Андрей Левицкий - Змееныш
Воля, переглянувшись с Шустрым, начал пробираться вдоль кустов к залегшим в канаве сталкерам. Шустрый пополз по высокой траве в обход.
— Прикрывайте! — велел Власов. Кабан, кивнув, встал из кустов, поднял «Печенег» и открыл огонь. Ми-роныч вскинул СВД. Выстрелы с той стороны затихли: сталкеры не могли и носа высунуть из своих укрытий.
Пользуясь этим, Воля подобрался к трупам и укрылся за ними. Осторожно выглянув, увидел, как колышется трава за канавой — там, где залегли сталкеры. Потянул из-за спины автомат, приподнял руку, чтобы дать отмашку.
Пулемет смолк. Воля высунул ствол из-за мертвого тела, подобрался. Противники не показывались. Боятся, ясное дело...
А потом все случилось очень быстро. Метнулся из травы Шустрый, прыгнул на спину одному сталкеру. Второй, статный блондин, вскочил, направив на дол-говца «калаш», Воля вдавил крючок, но это оказалось ни к чему — в лоб блондина вошла пуля: Мироныч был начеку.
Шустрый и Чубатый покатились в канаву. Воля, перебежав дорогу, встал на обочине, направил автомат вниз, но стрелять не решился.
Впрочем, это и не понадобилось: нож вошел в горло, плеснула ярко-красная, насыщенная кислородом кровь. Шустрый подскочил, отпустив врага, тот свалился в растущий на дне канавы иван-чай, дернулся пару раз и затих. Воля дважды выстрелил в него. Шустрый наклонился, перевернул — сталкер был мертв.
Заточка, ежась, прошелся вокруг трупов на дороге, заглянул в канаву. Лихорадка боя прошла, и он ощутил непонятное смущение. Зачем было их убивать? Это ж свои братаны, сталкеры... Ну, припугнуть, по башке прикладом стукнуть, нос расквасить — дело житейское. Но вот такая быстрая кровавая расправа... Порученец оглянулся на капитана Власова и увидел, что тот смотрит на него. В серых рыбьих глазах Заточке почудились насмешка и презрение.
— Три минуты отдыха, — приказал капитан, отворачиваясь. — Скиньте тела в канаву.
Волоча ноги, Змееныш вышел на край просеки, увидел бетонные постройки впереди и остановился. После столкновения с бандитами на болоте он шел больше суток и едва не падал. Понимая, что если сейчас свалится, то встать уже не сможет, Змееныш оперся о ствол березы, вглядываясь одновременно в реальное и ментальное пространства. Перед ним была грузовая железнодорожная станция, естественно, давно заброшенная. В отличие от леса вокруг там нет людей и мутантов, только где-то с краю прячется слепая собака со щенками. Змееныш поковылял вперед.
Собака оказалась слабой, истощенной, с перебитой лапой — она едва могла охотиться и лежала под платформой за административным зданием. Рядом копошились двое щенков. Когда Змееныш влез под низкую платформу, сложенную из бетонных плит, собака заворчала, но скорее жалуясь, чем предупреждая. Сил нападать у нее не было.
Под плитами царил сумрак, вдоль колеи росла густая трава. Змееныш отполз немного, сел на пахнущий мазутом гравий, достал из кармана последнюю краюху, оставшуюся от еды Одноглазого, разломил и кинул корку мутанту. Остальное медленно съел. Собака, жадно сожрав хлеб, тихо скулила. Змееныш лег на гравий, поворочался, продавливая под собой ямку, закрыл глаза.
Когда он заснул, где-то неподалеку тихо зарокотал дизельный двигатель.
* * *
— Всем сообщил? — Мировой оглянулся на Кручу. Человек-скала был вял и отвечал неохотно.
— Да всем, — отозвался тот. — Третий раз спрашиваешь.
Покинув схрон, отряд быстро обогнул Армейские склады. В лесу за ними сделали первую остановку, и Круча стал крутить ручки радиостанции, чтобы выйти на связь с наводчиками.
Кипяток по-турецки сидел возле своего рюкзака, положив на колени автомат.
— Я вообще-то против, командир. — Он сцепил пальцы, вытянув перед собой руки, зевнул и вывернул ладони, хрустнув суставами. — Делиться с кем-то... Нас и так шестеро, это меньше, чем по двадцать тыщ на брата.
— Я — Круча, прием, — повторял басом человек-скала. — Оружейник, слышишь меня? Прием. Я — Круча, Лапша, прием...
Рыжий с Дылдой открыли две банки консервов и пустили по кругу, а Теленок, бросив рюкзак, ходил по поляне, вглядываясь в лес. Мировой оттолкнул протянутую Рыжим банку. Рыжий обиделся:
— Ты чего, командир? Все из одной жрать будем.
— Как мы найдем Змееныша, Кипяток? — сердито спросил Мировой, не обращая на него внимания. — Ты что, придумал план, вычислил место и сообразил, как сделать засаду?
— Сталкеры не доверяют друг другу, — медленно проговорил Дылда, пальцами вынимая куски тушенки и отправляя в рот.
— Ну так правильно! — воскликнул Кипяток. — И чего?
Дылда прожевал и продолжил с видимым усилием:
— А того, что никто не выдаст, где...
— Короче, никто никому не скажет за здорово живешь, где Змееныш, — оборвал его Мировой. — Потому что сказать — значит отдать награду другому.
— Ну так да! — Кипяток подпрыгнул от нетерпения. — А я о чем же! Не станет нам никто помогать! Или диверсию наведут, дезу подкинут — забредем хрен знает куда...
— Оружейник, это Круча! Слышу тебя хорошо, прием. Да, понял, передам, прием. Считай, деньги твои, прием!
Мировой резко повернулся:
— Где он?
Круча стащил наушники.
— Оружейник видел, как Змееныш на рассвете зашел на старую грузовую станцию.
— Это же у нас за спиной. — Командир отряда выпрямился, покрутив головой, одернул военную куртку. — Подъем! Пять минут на сборы!
— Погодите, что за грузовая станция? — Недовольство Кипятка как рукой сняло.
— Оружейник видел, как Змееныш залезал под платформу, — упаковывая рюкзак, сказан Круча. — Он как раз перегонял свой вагончик.
Дылда закопал консервные банки и обертку военного пайка, вытер пальцы о куртку.
— А кто сказал, что Змееныш еще там...
Отряд уже был готов. Мировой дал отмашку. Впереди пошел, приплясывая от возбуждения с «калашом» наизготовку, Кипяток, за ним Круча, Мировой и Рыжий с Теленком. Дылда топат последним.
— Змееныш идет двое суток. Должен же он когда-то отдыхать? — бросил командир.
Железные ворота станции были покорежены, створка висела на одной петле, другую затянули «ржавые волосы». Проход остатся небольшой, только-только чтобы втиснуться, не задевая аномальное растение. Перед воротами Мировой остановил свою группу.
— Платформа там одна, короткая, возле административного здания. Оно в желтое выкрашено, остальные постройки серые, бетонные, не ошибетесь. Двигаемся так. — Стволом автомата он начертил в пыли план. — Круча, обходишь платформу справа, Рыжий, Дылда — огибаете администрацию и встаете слева, чтобы Змееныш не убежал. Я пройду через холл и буду страховать сверху. Кипяток, берешь Теленка, заходите от путей. Обойдете погрузчик и тепловоз, потом стреляете в Змееныша. Но постарайтесь поближе подобраться. Вопросы?
Вопросов не оказалось, и сталкеры стали по очереди входить в ворота. Мировой, протиснувшись последним, оказался на квадратной площадке для грузового транспорта. Прямо тянулись несколько путей, на второй колее стоял старый тепловоз... и тихо гудел. Теленок схватился за «калаш».
— Чего это он?!
Все тут же подняли оружие. Мировой проследил за взглядом Теленка и опустил ствол.
— Эта машина еще со второго взрыва тут, — пояснит он. — Стоит на одном месте и гудит.
В кабине горел свет. Над тепловозом с единственным вагоном, полным ярко-желтого песка, нависал погрузочный кран — большая решетчатая «П».
— А гам кто-то есть, ну, внутри? — уточнил Теленок. Кипяток ухмыльнулся во весь рот.
— А ты проверь!
— Сам проверяй, — отозвался Теленок. — Шутник-переросток!
— Тихо! — шепотом приказал Мировой. — К тепловозу не подходить. Действуем согласно плану. Все готовы? Пошли. Нет, стоп! Круча, радиостанцию тут оставь, мешать будет.
Круча мог бы еще две станции утащить, но приказа послушался, стянул лямки чехла и опустил на асфальт. Передвинул на грудь автомат.
— Если только Змееныш дернется — стрелять на поражение. — Мировой окинул своих людей взглядом. — Теперь пошли!
Змеенышу снилось, что он завяз в болоте и к нему со всех сторон приближаются морские ежи, у которых почему-то выросли глаза на стебельках и прорезались зубастые пасти. Во сне Змееныш точно знал, что зубы очень ядовитые, и бултыхался в зловонной жиже, пытаясь выбраться, но только глубже увязал. Он бился — и не мог вырваться из смертельных объятий трясины, тянул руки, чтобы схватиться за нависающую над ним еловую лапу...
...Он дернулся и проснулся. Ломило в затылке, очень хотелось пить, голова совсем мутная, будто дыма туда напустили. Зажмурившись, Змееныш ладонями сдавил виски, все еще ощущая морских ежей, которые катились к нему с разных сторон.
