Андрей Чернецов - Слепящая пустота
— Я — долбаная Алиса в долбаной стране долбаных чудес, — зло пробормотал Харон, не решаясь входить в туман.
Что-то подсказывало — делать это без средств дыхательной защиты не стоит.
Апологет пошел вдоль забора, по узкому коридору чистого воздуха. Разглядеть, что творится по ту сторону, где, по идее, должна находиться теплоэлектроцентраль, было невозможно. Мутное марево горячего воздуха плотной завесой скрывало заснеженный город.
Под ногами зеленела сочная трава. Иногда попадался мелкий мусор: смятые пластиковые бутылки, пачки от сигарет, надорванные картонные упаковки. Обычное дело в Парке Артема.
«В том парке, который существовал до Катастрофы», — тут же мысленно поправил себя Харон, заряжая вселяющую некоторую уверенность «Гюрзу».
Мертвеца он заметил, когда обо что-то споткнулся. Апологет посмотрел под ноги, с удивлением обнаружив в густой траве мертвое тело. Человек в сталкерской экипировке вытянул вперед правую руку, словно пытаясь дотянуться до спасительного забора. Значит, он спокойно прошел через туман, погибнув только здесь, в достаточно безопасном, на первый взгляд, месте? Присев рядом с трупом, Харон рассмотрел в спине бедолаги пулевые отверстия. Это означало только одно — аномальная зона не такая уж и необитаемая. Лидер коммунистов зачем-то соврал ему.
— Ну вот он, мой призрачный шанс, — проговорил апологет, стягивая с мертвеца противогаз.
Тот оказался что надо: ИП-2М, изолирующий, с клапаном для питья. На гладко выбритом затылке покойного темнела татуировка — перевернутая сатанинская пентаграмма. Труп казался свежим, неизбежного запаха разложения не было.
Харон надел противогаз строго по инструкции: просунув вовнутрь ладони, широко раздвинул пахнущее резиной нутро, натянул защитную маску на подбородок и лишь затем — на лицо. Средство индивидуальной защиты плотно прилегало к скулам. Малейшая ошибка в размере, и он труп. Апологет осторожно вдохнул, затем медленно выдохнул. Дыхательный мешок функционировал нормально, регенеративный баллон тоже был в норме.
— Спасибо, друг!
Харон еще некоторое время постоял рядом, собираясь с силами, и затем, решившись, медленно вошел в туман.
* * *Завеса тумана оказалась еще одной иллюзией. Понадобился всего лишь один короткий шаг сквозь плотное клубящееся нечто, чтобы выйти из непроницаемой белизны на узкую пешеходную дорожку. Слева — длинный бетонный забор, справа — проезжая часть, за которой простирается густое переплетение неестественно буйной зелени. У дороги отлично сохранившийся рекламный щит — мужчина в зимней куртке, расслабленно попивая пиво, любуется заснеженными пиками далеких гор. Надпись вверху гласит: «Будь-яка подорож починаэться з першого кроку».[11] Лучше и не скажешь. Гениальный идиотизм!
Камни на противоположной стороне не внушали доверия, уж очень сильно походили на «менгиров» — неподвижных тварей, часто маскирующихся под бесформенные обломки. Большая часть тела хищника пряталась под землей, на поверхности оставалась лишь похожая на обломок бетона голова, из которой в подошедшую слишком близко жертву выстреливала парализующая липкая дрянь.
Серые плиты забора пятнали черные граффити, но когда Харон подошел ближе, то понял, что это не рисунки, а силуэты сожженных людей. Тех, кто проходил здесь, когда произошла Катастрофа. За мгновение превратившиеся в пепел, тела навечно въелись в бетон, продолжая вышагивать к неведомой цели уже «по ту сторону». Особенно неприятно поразили две идущие рядом фигурки — совсем маленькая и немного побольше. Та, что побольше, держала маленькую фигурку за руку. Мать с ребенком? Брат с сестрой? Теперь этого уже никогда не узнать.
Апологет осторожно шел вдоль забора, стараясь держать в поле зрения разбросанные в беспорядке обломки камней. В какой-то момент что-то заставило обернуться. Странное чувство, будто кто-то изучающее смотрит тебе в спину. Холодный кинжал враждебного взгляда вошел точно под правую лопатку.
Одного из жуткого «граффити» на заборе не было. Того самого, с двумя маленьким фигурками. Харон выругался, ускорив шаг. Затем, не выдержав, снова обернулся, заметив в дальнем конце улицы две черные фигуры, медленно скользящие под деревьями. Апологет побежал, на ходу вытаскивая из рюкзака пистолет. От кого он собирался отстреливаться? От давно сожженных адским крематорием призраков? Нет. Пистолет нужен для другого. Пустить пулю в висок, когда станет совсем невмоготу. Единственный правильный выход. Но не присоединится ли он к местным неприкаянным теням, если погибнет в этом жутком противоестественном месте? Может, «кто-то» как раз и хотел, чтобы он так поступил?
Бетонный забор закончился. За ним открывался поросший березами парк. Краем глаза Харон заметил странное изумрудное свечение, просматривающееся среди деревьев. Опасность он почувствовал слишком поздно. Невидимые руки тисками сдавили виски. Апологет покачнулся, падая на колени. Изумрудный свет сделался ярче. Харон пытался отвести взгляд, но не смог, с ужасом понимая, что отныне собственное тело уже не принадлежит ему.
* * *Что-то настойчиво желало затащить его поглубже в парк. Апологет изо всех сил сопротивлялся неведомой силе, пытаясь отползти по асфальтированной дорожке ближе к проезжей части. Каждое усилие, противное воле неведомого кукловода, вызывало приступ страшной испепеляющей разум боли. После того, как его вывернуло прямо на асфальт, Харон сдался, расслабив мышцы. Невидимые ладони бережно обхватили лодыжки и медленно потащили человека к березам. Апологет не сопротивлялся. Рука с зажатым пистолетом безвольно ползла по асфальту. Следовало прицелиться и выстрелить в проклятое зеленое свечение, но он откуда-то знал, это ничего не даст: тварь, поймавшая его в ловушку, не имела материального тела. Вспомнились слова председателя совета народных комиссаров, произнесенные напоследок. Вот она, станция «Смерть», всего лишь в нескольких метрах.
— Дошел… — прошептал Харон, глядя в далекое светло-голубое небо. — Все-таки дошел… старый дурак…
Апологет расхохотался. Смех прозвучал настолько неуместно, что тянувшая его за ноги тварь неожиданно ослабила контроль. Этого вполне хватило, чтобы успеть поднести к виску холодное дуло, сулящее блаженное успокоение. Палец скользнул по спусковому крючку. «Гюрза» приготовилась к решающему броску, броску милосердия для отчаявшегося хозяина.
— Не стоит это делать!
Человеческий голос прозвучал откуда-то со стороны проезжей части. Лежащий на спине Харон увидел идущего к нему человека. Человека, которого просто не могло существовать. Человека, чье присутствие в одночасье рушило всю страшную картину окружающего мира.
— Этого просто не может быть, — апологет снова расхохотался. — Это безумие… я сошел с ума… я умер…
Приближающийся незнакомец дружелюбно улыбался.
Наверное, так бы могла улыбаться сама смерть, выбрав для своего появления один из самых диких образов, какие только могли существовать в издыхающем мире.
Харон оценил шутку и, закрыв глаза, принялся тихо читать всплывшую из глубин изувеченной памяти старую молитву. Что-то в ней было про долину смерти и зло, которого не следует бояться. Ломающаяся соломинка для нахлебавшегося ледяной воды утопающего.
* * *— Давай руку!
Апологет открыл глаза, глядя на нависшего над ним незнакомца.
— Тебя нет.
— Скорее!
— Я брежу.
— Хочешь погибнуть? — незнакомец с интересом рассматривал Харона, в широко раскрытых голубых глазах застыло искреннее удивление.
— Станция «Смерть»… близко… совсем… уйди… не мучай меня…
— Дай мне свою руку. Важно, чтобы ты это сделал сам, по собственной воле. Тогда она тебя отпустит.
— Кто она?
— Смерть!
— И когда пойду я долиной смертной тени…
— Руку!
— Не убоюсь я зла…
— Ну скорее же…
— Зачем ты искушаешь меня, дьявол?
— Потому что ты нужен мне.
— Зачем?
— Чтобы спасти невинную жизнь.
— Дьявол не может никого спасать…
«Будь что будет», — промелькнула безумная мысль, и Харон протянул руку, уверенный в том, что зависший над ним призрак не имеет тела. Но произошедшее вслед за этим окончательно сбило с толку. Крепкий мужчина с силой потащил апологета прочь от берез, прямо на середину проезжей части. Еще пара секунд, и Харон уже крепко стоял на ногах, очумело озираясь по сторонам. Изумрудное свечение в парке померкло, съежившись, а неожиданный спаситель возвышался рядом и белозубо улыбался из-под широких полей старомодной шляпы. Теперь апологет мог рассмотреть его во всех подробностях. Перед ним в небрежной позе стоял здоровенный широкоплечий американский ковбой, словно сошедший с экрана какого-нибудь допотопного вестерна.