимаю. Вернется Ксапа - расспрошу.
- ... Отсюда топливо по этим трубам попадает в топливный элемент. В нем оно сгорает по-тихому, но зато образуется много электроэнергии. Электроэнергия идет на электромотор, который крутит несущий винт. Ну, понятно?
- Понятно, что так просто это не понять. Вот эта штука крутит винт, так?
- Так.
- А сила идет из этой толстой бочки?
- Да. Из топливного элемента.
- А в него течет та вонючка, которую мы из бочек наливаем.
- Правильно!
- Так куда вонючка девается?
- А куда в костре дрова деваются? В дым превращаются! Вот в эту дырку дым вылетает.
- Ну да... В дым, тепло и свет... Так электричество - это свет или тепло?
- Электричество - это такая штука, которую можно превратить и в свет, и в тепло, и в силу, которая наши машины двигает. Это такая удобная сила, которую легко и просто преобразовать во что-то нужное и полезное.
- Ну ни фига себе! Это надо переварить. А посмотреть на электричество можно?
Сергей на секунду задумывается.
- Недавно гроза была. Молнии видел? Это дикое природное электричество. Я не знаю, как лучше объяснить.
- Сила! - восхищаюсь я. - А Жамах говорила... Ну, это неважно. А молнию можно поймать и пустить в твою машину?
- Поймать - запросто! - улыбается Сергей. - Только лучше этого не делать. Для нас молния - слишком могучая штука. Дикая сила! Двигатель видишь? Сгорит на фиг, хоть и железный.
Перевожу чубарам, и идем приставать к Вадиму и Евражке. Евражка лучше меня экскаватором управляет, пусть она и объясняет. Если честно, не хочу я помогать Сергею фильтры мыть. Очень уж воняют все его ведерки и корыта. Охотник не должен ничем пахнуть.
- Надоели они тебе? - улыбается Жамах. - Чупа говорит, ты ничего не скрываешь, но все равно тебя понять трудно. Слова не наши, непонятные. Я ему говорю: "Учи язык".
- Я сам еще мало знаю. А теперь узнал, что и чудики не все знают.
- Они свое дело хорошо знают.
"Какое?" - хочу спросить я машинально. И тут меня - словно дубиной по голове. Они же геологи! На камни охотятся даже если в ручье купаются.
- Жамах, ты права как никогда! - и бегу смотреть, кто чем занят.
Юра из узкой канавы с отвесными стенками, оставшейся после экскаватора, штыковой лопатой делает не такую глубокую, но зато широкую канаву с пологими стенками. При этом старается аккуратно срезать дерн и уложить его на стенки. А самое дно утаптывает ногами. Кажется, работает и работает человек... Но иногда он выворачивает лопату земли с самого дна канавы и, мелко потряхивая лопату, ссыпает землю, пристально разглядывая комочки и камешки. В один из таких моментов я к нему и подхожу.
- На камни охотишься?
- Точно! - улыбается он. - Совмещаю приятное с полезным.
Очень скоро я слышу новое слово: ГЕОЛОГИЧЕСКОЕ ТЕЛО. Узнаю, что чем глубже яма, тем древнее там земля. Только сначала нужно МОРЕНУ пройти. Что такое ЛЕДНИК, и чем глины отличаются от суглинков, что бывают голубые кембрийские глины, которых у нас нет, и что такое вообще ОБЛОМОЧНЫЙ МАТЕРИАЛ. О любимом деле Юра может говорить часами.
До обеда мы с Юрой "окультуриваем" большой кусок канавы. От самой реки и почти до столовой. А в обед узнаем удивительные новости. К Заречным пришли уважаемые люди от Степняков и очень извинялись. Даже двух девок вернули, которых раньше похитили. Медведь рассказывает, что Заречные тоже одну степнячку домой отпускают. Договорились, что весной будут девками меняться, но непонятно, что из этого выйдет, потому что все девки к Чубарам хотят.
Медведь понимает, что извиниться степняки хотели перед нами. Но для степняка что мы, что Заречные - без разницы. И приглашает нас, пока степняки домой не ушли.
Я не лечу. Очень зол на них. Да и моя очередь подходит учиться экскаватором землю рыть. Но девок в машину снова столько набилось, что Платон опять о перегрузе говорит.
- Клык! Тебя Ксапа видеть хочет!
Глушу экскаватор и вылезаю из кабины. Евражка с радостным визгом лезет на мое место.
- Где она?
- Вадим тырнет у себя в ваме сделал! - на ходу объясняет Жук.
Нет. Ни одной летающей машины на площадке не вижу. И гула не слышал. Хотя в кабине экскаватора фиг что услышишь...
В большой зеленой палатке не пробиться, столько народа.
- А я Ксапу видела, - радостно сообщает мне самая молоденькая из вдов. И тут же набрасывается на охотников. - Пропустите, кабаны, Клык пришел.
Охотники раздвигаются, я прохожу к столу. Ксапы тут нет, только раскрытый плоский ящичек на столе, который геологи ноутом зовут...
- Клык, вижу тебя! - ксапин голос раздается прямо из ящика. Нагибаюсь к нему. На крышке - картинка. А на картинке - Ксапа мне рукой машет. В уголке маленькая картинка, на которой охотники толпятся.
- Клык, это ты! - тычет пальцем в маленькую картинку Баламут. И получает шлепок по руке.
- Сколько раз говорил, не трогать экран пальцами! - ругается Вадим.
А я смотрю на Ксапу. Она лежит на кровати. Только на картинке она как будто сидит. Или я на нее сверху смотрю. Подушка, кровать, голубой халатик - все это знакомо по больнице. Жамах в таком халатике ходила. Халатик слегка разошелся, и я вижу, что грудь у Ксапы вся перебинтована. И правой рукой она старается не шевелить.
Не помню, о чем говорили. Обо всем сразу. Помню только, Вадим и вдовы охотников из палатки выталкивают, чтоб я с Ксапой наедине остался.
Я бы целый день Ксапе новости рассказывал, но медсестра Юленька влезает в картинку, узнает меня, радуется, но говорит, что у них обход, он уже в соседней палате, и нам пора закругляться.
- Завтра еще поговорим, - говорит Ксапа, и картинка гаснет. Я выхожу из палатки. Охотники никуда не расходятся, все ждут меня.
- Поговорили? - спрашивает Вадим.
- Пришла Юленька, сказала, что у них обход, и картинка погасла. Что такое обход? - выясняю я у него.
- Это когда самые уважаемые врачи ходят по палатам и говорят, кого как лечить в этот день, и следующий. Очень важное, но скучное дело, - рассказывает нам Вадим. - Я два года назад с переломом ноги лежал. Так каждый день одно и то же.
- Когда я с переломом ноги лежал, Ксапа трижды в день ко мне приходила, за пальцы дергала, - хвастается Баламут.
Вскоре приходит с охоты Жамах. Очень огорчается, что Ксапы не видела, но Вадим говорит, что все записано. Отводит нас в палатку и показывает, как я говорил с Ксапой, от самого начала до самого конца. И даже то, что было до этого, пока Жук за мной бегал.
А вот геологи, узнав про ВИДЕОСВЯЗЬ, грустнеют. Я слышу, как они у вечернего костра перешептываются:
- ... Ну, есть связь. Да не про нас.
- Что так?
- Надзорщики. Строжайшая цензура. Мих хоть почту обещал оставить.
- Тлетворное влияние запада?
- Ну да. Телевизор смотришь? Или реклама, или по сорок убийств на час экранного времени. Сейчас надзорщики детские сказки фильтруют. Фрэд сказал, "Чиполино" зарубили.
- Слышали бы они, как Оксана Джека Лондона рассказывает...
- Тихо ты. Фильтруй базар. Она сейчас - ТАМ. А они - здесь.
На следующий день прилетает Михаил. У Мудра в ваме как раз уважаемые люди собрались. Обсуждаем вчерашний полет к Степнякам. Нехорошо получилось. Одна степнячка из наших возвращаться не захотела. Как из машины вышла, так к своим родственникам - и спряталась. Наши никак такого не ожидали. У нее же здесь девочка осталась. Отец не знает, что делать. Со Степняками, вроде, мир установили. Чего нам теперь с ними ссориться? Они там, мы здесь...
Михаилу рассказываем. Он тоже советует не ссориться со Степняками из-за бабы. Советует охотнику другую взять.
А прилетел он по делу. Просит разрешить заправлять у нас машины, которые далеко летают.
Нехороший день выбрал Михаил. Мудр не в духе, мы все не в духе. Поэтому, наверно, Мудр так странно поступает.
- Пусть твои летчики заправляют машины на нашей земле, - говорит. - Но раз они летают в нашем небе, ходят по нашей земле, они должны говорить на нашем языке! - и даже кулаком себя по коленке бьет.
Думает Михаил, глаза в землю опускает. Но потом поднимает взгляд, смотрит прямо в глаза Мудру и улыбается.
- Хорошо! Будет так, как ты сказал! Завтра же привезу трех пилотов, пусть учатся говорить на вашем языке. Пока не научатся - в небо не пущу. Мудр, ты скажи людям, чтоб помогли нашим летунам ваш язык выучить.
И тут же уходит. А мы еще долго обсуждаем. Я геологам рассказываю, они только плечами пожимают.
- Прав Мудр. Если живешь на чужой земле - знай язык хозяев, - говорит Платон. Потом задумывается: - А жить эти летуны где будут?
- Палатку поставим. А кончим ручей - можно щитовой хыз соорудить, - предлагает Юра.
Но тут меня Вадим в палатку зовет. Время связи с больницей.
Вырыли новое русло, пришло время старое закапывать. Я думал, лопатами работать будем. Но Юра садится за руль экскаватора. Евражка - к нему на колени. Юра едет к куче земли, где мы глубокую канаву рыли, вгоняет в нее передний ковш, поворачивает, чтоб земля не высыпалась, и везет назад. У старого русла останавливается, ковш опрокидывает - и земля вся высыпается, запруживает ручей. Юра с Евражкой еще два раза землю привозят. Вода перед плотиной скапливается. Поднимется - в новое русло пойдет.
