Хозяин Заброшенных земель - Дмитрий Лифановский
Значит, выжили Лакапины в этой кутерьме. Ну, им же хуже. Но разобраться с ними придется.
— Майку нашли?
— Та нашли. В поганой яме за кухней тырилась. Отмывается щас.
— Целая.
— Да чо с ней будет? — махнул рукой мужик.
— Ясно, — я повернулся к десятнику, — Значит так, Корнев. Командуй своими. Разбивай на десятки, назначай старших. Через два часа жду от тебя доклад о раненых, больных и убитых. На счет убитых, распорядись сжечь, как полагается. На тризну времени нет. До рассвета надо уйти. Ну, и приоденьтесь, что найдете.
— А эти? — он, яростно сверкнув глазами, мотнул головой в сторону жмущейся у барака кучки выживших гвардейцев.
— С эти потом разберемся. Все, выполнять, – я повернулся к мужичку, — Веди.
А сынок-то похож на папашу. Лакапин старший оказался таким же длинным худым и рыжим. Разве что лицо с годами потеряло слащавую приторность, приобретя хищные черты. Рядом с главой рода сидел тоже рыжий, но, в отличие от дяди и двоюродного брата, довольно упитанный второй Лакапин. Мужики без намека на пиетет примотали двух магов простынями к стульям.
— Сдохнешшшшь, тварь! На дыбе сдохнешшшшь! — зашипел Станислав Матвеевич, вращая глазами, едва я зашел в комнату, — Император ваше семя гнилое черное с корнем вырвет!
Вот человек. Ему бы о вечном подумать — Валгалле, Ирии, владениях Аида или куда еще направится его продажная душонка, а он угрожает.
— Император далеко, а ты здесь, — усмехнулся я.
— Дерзок, чернь! — лицо Лакапина налилось дурной кровью.
— Это ты что ли благородный, боярство купивший за гривны и предавший своего князя при первой возможности? Так вычеркнули вас из благородных семей Великого Княжества. Сыночка твоего, как с князем Лобановым побеседует, думаю, повесят. Ну, а потом и тебя, пожалуй.
— Сдохнешшь! Сдохнешшь! Сдохнешшь! — задыхаясь забормотал Лакапин, на сухих губах выступила густая пена, — Опоили подло. Иначе уже корчились бы на дыбе, быдло!
— Это вряд ли, — улыбнулся я, доставая из хранилища подавитель, который снял когда с Зоряны и надевая на бывшего боярина. Надо будет потом рассказать юной княжне, что пригодилась ее «украшение», как раз по прямому назначению. Интересно, где сейчас девчонки? Вроде на фронт собирались. Зря. Не дело таким красавицам воевать. Еще один подавитель застегнул на шее испуганно сжавшегося толстячка.
— Ярл! Где ярл⁈ — раздался чей-то крик из коридора.
— Приглядывайте за ними, — скомандовал я охотникам, караулившим Лакапиных, и вышел из комнаты. Тут же ко мне подскочил боец с перемотанной тряпкой головой.
— Ярл, там еще пленных нашли.
— Ну, так давайте их к остальным, — пожал я плечами.
— Нельзя, пораненые они, еще и аристократы, ну и… — мужичок замялся, — Сам погляди, ярл.
Что там еще такое? Аристократы и аристократы. Все одно кареты для них у меня нет. Поедут на общих основаниях в кузове, если раненые, а нет, так и вовсе пешком пойдут. А будут гонор свой показывать, тут оставлю. Имперцы придут, раскланяются перед ними, шляпой по полу помашут. Или шлепнут, не глядя на титулы, что скорее всего.
В конце длинного коридора виднелась массивная дверь сколоченная из половинок березовых стволов и обитая железными полосами. За дверью лестница с земляными хорошо утрамбованными ступеньками. И еще один коридор, укрепленный просмоленными бревнами с низенькими дверьми. В конце коридора у двух открытых камер столпились шушукаясь мои вояки. С третье двери два мужика пытаются сбить замок. Тот пока не поддавался, но это дело времени. Стоило мне подойти, люди расступились. Я шагнул в смрадную, освещенную магическим светильником коморку.
Так вот куда делись лобановские спецназеры! У вбитых в землю столбов с поперечной перекладиной, на которой болтается обрезанная веревка, лежит обнаженное тело молчаливого командира группы. Руки неестественно вывернуты, к ногам привязана гиря, на лодыжках рваные раны, сквозь которые белеют кости, лицо искажено мукой. Но парня я узнал сразу.
— Живой?
— Живой, вроде, — тихо произнес кто-то за спиной, — Отходит.
А вот хрен им! Меня разобрала злость. Нельзя чтобы человек умер вот так, дождавшись освобождения. Неправильно это, несправедливо! Зажужжала аптечка, замелькав огоньками, и человек задышал глубже, а сквозь стиснутые зубы раздался стон.
— Что стоите⁈ — рявкнул я, — Носилки ищите! Из дверей сделайте! Нельзя ему сейчас спину сгибать.
Народ засуетился.
— Ярл, тут еще…
Я метнулся в соседнюю камеру. Вонь ужасная. Калом, мочой, разложением. Но я как-то уже начал к ней привыкать. Принюхался. А вот и остальные разведчики! Не все. Всего лишь трое… Двое… Один точно мертв. В стеклянных глазах отражается светильник.
— Этим тоже носилки. Вытаскивайте всех наверх.
Аптечку пока тратить не стал. Мертвому не поможешь, а живые, вроде, в экстренной помощи не нуждаются, а там Карл поможет.
— Найдите Кайсара, путь отправляет в лагерь посыльного. Лекарей сюда срочно. Скажете ярл приказал!
Послышался удаляющийся топот. Зашевелились! А то стоят ушами хлопают — тютюни! Раздался звон железа и глухой стук. Замок третьей двери сдался народному напору.
— Ля, тут баба!
Еще лучше!
— В сторону! — двое из ларца воевавшие с замком отступили к стене. В темном углу камеры скрючилось существо. Торчащая из лохмотьев грудь, шикарная, кстати, грудь, если бы не состояние хозяйки. Тоненькие ручки и ножки закованы в цепи, вбитые крюками в стену. Голова с серым колтуном волос безвольно лежит на коленях. На худенькой шейке виднеется подавитель. Магиня. Сильная, раз не пожалели артефакт.
Женщина с тихим стоном подняла на меня взгляд:
— Федор? — едва слышно выдохнула она и попыталась прикрыться руками. Не получилось. Руки не поднимались под тяжестью цепей. Некогда ярко-синие, бездонные, а сейчас блеклые, потухшие глаза наполнились слезами.
— Рогнеда⁈
Глава 15
Корнев держался неестественно прямо, словно его спина была выкована из стали. Перечеркнутое шрамом некрасивое лицо было спокойным, но в глазах читалась решимость. И не было уже в его поведении той ироничной бесшабашности и гонора, которые он показал при первой нашей встрече. Он подошел ко мне, щелкнул каблуками и вытянулся в струну:
— Решили, ярл, — в сиплом тихом голосе слышалась непреклонность, — Пробиваемся к своим.
— Уверен, старший десятник? Зимой в вашем состоянии пройти почти полтыщи верст шансов
