Юрий Иванович - Оскал фортуны
Его святость посоветовал продолжать тщательные наблюдения и предположил, что в Шулпе настоящая сущность Мааниты обязательно раскроется. Что-то он сильно сомневался, что наложница Гранлео и в самом деле знает о сокровенных тайнах своего павшего повелителя.
Возле одной из пушек, накрытой специальной маскировочной сетью, эта троица беседовала особенно долго. Потом Тербон вспомнил о последних восторженных отзывах гвардейцев, видевших бой его святости, и с улыбкой кивнул на оруженосцев:
– Чего это они его на своих плечах держат? Не могут на палубу поставить?
– Сам удивляюсь, – пожал Виктор плечами. – Вбили себе в голову, что оружие должно быть всегда в руках, вот и носятся, как…
– А чего они всегда так пыхтят? Неужели двуручник настолько тяжелый?
– Да нисколько! Просто парни явно не силачи. А сама железяка, конечно, тяжелая, но не настолько. Можешь сам попробовать. Эй, ребята! Давайте мне меч.
Когда оружие оказалось у монаха в руках, он протянул его генералу. Руки Тербона непроизвольно опустились:
– Ого! С виду вроде так не выглядит, но все равно тяжеленный, – поразился генерал. – Как ты им размахивать умудряешься?
– Ха! Это только так вначале кажется, – с некоторым хвастовством перед Розой стал поучать Виктор. – Тут главное раскрутить его над головой, а дальше он сам рубает все подряд. Давай, крути!
Тербон отошел на свободное место на палубе, решительно выдохнул, крепко ухватился за рукоять обеими руками и начал раскручивать смертоносную полоску стали у себя над головой. Но при всем его росте и силе у него получилось чуть больше десяти оборотов. Через минуту он порывисто задышал, лицо покрылось крупными бисеринками пота, а тело стало опасно раскачиваться. Со стороны показалось, что и остановился он с большим трудом, двуручник так и норовил утянуть в сторону.
– Однако! – Теперь уже генерал смотрел на оружие чуть ли не со страхом. – Это что-то невероятное! Я уже остался без сил! Да он и в самом деле весит как бетонная балка.
– Смеешься? – не поверил Менгарец. – Или притворяешься? А может, это у тебя мышцы стали атрофироваться?
– Да нет, скорей это тебе силенки стало девать некуда, – возразил Тербон, аккуратно упирая меч концом в палубу и чуть наклоняя рукоять к принцессе: – Вот пусть ваше высочество попробует.
Роза с величественной улыбкой взялась своими ручками за перекладину и попыталась выдернуть меч вверх. Тот даже не приподнялся.
– Да он не для твоего роста, – стал объяснять Менгарец.
– Девушка решила опустить рукоять чуть ниже. Тогда меч резко стал падать, вырвался из женских ладошек и со страшным звоном грохнулся о палубу. Хорошо, что принцесса чудом успела отскочить. Она тут же стала дуть на свои пальчики и недовольно бурчать на его святость:
– Оно мне надо было? Нет чтобы предупредить!
Виктор изобразил на лице гримасу полного недоумения, поднимая оружие с палубы. Потом взял его одной правой рукой и сделал несколько рубящих движений вверх-вниз. После чего улыбнулся с пониманием:
– Точно, притворяетесь! – И сразу осекся, заметив расширенные глаза почти у всех очевидцев этой сцены. – Хм! Так это получается, что я и в самом деле… того, стал сильнее?
Теперь хмыкнула Роза, с сожалением глядя на оруженосцев:
– Бедные ребята! Почему их кто-то слабаками считает? Да они скоро силачами станут. Если, конечно, грыжу не заработают…
С того самого момента одной легендой о Менгарце стало больше.
После завтрака началось походное построение армий в колонны, которые сразу отправлялись в путь. За ними стали пристраиваться обозы с каретами, телегами и огромными повозками. Как ни странно, но поговорить о чем-то личном и важном до момента расставания Виктор и Роза не успели.
– А вот был бы готов дельтаплан… – мечтательно протянула принцесса.
Но Менгарец только отмахнулся:
– Чего возвращаться к этому разговору? Лучше поспеши к условленному месту возле тех гор и жди меня с посадкой. Как раз к вечеру, думаю, управлюсь.
На том и расстались. Ее высочество оставила своих фрейлин далеко в тылах, а сама в сопровождении Тербона поспешила нагнать одну из передовых дивизий, которую горделиво и бесстрашно возглавил сам главнокомандующий Союза. Тогда как монах отправился проверять и готовить свое белокрылое детище к очередному полету. Оно находилось на оставшейся яхте, и пока выносить его на мост не следовало. Потому что по «Радуге» с самой интенсивной пешей скоростью продолжали переправляться прибывшие войска союзников. Они не останавливались на другом берегу, а сразу направлялись к Шулпе или в ином заданном командованием направлении. Некоторые двигались на север, другое на северо-восток, намереваясь перекрыть все дороги, ведущие к столице империи. Следовало перестраховываться со всех сторон: и с флангов, и с тыла, и с фронта. Ведь остаточных сил Львов Пустыни так пока и не могли просчитать.
Только после обеда движение по мосту пошло на убыль, а еще через час и вовсе стихло. Вот тогда Менгарец и скомандовал своим помощникам:
– Готовимся к старту.
И огромную рукотворную птицу понесли на мост.
К сожалению, погода наблюдению с высоты не благоприятствовала. Дождя не было, но по небу проносились лохматые, почерневшие тучи, что говорило о сильном ветре наверху. Общая облачность тоже не располагала к полетам. Но ждать следующего дня никак не получалось. Тем более что гарантировать хорошую погоду на завтра никто бы не решился. Могла стать еще хуже.
Но только после удачного старта, когда удалось подняться и воспарить в верхних потоках воздуха, Виктор осознал, насколько сложным будет полет. Устройство кидало и трясло настолько сильно, что рисковый пилот в который уже раз пожалел об отсутствии у него парашюта. Больше всего приходилось опасаться шквалистых порывов бокового ветра и создаваемых при этом воздушных ям с отрицательной тягой к земле. Если бы не новые, можно сказать уникальные, возможности организма, пришлось бы сразу идти на посадку. Потому что благоразумие шептало только одно: «При такой погоде летать нельзя!»
Попытка подняться еще выше привела к тому, что облака оказались под ногами, и наблюдение за поверхностью оказалось бессмысленным. Правда, общее направление при этом выдержать было нетрудно по солнцу, что ипривело к решению хоть таким безопасным образом приблизиться к нужной точке. Помимо этого в бескрайнем небе над облаками Менгарец заметил далеко-далеко справа одинокий силуэт катарги. И решил немного к нему приблизиться. Словно ожидая именно такого маневра дельтаплана, гигантский орел тоже полетел навстречу и довольно скоро заложил плавный пируэт вокруг человека. В ответ Виктор немного покачал всем устройством из стороны в сторону.
А затем, посчитав приветствие законченным, развернулся и устремился к Шлему. Катарги сопровождал дельтаплан минуты три, внимательно разглядывая человека. Никаких особых примет на птице не было, так что назвать его старым знакомым было нельзя. Понаблюдав и присмотревшись, величественный орел тоже резко развернулся и улетел.
Искать сквозь облака нужное место все-таки оказалось трудно. И Виктор с неохотой признал, что наверняка из-за встречи с катарги он значительно сбился с пути. Пришлось преждевременно снижаться для ориентировки и уточнения маршрута. Понятно, что слишком далеко уклониться он тоже не мог за такое короткое время, но сейчас ошибку получилось бы исправить гораздо легче.
Пока спускался сквозь спокойные облака, все было нормально. Но вот в более нижнем слое рваные тучи мчались со скоростью урагана. Могло показаться, что за полчаса полета ветер усилился как минимум в полтора раза. Дельтаплан вообще стало швырять набок. Неожиданные порывы ветра могли опрокинуть его. В данном случае большая площадь крыла только мешала снижаться и маневрировать в потоке переменного ветра. Для гашения боковых ударов пришлось ускориться, войдя в некое подобие затяжного пике. Именно поэтому, когда последние тучи резко раздались в стороны и глазам открылась вполне подходящая для посадки площадка среди гор, о самой посадке подумал бы только самоубийца. Остановиться на ней при такой скорости не было ни малейшей возможности.
Пришлось резко уходить вправо, в просвет между двумя вершинами, одновременно пытаясь выровнять дельтаплан и погасить скорость. Как назло, одна из вершин полностью перекрыла поток воздуха, и устройство продолжало снижаться с прежней скоростью. Инерции, конечно, хватало дотянуть до противоположного склона и там оседлать ветер, но как раз в этот момент из расположенного внизу ущелья дохнуло таким ледяным и закрученным в спираль ветром, что о дальнейшем управлении не могло быть и речи. Даже налившиеся сталью мускулы не смогли бы справиться с завертевшимся на месте дельтапланом. Несколько скачкообразных кульбитов, потом короткое падение задом, еще один разворот, и несуразный полет боком привел к касанию левым крылом за выступающую скалу.
