Уильям Форстчен - Солдаты
Следующий вниз по течению корабль был объят огнем, связанные в узел паруса горели как факелы. Ганс бросил свою атакующую линию вперед; они должны захватить ворота. Он увидел темную колонну, выходящую из ворот, пехоту бантагов и его сердце сжалось.
А потом началось восстание. Пехота бантагов, зажатая со всех сторон тысячами обезумевших от страха чинов, попыталась отстраниться от столкновения с толпой, рубя ятаганами, избивая прикладами винтовок, коля штыками, пробивая себе путь через свалку.
Пойманные между двух огней, чины, наконец, взорвались. Ужас толпы выплеснулся на своих мучителей, и через несколько секунд вся территория доков от одного конца до другого превратилась в ужасное и ожесточенное восстание, местом революции замученных рабов против их безжалостных и жутких хозяев.
Бантаги были деморализованы, они исчезали в этом бушующем шторме восстания.
— Держаться вместе! — проорал своим подчиненным Ганс. — Не затеряться в этом! Захватить ворота и держаться там!
Он направил линию вперед, медленно продвигаясь, сохраняя напор, холодно и логично осознавая, что если он может толкнуть чинов назад, сохраняя их вместе, паника захватит их, и они набросятся на своих врагов. Земля была скользкой от крови, близко шагать было невозможно из-за массы тел. Его линия солдат, наконец, разделилась на две части, между насыпью вдоль стены и нижним доком, чины сотнями кишели на крутом склоне, разделяя две группы.
Когда у него получилось, он посмотрел вниз на корабли справа от него. Большинство из них горели, один из них пылал словно плавильная печь, бантаги объятые пламенем бросались за борт.
«Проклятье, скорее всего, загружен керосином», подумал он.
Внезапно они оказались у ворот… которые висели распахнутые настежь, тела, разбросанные в беспорядке на входе, большинство из них были чинами, но также там валялось с полдюжины бантагов. Крытые вагоны, которые по его опасениям могли использоваться в качестве заградительного барьера на его пути, были охвачены пламенем. Он почти чувствовал жалость к одинокому воину, бегающему взад-вперед, очевидно обезумевшему от страха; оружие потеряно, растущая толпа чинов под ним дразнила и кричала на него. Внезапно он рухнул и свалился боком в ожидающие руки толпы. Боевые действия развернулись на улицах города, исторгая долго подавляемый гнев.
Он повернулся, посмотрел вниз на доки. Если бы было возможно пожалеть бантагов, то он бы сейчас так и сделал. Они больше не были внушающими ужас властелинами. Некоторые до сих пор сражались, несколько их дюжин сформировали каре, держа штыки наружу. Большинство были просто погребены толпой. Он видел одного бантага поднятого в воздух, удерживаемого наверху дюжиной чинов, он слабо брыкался, пока толпа рвала его на куски, избивая дубинками, разрезая ножами; один чин, держащий бантагскую винтовку, воткнул штык в бок воина, вытащил его, затем снова воткнул.
Пламя продолжало распространяться вдоль доков, прыгая с корабля на корабль, жадно пожирая паруса, просмоленные канаты и доски палуб, уничтожая запасы керосина и ящики с боеприпасами.
Он прислонился к городской стене, опершись на минутку, чтобы перевести дух.
— Ганс, ты в порядке? — спросил Кетсвана.
Очевидно, что он был в восторге от резни; карабин перекинут через плечо, волосы на голове взъерошены, сабля все еще в руках, и с нее капала кровь.
Ганс кивнул.
Здесь было чертовски горячо, все усугублялось пожарами и напором толпы. Над головой пророкотал летательный аппарат, скользя вниз к реке, передний стрелок палил по одинокой джонке, которой удалось отчалить от причала. Вода вспенилась вокруг корабля, трассировочные пули прошлись по палубе, сбивая с ног бантагский экипаж, паруса вспыхнули пламенем, дикое истерическое веселье раздалось от тысяч чинов вдоль речного побережья. Пока Ганс смотрел на него, парящего мимо ,у него сформировалась мысль, желание, чтобы он оказался на нем, выше всего этого безумия, крови и хаоса, там, где он мог успокоить свое колотящееся сердце и вдохнуть холодный воздух.
— Легко, так чертовски легко! — возбужденно произнес Кетсвана.
— Пока нет, черт подери! — рявкнул Ганс, переключая внимание. — Во-первых. Подбери несколько наших чинских сержантов. Заставьте людей, там внизу в доках, организоваться и потушить пожары. Нам нужны эти корабли и припасы на их борту.
Кетсвана посмотрел на него.
— Более это уже не рейд; мы собираемся удержать это место.
Его компаньон разразился усмешкой. Он указал на южную оконечность дока, где он сначала обнаружил два броневика. Корабль по-прежнему находился там, огонь лизал его носовую часть.
— Я хочу сохранить эти броневики. Мы можем использовать их. Затем, собери отряд отправляйся в город и узнай, есть ли какие-то очаги сопротивления. Постарайся найти там вождя или правителя из людей. Я возвращаюсь на аэродром, мы должны привести в порядок летательные аппараты, и узнать, есть ли какие-либо силы, идущие на нас из-за пределов города.
Он вырвался из сумятицы около ворот, жестом указав знаменосцу и горнисту следовать за ним. Двигаясь назад вдоль стены, он пришел в ужас от размаха бойни, оставшейся по их следу. Он повидал слишком много сражений, но не было ничего хуже, чем место после кровавого убийственного бунта. Мертвецы были не просто застрелены, они были разорваны на части, люди и бантаги сплелись в смертельном объятии, руки каждого вокруг горла другого, цепляясь друг другу в глаза; кровь, мозги и перекрученные внутренние органы покрывали набережную. Сотни чинов бродили бесцельно, многие из них получили серьезные ранения, но все еще были способны наброситься на бантага, если видели малейший признак жизни.
Он достиг северо-западного угла стены. Аэродром снова находился в поле зрения. Горящие дирижабли валялись на земле, также горели участки сухой травы, густой белый дым закручивался вверх. В отдалении он услышал несколько выстрелов. Ганс успел мельком увидеть ангары броненосцев, строения были объяты пламенем. Он двигался медленно, еле переводя дух после боя, достигнув сарая, который должен был быть штабом аэродрома. Перед собой он увидел Джека, выкрикивающего приказы, тот в раздражении широко развел руки при приближении Ганса.
— Будь все проклято! Где вас черти носили?
— Сражался в битве.
— Это ваша работа стоять в этом чертовом месте и отдавать приказы. Я не командир наземных сил, а это то, что мне пришлось делать здесь по вашей милости.
Ганс улыбнулся раздраженному Джеку.
— Один из моих парней, который только что приземлился, сказал, что он летал на несколько миль на северо-восток. Вы знаете, что там стоят лагерем должно быть несколько полков бантагов, и что они уже занимают боевой прядок?
— Мы должны были ожидать этого, — сказал Ганс, заставляя себя скрыть удивление.
— Мы сделали здесь нашу работу, Ганс. Давайте свалим отсюда к черту, пока можем.
— Сколько дирижаблей осталось?
Джек огляделся на сущий беспорядок на аэродроме.
— Мы потеряли девять при подлете, во всяком случае, я думаю о таком количестве. Еще полдюжины заблудились или повернули назад. Мы посадили двадцать-пять, с едва достаточным количеством топлива, чтобы добраться домой. Давайте разгрузим оружие, передадим его чинам, таким образом, я смогу вытащить наши дирижабли отсюда.
Ганс покачал головой.
— Воздушный флот остается здесь.
— Что?
— Только то, что я сказал. Подбери один корабль с хорошим экипажем, чтобы не заблудились, и отправь их обратно в Тир с известиями, что мы сделали. Я напишу сообщение до того, как они отправятся.
Джек подошел ближе.
— Ганс, вы знаете, и я знаю, что не таков был план, при котором я согласился лететь. Рейд состоял в том, чтобы совершить погром в Сиане и, мы надеялись, вызвать восстание, чтобы связать им Джурака и перерезать снабжение. Если вы и ваши люди собираетесь остаться, то я должен развернуть мой флот и возвращаться в Тир. Мы выполнили миссию. Я хочу, чтобы дирижабли убрались отсюда сейчас.
Оба быстро наклонились, когда пуля, завывая, пролетела мимо. Повернувшись, Ганс увидел нескольких бантагов на стене. Чинские солдаты, стоящие вокруг двоицы, дали ответный залп, заставляя бантагов пригнуться.
— Будь оно неладно, Ганс, дюжина бантагов с винтовками может изрешетить остаток моих кораблей. Я должен поднять их вверх и убраться отсюда. Это место чересчур горячее.
— Я знаю это. Взлетай, у нас все еще есть пара часов светлого времени суток. Отправься на восток, до дороги, захвати с собой еще несколько дирижаблей и лети к лагерю, где готовятся вражеские войска, и расстреляй их сверху. Пусть они запаникуют. Если сможешь, отправь кого-нибудь на двадцать или тридцать миль далее по путям и перережьте телеграфную линию в нескольких местах. После заката, возвращайтесь и приземляйтесь сюда. К тому времени мы обезопасим это место.
