Анна Чащина - Бог со звезды

— У вас, волшебников, есть мерзкая черта, говорить на неизвестном другим языке, — не выдержала я.

Это чудовище рассуждало о моем погибшем ребенке, как о каком-то чудесном снадобье. Невыносимо.

Я с трудом сдержала эмоции и выдавила из себя фразу на отвлеченную тему:

— Волшебники хранят столько темных секретов, но не слишком ли их много накопилось?

— Думаешь, мы страшные твари, да? Запомни, мир идет вперед, потому что кто-то постоянно приносится в жертву прогрессу. Это и есть закон жизни. Думаю, ты как никто знакома с ним, верно? Как Стоуш узнавал рецепты снадобий? От учителя? Из книг? А кто и как писал те книги? Видишь ли, любому открытию предшествуют чьи-то смерти. Мне странно слышать подобные бредовые речи от дочери палача.

— Когда ты говоришь о моем ребенке, я не могу оставаться равнодушной. — Я мелко дрожала, пытаясь удержать гнев внутри. — Рассуждения о теле, которое не было предано земле, а забрано для ваших опытов, вопреки воле его матери. Не жди, что я буду радоваться. И бог со звезды тоже.

— О, как ты заговорила! Какое тело? Маленький комок плоти, который и ребенком-то язык не повернется назвать. Да и вообще, чего же ты сбежала от счастливого отца? Или он не подозревает, что мог стать им? Я мог бы доверить тебе великое знание, но, как обычно, ты поставила чувства впереди логики и здравого смысла. Тухни в неведении, саранча. Сама ты никогда не узнаешь тайну своих предков, поняла? Идем наружу, хватит пялиться в стекло.

Я на мгновенье закрыла глаза, едва сдерживая слезы. Как не сойти с ума и удержаться на тонкой грани между яростью убийцы и желанием выжить? Ненависть разрушает, она превращает в одержимого жаждой мести безумца, лишает любых целей, кроме той, единственной, и приносит в жертву тебя самого.

Не хочу такого будущего.

Я открыла глаза и встретилась взглядом с Крисом. Он проникновенно заглядывал мне в душу, страстно желая покопаться там своими запачканными руками. Ну, уж нет.

— Ты прав, иногда эмоции побеждают во мне рассудок. Но ведь я только наполовину женщина, помнишь? Покажи мне остров, и отныне я буду паинькой.

Крис удивленно развел руками и заулыбался.

— Приятно удивляешь, Келан. Идем. Уверен, ты останешься под впечатлением.

Богдан лежал на кровати и сквозь сон слушал звуки города, доносящиеся сквозь раскрытые окна.

Келан ушла очень рано, он почувствовал, как она поднималась с постели, но не проснулся. Усталость томной волной разливалась по телу. Какое-то непонятное предчувствие уже давно не позволяло ему расслабиться и просто наслаждаться жизнью.

Они не жалели себя. Каждый раз кидались в омут чувств, как в последний раз. Богдан клялся, что удержится на самом краю. И с каждым днем ему все труднее было представить свою жизнь без Келан. Шантийка незаметно проникла в сердце, захватила душу. Он прекрасно знал обстоятельства и представлял последствия. Но логика отказывала, когда девушка находилась рядом.

Она никогда ничего не просила. А Богдану хватило бы одного взгляда огненных глаз, чтобы пойти на любые безумства. Ему хотелось навсегда остаться рядом, защищать, любить. Когда они с Келан были вдвоем, Богдан испытывал не только страсть, но и умиротворенный покой. Но стоило ей исчезнуть на время по каким-то своим делам, как он начинал терзаться мучительными раздумьями. Богдан понимал обреченность их союза. С ужасом ожидал признаки того, что Келан становится мужчиной. Боялся ее потерять и не мог отрицать: у них нет будущего.

Так как же смириться с тем, чему противишься с такой же страстностью, как принимаешь ласки любимой?

Их не просто физически влекло друг к другу. Богдан считал, тут есть нечто большее, чего не возникало даже с Лизой. Страх потери, доводы разума… Когда они с Келан смотрели в глаза друг друга, то находили там одинаковые чувства — одновременно безумную надежду и обреченность.

Келан думала, он бог. Богдан знал, она генетический эксперимент. Но все это становилось неважным, потому что ему было так хорошо, так спокойно рядом с ней. Доверие, иногда оно существует. Любовь и доверие.

Около месяца они вели тонкую работу, раскапывая то, что дало бы Богдану столь необходимое ему оружие: доказательства и влияние, с помощью которых он смог бы диктовать условия волшебникам. С помощью Келан Богдан связался с одним из самых могущественных кланов палачей, давно недовольных сложившейся ситуацией. Их глава, старый жевлар Винту, оказался источником любопытной информации.

Волшебники всячески пытались перетянуть на себя «одеяло» влияния и реальной власти, оспаривая вековую традицию распределения ресурсов и политического влияния на территориях. Незаконно присваивали обширные, ранее нейтральные земли, ратовали за все более неравномерное распределение обязанностей между ступенями. Волшебники сами нарушали ими же созданные законы равновесия. Накипающее раздражение, обиды и страх потерять выгодные позиции подталкивали палачей к странным союзам и опрометчивым поступкам. Богдан был нужен им, а они ему. Палачи имели огромное влияние и власть, лишь немного уступая в связях волшебникам. У тех на службе стояла волшба или, что более вероятно, некие сохранившиеся технологии. Палачи же действовали по старинке, но не менее эффективно: развитая сеть шпионов, подкупы, подставы, наемники с их виртуозными умениями.

Волшебники и палачи балансировали на тонкой грани, периодически отнимая друг у друга пальму первенства и делая хорошую мину при плохой игре в случае неудач. Они выигрывали маленькие победы, но опасались масштабных действий, ограничиваясь политическими играми. Видно, в их памяти еще свежи были последствия двадцатилетней войны.

Богдан надеялся, что дальше этого дело не пойдет. Они не могли не понимать, к чему приведет разрушение устоев, на которых базируется социальный строй целой планеты. Но вот сместить полюса власти… Раз у волшебников сейчас это получается успешнее, значит, палачи как никогда заинтересованы в том, чтобы вернуть хотя бы прежнюю долю пирога. Хотя при случае откусить побольше они, несомненно, попытаются. Богдан понимал, что вступать в игру должен сейчас, пока сохраняется взаимная заинтересованность. Как только он станет им не нужен, кто знает, не используют ли палачи против недавнего союзника весь «дружеский» арсенал? Даже при том, что, как и прочие, считают его иномирцем, богом со звезды. И они не так уж далеки от истины. Однако хватит ли запаса их веры для его безопасности? Богдан не был в этом уверен. На станцию его могли поднять по первой же просьбе, но ни от яда, ни от стрелы такая готовность не убережет. Вся надежда была на Келан. И порой Богдан с ужасом думал, чем ей отплатит…

Зима закончилась, весна все увереннее вступала в свои права.

Сегодня наверняка будет ясный день.

Богдан сонно заморгал и вздохнул, медленно стряхивая оцепенение сна. С тех пор, как они с Келан перебрались в гостиницу в центре города, он перестал чувствовать постоянную слежку за собой. Она, конечно, никуда не исчезла, на это было бы глупо рассчитывать. Но теперь Богдан, по крайней мере, мог побыть в одиночестве, не думая о постоянном пристальном взгляде в спину.

Богдан сел и с наслаждением потянулся. Из распахнутого окна шла бодрящими волнами свежесть, где-то внизу раздавались голоса, грохот повозок — обычные звуки пробуждающегося города. Он неспешно провел рукой по груди. Амулет исчез. Богдан нахмурился, а потом вспомнил, что надел безделушку на Келан, и успокоился.

Он уже давно подумывал разломать его и порыться внутри, но все чего-то тянул. Богдан предполагал, что черный кругляш — обычный передатчик. Но с кем и зачем связываются волшебники? Между собой? Все ли они знали, что носят на груди? Богдан считал, что нет. Скорее всего, о действительной роли амулета имели представление лишь высшие мастера. Прочие же с гордостью таскали клановый знак ступени, не ведая, что поставляют информацию тем, кто умеет ею правильно распоряжаться. Именно поэтому Богдан и начал «забывать» амулет дома.

Правда, он боялся, что такие действия вызовут тревогу незримых соглядатаев, и Лео подтвердил его опасения, напомнив, что клановый знак отличия — это обязательный атрибут первоступенцев, типа идентификационного кода принадлежности. Он убедил Богдана в безопасности ношения безделушки, поскольку Яша мог заглушить передатчик, если возникнет такая необходимость. Богдан для проформы поворчал, но к совету прислушался. Хотя иногда все же оставлял амулет дома или давал поносить Келан.

С некоторых пор Лео и Яша стали для Богдана близкими товарищами. Они были для него не только информационной и технологической поддержкой, но и моральной. Некой ниточкой, по-прежнему связывающей его с домом, с такой далекой и совсем другой реальностью. Митька всегда был очень занят. Он доводил расследование на станции до логического конца, занимался организационными и прочими вопросами. Работа есть работа. За прошедшие месяцы они поговорили всего лишь раз. А Богдану жадно хотелось общения со своими. Отчасти потому, что он боялся окончательно потерять связь с людьми. Оказалось, Янус затягивал мгновенно и потом уже не желал отпускать. Время от времени Богдану казалось, что он никогда и не был на орбите, а та жизнь — обыкновенный сон. Реальна лишь эта. Среди волшебников, палачей, рядом с Келан. В такие моменты ему приходилось сурово напоминать себе, ради чего он находится на планете.