Олег Верещагин - Там, где мы служили...
— Не стоять!
Дальше первых двух комнат, в которых предусмотрительно никого не было, контратаковавшие не прошли. Чего-то подобного лейтенант Миларос ожидал, и был готов к отражению сюрприза. В коридоре второго этажа начался ближний бой, постепенно откатывавшийся обратно к лестничным площадкам. Штурмовиков хорошо готовили к боям в зданиях — и попытка контратаки была заранее обречена…
…Баррикада из мешком и трупов, перегораживавшая коридор, оказалась для бандосов непреодолимым препятствием. Было просто невероятно, что такое количество свинца, носившееся в коридоре, убивает не так уж многих — тем более, что расстояние боя было мизерным. Витька задумался об этом позже, а в тот момент он просто стрелял между двух мешков в расплывчатые от дыма и пыли серо-зелёные тени, метавшиеся впереди. Сверху на него сыпался песок из распоротого пулей мешка; кто-то громко, тяжело стонал неподалёку, а Шарло, стоя на колене, лупил из автомата поверх головы Витьки, осыпая его дождём гильз. Потом штурмовики начали перебегать вперёд, прикрывая друг друга, а Витька немного задержался, меня ленту в РПД.
Бой вывалился на лестничную площадку, как пьяный мужик. Навстречу подбежавшему Витьке полз на боку, подволакивая ноги, парень из 1-го отделения, за ним размазывался широкий, яркий, как неон, след. Витька остановился, нагнулся помочь — парень обругал его по-английски и простонал:
— В бой, вперёд… я потом…
Витька добежал до угла и обнаружил, что схватка уже идёт на лестнице, причём бой какой-то дикий, смесь перестрелки с рукопашной, в которую сверху лупят, не разбирая своих и чужих, бандосы. Мальчишка ляпнулся спиной в стену и, уперев пулемёт прикладом в бедро, ударил вверх. Попал — в одного, второго… второй рухнул прямо вниз, через перила, в схватку, как мешок. На Витьку посыпалась каменная крошка, но стрелявший в него, цепляясь рукой за перила, перевернулся вокруг себя и осел на ступени, держа автомат стволом вверх. Голова свесилась между перилами, кровь из раскрытого рта лилась на дерущихся сверху.
Несколько штурмовиков забросили тесаки с тросами, используя их, как «кошки», наверх, на площадку третьего этажа. Каждый бросил туда по три ручных гранаты, и они полезли наверх, как пауки по паутине. Первый перескочил на площадку, исчез… Второй протянул руку — перехватиться за перила, но рука повисла в воздухе, и штурмовик повалился вниз со странно медленной величавостью, похожий в своём снаряжении на старинного рыцаря. Тяжело грохнулся прямо к ногам Витьки, повернул голову, умирающе взглянул на русского — из угла рта выскользнула струйка крови и застыла.
Витька подпрыгнул повыше — перчатки щёлкнули о трос — уцепился ногами, полез вверх. Это был самый короткий путь туда — наверх. Только туда и было надо.
Он перевалился через массивные фигурные перила. Обиянутая РЖ спина штурмовика — он стрелял из-за угла куда-то дальше. Ещё один боролся на ступеньках с «синим беретом». Ещё один бинтовал, вжав в рану «рюкзак», грудь распростёртому на полу товарищу — тот мелко, часто дрожал всем телом.
Витька не успел на помощь — бандос всадил нож в бок сзади штурмовику, пробив жилетЮ начал вставать — но Витька ударил его в лицо ногой, и он опрокинулся на спину, а Витька выстрелил ему из пулемёта в голову.
— О небо, больно как… — простонал раненый. Витька в его сторону даже не оглянулся — рванул к углу и, упав рядом со стрелявшим штурмовиком, присоединил свой пулемёт к его автомату.
Сопротивление на лестнице было подавлено. Штурмовики ворвались частью на третий этаж, начали зачистку — а частью рванули на четвёртый, последний перед крышей. Лестница на него была взорвана и перегорожена мешками и какой-то мебелью. Витька потом вспоминал, как они тесаками рубили какое-то барахло, отдирали откуда-то доски, скручивали их тросами. Импровизированные мостики бросали через пролом. Светловолосая девчонка, придерживавшая мостик, на который прыгнул Витька, неожиданно слабо охнула и рухнула ничком, подолжая держать доски — бронебойка из снайперки прошила её навылет в сердце.
— Энн! — хрипло крикнул парнишка, тянувший по полу тяжёлый пулемёт. Оглянулся через плечо, увидел лежащую девчонку, прыгнул к ней — пуля встретила его в прыжке точно в лоб, и парнишка, кувыркнувшись, рухнул в пролом. Следом посыпались соседские мостки — по ним сверху грохнули из подствольника. Но штурмовики уже находились в той стадии, когда ни кровь, ни смерть, ни раны — свои, друзей — не пугают, а только подстёгивают.
Два прыжка по пружинящим мосткам. Прыжок через пролом. Кто-то выстрелил в него в упор, он — в ответ; оба промахнулись, но Витька не промахнулся прикладом под челюсть. Потом ему помнилось, что ещё двое пытались — и небезуспешно — зарубить его лопатками, а он отбивался пулемётом долгие секунды, пока в схватку не влезли ещё штурмовики, прыгавшие с мостка вкось, и Джек рявкнул врагам:
— Задавлю, суки! — с такой яростью, что они подались назад. В левой руке капрала был бробовик, в правой — окровавленный тесак. «Синие береты» отступали вверх по лестнице, тщетно пытаясь оторваться, штурмовики преследовали их по пятам, не давая выйти из рукопашной, и трупы катились и катились по ступеням, а живые перескакивали через них.
— Джек! — резко выдохнул Шарло и оттолкнул капрала вытянутой рукой так, что Джек ударился в перила, отлетев к ним. шарло подскочил, лицо его исказилось, и он рухнул спиной вниз, на площадку.
— Da er, Lump![40] — заревел Эрих. — Снайпер вон!
Но Ник уже в длинном прыжке оседлал снайпера и скручивал его, прижимая коленями. Штурмовики прыгали через борющихся, выскакивали в коридор, но вдоль по нему с грохотом густо молотили два тяжёлых пулемёта, а сам коридор на половину высоты перегорожен баррикадой. Один из штурмовиков рухнул, убитый наповал, второго, раненого в живот, вытащили за руки за угол.
Витька подбежал к остальным, уже стоявшим возле тела Шарло. Олег был без шлема, часто смаргивал. Джек кусал губы.
Шарло был убит наповал — всё та же бронебойная пуля навылет прошила и жилет, и вкладыш, раздробив его в крошку — и сердце Шарло. Глаза убитого были удивлённо распахнуты, в левой руке он держал… фотографию. Видимо, каким-то запредельным усилием успел выдернуть её из кармашка, чтобы не залить кровью. Ему это удалось — на снимок попало всего две или три капельки… да и вообще — при таком попадании крови бывает мало…
— Он спас мне жизнь, — тихо сказал Джек. Добавил мягко: — Бедняга… — и нагнулся, закрыл Шарло глаза.
Жозеф высвободил из пальцев убитого снимок. Раздумчиво вгляделся в красивое, смеющееся лицо — и бережно убрал фото в карман. Никто не спросил — зачем?
Пришёл злющий, скалящийся, как смеющийся волк, Ник. Толкнул вперёд захваченного снайпера — ближе к телу Шарло, штурмовики расступились, а Витька вдруг с ледяным ужасом понял, что Шарло больше нет. лежало среди мусора ещё одно тело, неотличимое от прочих мёртвых тел.
— Смотри! — и Ник так ударил снайпера прикладом «печенега» в спину, что тот не упал только потому, что налетел на стену. — Смотри! Ты его убил!
Снайпер, кривясь, встал прямее. Это был «синий берет» — мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, рослый, крепкий, одетый в лёгкую удобную форму-маскхалат. Длинные светлые волосы свисали липкими от пота сосульками. Ник разбил ему в кровь губы и нос, он тянул в себя, но эти всхлипывающие звуки не были плачем — серые глаза смотрели зло, ожесточённо. Пленный мотнул головой и выдохнул хрипло — по-английски:
— Вот и ладненько, что убил. Это у меня двадцать третий, — и, скривив губы, добавил, — волки северные. Всех вас перебить!
Кайса и ещё две девчонки-снайперши переглянулись. У них было 18, 21 и 12 соответственно. Эрих медленно сказал:
— Больше полувзвода наших положил… вот так…
Все уставились на мальчишку. Он убил полвзвода штурмовиков?!
— Золтана и Энн тоже он застрелил, — сказал кто-то тихо.
— Ты знаешь, что пленных из ваших мы берём только по необходимости? — тихо и вроде бы даже миролюбиво спросил Джек, бросая трофейную винтовку — старую, но ухоженную PSG-1. Снайпер кивнул. — Ну так вот. Ты нам бесполезен.
Мальчишка опять скривил губы, усмехнулся, открывая зубы, презрительно. Витька посмотрел на эти зубы и подумал: «Ел человечину. Но как же?! Эти местные, они дикари. А он… а они… может, он даже и не родился тут, может, он похищеный, угнанный ещё малышом…»
Но что он мог сделать или сказать?..
…Мальчишку подвели к пролому. Он шёл на негнущихся ногах, но молча. Просить было бесполезно, никто с обеих сторон давно ни о чём не просил врагов. Только около пролома он обернулся и смачно плюнул под ноги штурмовикам. Потом что-то сдёрнул с шеи, бросил на пол. Ник шагнул вперёд и выстрелил ему в затылок, но — видимо, от злости — пуля прошла выше, только взвихрив и опалив волосы на голове пленного. Тот вздрогнул, но, не поворачиваясь, сказал, поведя плечами:
